С этими хлопотами встреча с Лилианой совсем вылетела у меня из головы, вспомнил о ней совершенно случайно — просто машинально взглянул на хронометр и отметил, что уже без четверти два и не мешало бы подкрепиться.
«Ресторан»! — хлопнул я себя по лбу, схватил со стола ключи и выскочил из дома.
Волновался напрасно: пусть арендованное жилье и располагалось на самой окраине, быстрым шагом добрался до центра за десять минут, если не меньше. Даже не запыхался. Более того — в ресторане пришлось еще и ждать. Лилиана, по известной женской привычке, опоздала, к моменту ее появления я осушил пару стаканов лимонада и вдоволь налюбовался видами восстановленного амфитеатра и зависшим над ним дирижаблем.
Лилиана поцеловала меня в щеку, села напротив и первым делом поинтересовалась:
— Надеюсь, ты не передумал насчет вечернего приема?
— А я могу?
— Лео! — погрозила она пальцем и улыбнулась. — Веди себя хорошо, дорогой!
Я только вздохнул. Посещать светский раут никакого желания не было, но и отпускать туда Лилиану одну не хотелось тоже. Да и обещал. Пойду, куда деваться.
Подошел официант, мы сделали заказ, и я достал блокнот и карандаш. Аккуратно стряхивая обрезки в пепельницу, заточил складным ножом грифель и спросил:
— Нескромный вопрос, но кто в курсе твоих выступлений?
Лилиана помрачнела.
— Зачем это, Лео?
— Я не верю в Кали, — прямо заявил я. — Люди прекрасно создают друг другу проблемы без всякого божественного вмешательства.
— А как же инфернальные твари?
Теперь пришла моя очередь досадливо морщиться и теребить дужку очков.
— Это отдельная история, — заявил я в итоге, снял очки и посмотрел собеседнице в глаза. — Лили, я хочу помочь тебе. Действительно хочу.
Она накрыла мою ладонь своей и предложила:
— Я могу больше не выступать, только скажи. Но мне страшно, Лео. Я боюсь последствий. Не хочу потерять тебя.
— И я не хочу терять тебя, — быстро сказал я. — Дело не в этом. Я обещал помочь и должен сдержать обещание. Сделать все возможное. Иначе грош цена моему слову.
— Я никогда не поставлю тебе этого в упрек.
— Зато я себе поставлю.
Лилиана вздохнула, потом загадочно улыбнулась и прищурилась:
— Правильно понимаю, что ты пытаешься решить проблему, используя свой профессиональный опыт? Ты полицейский, Лео?
— Был им, — признал я.
Лили захлопала в ладоши и рассмеялась.
— Я начинаю понемногу разбираться в тебе, человек-загадка!
Но я не дал увести себя в сторону и постучал пальцем по блокноту.
— Кто знал о выступлениях? — и выдвинул первое предположение: — Хозяин варьете?
— Нет, он никогда не видел меня без вуали. К тому же не забывай: записку я получила до того, как обратилась к нему.
— Да, точно, — был вынужден я признать правоту собеседницы. — Тогда придется копнуть глубже. Кто в Калькутте знал о твоем посвящении богине?
Лилиана надолго задумалась.
— Не знаю, Лео. Я ни с кем не общалась, кроме своей служанки.
Было видно, что ей неприятен этот разговор, но я отступать не собирался и зашел с другой стороны.
— А помимо сектантов?
— Отец, — ответила Лили. — Это он проводил дознание.
— Кто еще?
— Никто. Папа сжег протокол допроса. Он даже маме ничего не сказал. Мне кажется, это до сих пор причиняет ему боль.
Маркиза я в список подозреваемых включать не стал и продолжил расспросы:
— Кто из слуг жил в то время с вами в Калькутте?
— Лео! Никто ничего не знал!
— Они могли что-то услышать, что-то кому-то сказать. Я не собираюсь никого ни в чем обвинять. Я даже разговаривать с ними не буду. Просто аккуратно наведу справки. Не бойся, никто ничего не узнает.
— Ты такой мальчишка! — покачала головой Лилиана. — Скучаешь по работе?
Я взял ее за руку и поцеловал кончики пальцев.
— Я должен что-то сделать. Бездействие мучительно, любовь моя.
— Любовь?
— Образное выражение, — со смешком пошел я на попятный и подмигнул собеседнице.
Лилиана с притворной обидой вырвала руку, откинулась на спинку стула и наморщила лоб.
— Пиши, — сказала она после минутных раздумий и начала диктовать имена.
И я начал записывать. В неуловимых тугов я не верил, куда перспективней казалась версия с подкинувшим записку слугой. Впрочем, немедленно вспомнились в один миг заполонившие глухой переулок индусы, и мой скептицизм несколько пошатнулся. Но нужно же было с чего-то начинать…
Постепенно приносили блюда, и мы приступили к трапезе, несколько более скованные, чем раньше. Разговор не прошел бесследно и оставил тягостное впечатление чего-то некрасивого и неуместного.
К счастью, после бокала вина Лилиана вновь пришла в превосходное расположение духа и принялась расспрашивать меня об апартаментах.
— Пригласишь полюбоваться видом на озеро? — заулыбалась она, когда мы расплатились и направились на выход.
— Негоже невинной девице посещать жилье холостяка, — с усмешкой ответил я, но идея неожиданно захватила меня. Времени до вечернего приема оставалось предостаточно.
Хитрая лиса Лилиана рассмеялась.
— Может, завтра? Если будешь себя хорошо вести. Ты ведь будешь себя хорошо вести, Лео?
Ответить я не успел. Откуда-то сзади послышалось:
— Разрази меня гром! Лео, мои глаза не обманывают меня, это действительно ты?
Вздрогнув, я обернулся и увидел Альберта Брандта, спускавшегося с Елизаветой-Марией со второго этажа ресторана.
— Ты же собирался покинуть этот райский уголок? — припомнил поэт и пригладил песочного цвета бородку. — Так на кой черт ты… — Альберт слегка поклонился моей спутнице, приподняв при этом шляпу, и счел уместным смягчить выражение. — Ввел меня в заблуждение?
Елизавета-Мария в своем черном одеянии не произнесла ни слова, но я чувствовал, как через густую вуаль на меня глядят ее слепые глаза.
— Альберт, ты все перепутал. Я уезжал, но уже вернулся.
— А ведь не собирался?
— Обстоятельства изменились.
— И не зашел ко мне?
— Брось! — похлопал я поэта по плечу. — Я вернулся в шесть утра и все это время с высунутым языком бегал по городу, устраивая дела. Тебя собирался навестить во второй половине дня. Мы почти соседи.
— Отлично! Какие планы на вечер?
Лилиана улыбнулась и сообщила: