Черные тени низколетящих самолетов с крестами на крыльях, будто могучие коршуны, порождали ужас у каждого, кто видел приближение смертоносной машины. Пролетая над эшелоном, юнкерсы и мессеры метали огненные стрелы, выпускали из открытого брюха пузатые головешки бомб, уничтожая все и всех, что находилось в зоне поражения.
Товарищи присели у вагона. Каждый понимал, что смерть исходит вон от того чудовища, стремительно летящего в их сторону над составом. Отточенное в тайге чувство самосохранения подсказало Ване, что надо скрыться под вагоном. Потянув Гошу за локоть, он упал возле рельса. Огненная струя свинцовых пуль, взбивая пыль и добивая раненых, прошлась неподалеку от них. За ними с грохотом проплыл самолет. После этого наступило непродолжительное затишье.
Ваня высунул голову, посмотрел в небо. Там, выруливая на очередной заход, стороной плыли несколько крестов-самолетов. Еще один, более огромный и широкий, подстраивался к линии атаки с хвоста эшелона.
Как быть и что делать дальше, подсказал раненый старшина.
– Как только он пролетит, бегите к лесу. Когда зайдет на обстрел, падайте ничком! – крикнул Михеев, прижимая руку к левому бедру.
– Как же ты? – еще не зная границы уважения старших по званию, спросил Гоша.
– Я тут покуда… забирайте вон этого, – махнул головой на парня со сломанной ногой, которого они вытащили из вагона.
– Не! Мы тя не бросим! У нас в тайге людей не бросают! – не согласился Камарысло и, подхватил старшину на руки. – Ванька, а ты того при!..
Михеев не успел охнуть, как оказался в крепких руках.
– Ты что, парень? – только и успел сказать он. – Я вон какой тяжелый. Коли так, тащи волоком…
– Ага, волоком, – косо посматривая на самолет, проговорил Гоша. – Пока я тя лежьмя потяну, вон тот лиходей нас пристрелит. Лучше уж я тя бегом, на руках. Быстрее будет. Да и не тяжелый ты вовсе. Бочки с рыбой куда тяжелее! – И Ване: – Ну ты че там? Неси того…
Ваня задержался. На соседней, подцепленной к их вагону площадке стоит могучий танк. Под его гусеницей, свернувшись как котенок, клубочком, лежит солдатик, часовой, который просвещал Сеньку о дальнейшем следовании состава. Не повезло пареньку, убили немцы его с самолета снарядом при первом заходе. Бомба угодила на соседнюю площадку. От прямого попадания с площадки опрокинулся танк, а пушку разорвало на части. Колесо от пушки прилетело через крышу им в теплушку.
Возле паренька лежит длинная винтовка с приколотым к стволу штыком. Часовой крепко держит руками вверенное ему оружие. Но руки Вани сильнее. Потянув винтовку к себе, он вытащил ее из рук убитого.
– Зачем она тебе? – стонет парень со сломанной ногой. – Лишний груз… брось, самим бы спрятаться.
Ваня молча приподнял его, подлез под него спиной:
– Хватайся за плечи!
– Ой, мать твою… через пень да колоду! – орет тот. – Больно ведь… Не беги шибко, нога отбитая по земле тащится…
– Терпи, паря! Нога не голова, заживет! – подбадривая его, ответил он, высматривая заходивший над составом самолет.
Бегут Гоша с Ваней между воронок к лесу. До укрытия метров триста. Гоша несет на руках раненого старшину. Иван тащит на спине товарища с перебитой ногой, да винтовку под мышкой. Другие парни, кто не может передвигаться самостоятельно, подняв головы, со слезами на глазах просят помощи:
– Мужики… не бросайте! Помогите!..
– Поможем! Обязательно поможем! Вот только этих укроем и вернемся! – крикнул в ответ Ваня, посматривая в конец состава.
Черный самолет вышел на прямую, сейчас начнет стрелять. Надо падать на землю. Рядом в воронке Гоша с Михеевым.
– Прыгайте сюда! – махнул рукой старшина, превозмогая боль в бедре.
Ваня спустился к ним, не снимая со спины раненого, присел на корточки. Ждет, когда пролетит самолет, чтобы бежать дальше.
Огромный самолет с крестами все ближе. Покачиваясь на крыльях, выбирает точный курс. Гоша закрыл голову руками, ждет пулеметной очереди.
– Этот «лаптежник» стрелять не будет, – перекрикивая рев мотора, пояснил старшина.
– Почему «лаптежник»? – спросил Ваня. – Почему стрелять не будет?
– Вон, видишь, снизу башмаки такие, колеса не убираются. Это – «юнкерс», он бомбы кидает. А вот те – «мессершмитты», – показал пальцем на остальные самолеты. – Вот те стреляют. – И в напряжении, кивая головой на «юнкерс»: – Ишь, гад, знает куда целить. По снарядам бомбы кидает.
Со стороны из воронки хорошо видно состав в оба конца. К вагону, в котором их везли, были прицеплены семь платформ с танками и пушками. За ними – два закрытых вагона. Потом опять шесть или семь танков. Следом еще два закрытых вагона. В конце – опять три площадки. Как пояснил старшина, в крытых вагонах всегда возят снаряды для пушек и танков. В эти вагоны старались попасть бомбами два «юнкерса», шесть «мессеров» были у пикирующих бомбардировщиков прикрытием.
– Если бомба попадет в вагон со снарядами – разнесет полсостава… – с болью в глазах дополнил старшина и принялся осматривать свою рану.
Ранение у Михеева тяжелое. Осколком снаряда вырвало из бедра кусок мяса, оголив кость. Чтобы сдержать сочившуюся кровь, старшина приложил на рану тряпку и приказал Гоше перетянуть сверху разорванной рубахой. Парень со сломанной ногой, которого Ваня нес на своей спине, увидев мясо и кровь, потерял сознание.
– Уж ты, хлипкий какой! – презрительно скривил губы Камарысло. – Как корова у бабки Лузихи.
– Почему корова? – превозмогая боль, спросил Михеев.
– Дык та тоже так. Увидит медведя на другой стороне озера, так в оморок и падает без копыт.
Последние слова Гоша специально произнес нараспев, не давая слову оморок букву «б». Так было смешнее, и шутка удалась. Старшина усмехнулся в седые усы и весело посмотрел на Гошу:
– Откуда вы такие, ребята?
– Так, с Гусиного озеру, – просто ответил Камарысло и предупредил: – Ты уж готовься, старшина. Щас вон та муха пролетит, опять побежим дальше.
Между тем «черная муха» на бреющем полете сравнялась рядом с ними. От крыла отделилась «мясистая котлета», упала за крытым вагоном. Ударил взрыв. Вагон закачался, но остался целым: мимо! Пролетая дальше, самолет заревел двигателем, набирая обороты, качнул крылом и пошел на новый круг. За ним, высекая пулеметные очереди, с обеих сторон состава пошли «мессеры». На большой скорости самолеты приближались к воронке. Старшина закричал: ложись!
Все упали. Пулеметные очереди огненными струями обожгли землю неподалеку от них. Кто-то из раненых затих, укрытый черным покрывалом смерти. Самолеты пронеслись над самыми головами. Ваня увидел, что летчик хохочет, глядя на них. От беспомощности перед наглыми фрицами сознание наполнилось злостью. Он схватил горсть земли, бросил вслед удаляющимся «мессерам». И тут, случайно его взгляд упал на винтовку, которую он взял у убитого часового. Она лежала рядом, на краю воронки и, кажется, сама просилась в руки.