Это радовало, так как круторог был отличным трофеем и мог обеспечить сытую жизнь людей на долгое время. Загбой уже заранее выбрал место, откуда будет произведён один-единственный, точный выстрел. Ему предстояло пройти за грядой камней около сорока метров и потом осторожно, медленно выставить заряженное ружьё из-за того рубцеватого валуна.
Охотник был ловок, осторожен, как крадущаяся росомаха. Он бесшумно преодолел половину пути до намеченного укрытия… Но и недовольный Мусонин – дух гор – и всё тот же Харги, своим временным союзом нарушили намерения Загбоя. Так думал эвенк. Нет, он не просто думал, а знал, что в его неудаче виноваты только злые, разгневанные демоны.
Сегодня охотник первый раз пошёл с новым ружьём, подаренным ему русским. Нет, конечно же, он стрелял из него со спины оленя, добывал зайцев, глухарей, куропаток. Дмитрий преподал ему несколько уроков обращения с оружием, и Загбой прекрасно знал все его детали, как и что работает, как стреляет и даже то, как надо заряжать металлические гильзы. Позавчера он застрелил по дороге большого зайца с семидесяти шагов и был очень доволен ружьём, так как его шомполка стреляла едва ли не в половину ближе. Еще одним огромным преимуществом перед старым оружием было то, что при одинаковом весе и более короткой длине у ружья было два ствола, которые можно было перезаряжать очень быстро.
И вот первая неудача. Загбой просто не мог предусмотреть того, что произошло. Перед тем как посмотреть на баранов из своего укрытия, охотник взвёл курок. Щелчок оказался звонким, стальным и достаточно громким, чтобы его услышал круторог. Как и следовало ожидать, чуткие бараны оставили охотнику глухой цокот копыт и мелкую осыпь камней, покатившихся из-под сильных ног убегающих животных.
Загбой был в глубоком разочаровании. Только сейчас он вспомнил о том, что рабочий механизм его старой, верной, меткой шомполки густо смазан живицей лиственницы, которая глушит металлические щелчки курка. А обработать «глушителем» новое ружьё он не успел. Когда он выглянул из-за камня, то, конечно же, не увидел желанного круторога.
Из горького опыта охотник знал, что вспугнутые бараны уйдут очень далеко и преследовать их теперь – пустая трата времени. Незнакомый звук подобен смертельному прыжку волка. Спасение от острых клыков хищника – только за третьим перевалом. А преодолеть это расстояние по каменным нагромождениям отрогов для быстрых животных не составляет труда и может сравниться разве что с перелётом дикой утки с одного озера на другое.
Уже ни на что не надеясь, не таясь, он вышел из-за своего укрытия и осторожно подошёл к месту жировки снежных баранов. За непродолжительное время охотник прочитал их следы. Взрывая крепкими копытцами оттаявшую землю, поедая свежие, молодые побеги дикоросов, они кормились здесь с раннего утра, не подозревая о грозящей опасности. Эх, если бы не его оплошность, то сейчас он мог смаковать тёплые бараньи почки! Но сегодня удача отвернулась от него, и в этом был виноват Харги.
Как в каком-то безутешном забытьи он всё же пошёл вперёд, в гору, к недалёкому пику гольца. В его душе ещё была жива надежда: а вдруг бараны остановились за гребнем? Ведь бывает же так, не знаешь, где потеряешь, где найдёшь. А может быть, с острой макушки он увидит сокжоя или даже амикана. С вершины видно далеко, да и время ещё есть.
Горячее солнце только-только выкатилось в зенит. До вечера можно обойти ещё два пика, и, может быть, добрый Амака – хозяин воды, земли и неба, преподнесёт настойчивому следопыту удачу на сегодняшний день.
Когда Загбой взбирался на второй прилавок и был близок к достижению намеченной цели, до его ушей вдруг долетел далёкий, едва уловимый лай собак. Он остановился, посмотрел назад и задрожал от волнения. Там, глубоко внизу, на краю пятнистого плато, выбрасывая в небо сиреневые сгустки дыма, полыхал огромный костёр. Опытный таежник сразу же понял, что на стойбище горит чум. Так могли гореть только шкуры животных. Много шкур! Которыми было обшито его жилище.
Загбой едва не задохнулся: он, мудрый охотник, не предусмотрел беды, не обратил внимания на предупреждение, вызванное щелчком курка. Он должен был понять, что его добрый покровитель Тугэт ограждает его от дальнейшей охоты и заставляет вернуться на стан, потому что там уже был Харги…
Он бросился вниз по гребню, побежал, заторопился, прыгая с камня на камень как тот же самый круторог, который только что убежал от него. Ружьё билось о спину, тощая котомка вылезла на шею, лохматая шапка то и дело наползала на глаза, а мокрая от пота грудь оголилась из-под распахнувшейся дошки. Но охотник не замечал всего этого. Быстрее, быстрее вниз, на стойбище! Узнать, что там случилось. Увидеть своими глазами произошедшее. Помочь в беде Ченке и Дмитрию!
Русские говорят: «Поспешишь – людей насмешишь!» Пословица предупреждает об осмотрительности, осторожности, более разумном решении в той или иной ситуации. А как же быть тогда, когда тебя торопит время или расстояние, когда кому-то нужна твоя помощь, и немедленно?
Да, Загбой торопился. Да, был неосмотрителен. И поплатился за это. По неосторожности он просто оступился на крутом склоне, поскользнулся и упал на каменистую осыпь. Хлипкий, оттаявший на солнце курумник поплыл по слежавшемуся снегу, подминая под себя и выворачивая человека наверх. Так продолжалось недолго, около пятнадцати или двадцати метров. Может быть, всё окончилось хорошо. Хуже оказался финал ситуации. Загбою придавило ноги большим катившимся за ним валуном, из-под которого он не мог выбраться на свободу.
Сильной или даже парализующей боли не было. Он не мог встать. В его голове мелькали шокирующие сознание мысли о безысходности положения, своей глупой неосмотрительности и о тех людях, кто сейчас, может, нуждался в его помощи. С какой-то острой, жгучей обидой в его голове мелькнуло воспоминание о Харги: «Всё-таки злой дух идёт по моим следам, и я опять попался в его ловушку…»
Да, действительно, Загбой находился в природном капкане, из которого выбраться самостоятельно не было никакой возможности. Ноги были крепко, плотно прижаты к земле плоским камнем, весом более центнера, и оставалось только удивляться, что волей случая их не раздавило в месиво. О том, что ноги целы и невредимы, он понял, когда в первый раз попробовал осторожно пошевелить ими. Ступни безболезненно подчинялись его воле, значит, переломов нет, а есть объемное сдавливание, что в какой-то мере напомнило ему пышнохвостую белку, попавшуюся в плашку охотника.
Хорошо, что в его руках было ружьё. Загбой стал звать на помощь. После второго выстрела к нему прибежали собаки. Он поймал Чирву на поводок, а Илкуна грубо оттолкнул, даже ударил рукой, давая понять, что ему надо бежать на стойбище. Когда кобель исчез за скалистым гребнем, привязанная мать, завидуя свободному сыну, стала лаять и своим голосом обозначила Ченке точное местонахождение попавшего в беду хозяина.
Ченка нашла отца довольно быстро, но освободить его из каменного плена ей было не по силам. Несколько раз попыталась приподнять и отодвинуть валун, но тот даже не пошевелился. Девушка заметалась вокруг придавленного отца, думая о том, что можно предпринять в этом случае. Но и в этот раз путь к собственной свободе нашёл сам охотник.