* * *
*Охранник Павленко оказался глубоко не прав, когда решил, что ему по плечу любое задание руководства. Спора не было, он прекрасно стрелял, владел приемами рукопашного боя, быстро ориентировался в сложных ситуациях, и все же для идеального выполнения порученной работы этого оказалось мало. Возможно, дело было в необычном характере задания или в неблагоприятном стечении обстоятельств? До последнего момента все шло просто идеально. Скромный, недалекий сотрудник не вызывал у начальника внутренней охраны объекта никаких нареканий. Старательный, надежный служака, хорошо проявивший себя во время инцидента, когда пришлось обезвредить разбушевавшегося пленника… И вот все провалилось к чертям, причем на таком пустяковом штришке…
Передать записку старшему лейтенанту Сошникову можно было где угодно. В туалете, в столовой, сунуть под дверь комнаты, просто оставить в тайнике. Что дернуло Павленко устроить киношную передачу клочка бумаги на ходу, прямо в коридоре, оставалось загадкой даже для него самого. Импульс, ребячество?
Лежа на полу, с заведенными за спину скованными руками, размышлять можно было не спеша. Или вовсе не размышлять, но впереди маячило написание многочисленных рапортов, и заранее придумать более-менее приличные формулировки было нелишним.
С Феликсом «тунгусы» поступили более человечно. Его даже не заковали в «кандалы». Как пояснил Бондарь, поскольку он вражеский разведчик, а Павленко просто шпион. В чем заключалась разница между миссиями офицеров Федеральной безопасности, кроме даты внедрения в Управление, главный «тунгус» не пояснил. Он уселся напротив Сошникова и протянул ему сигареты.
– Ну что, Феликс Алексеевич, шифровочку вслух прочтете или прикажете еще и «Энигму» к ней разыскивать?
– Там все открытым текстом, - Феликс взял сигарету, - только шрифт очень мелкий.
– Ага, - Тимофей прищурился и поднес бумажку поближе к глазам. - Компромат… на… на кого? Смазалось… Что, в Конторе нормального принтера не нашлось? Все буквы расплылись… Ладно, эксперты разберутся. Ты сам-то, старлей, как думаешь, что тебе приказано?
– Я же мыслей начальства не читаю, - Феликс пожал плечами. - Если «компромат», то, наверное, на Сноровского или на всю группу в целом… Не нравится моим командирам ваше Управление. Борзое слишком.
– У, как мы заговорили! - Бондарь недобро усмехнулся. - Прямо как партизан в гестаповских застенках, с гонором… Только зря ты, Сошников, напрягся. Пытать тебя никто не собирается, нет надобности. Ты вот мыслей не читаешь, а у нас есть специалисты, которые это запросто делают. Даже без согласия испытуемого. Ну, да ты в курсе.
Феликс угрюмо кивнул.
– Товарищ майор, а с этим что делать? - задал вопрос один из бойцов, указывая на Павленко.
– Павленко, ты кто по званию? - Бондарь присел рядом с «охранником» на корточки.
– Лейтенант.
– А стрелять где так научился?
– Чемпион федерального округа, - пробормотал офицер, - среди наших, конечно…
– Уважаю, - признался Тимофей. - Допрос окончен. Краб, отвези чемпиона в Контору. Прямо оперативному дежурному сдай. Мы же не шпионы иноземные, нам его обменивать не на кого. Наручники снять не забудь.
– Есть, - коротко, будто что-то сглотнув, ответил Краб.
Ухватив за ворот одной рукой, он легко поставил Павленко на ноги и подтолкнул к выходу. Снимать с пленника оковы воин не спешил… …Иван Павлович и Соловьев шли из разных концов здания, но в кабинете начальника внутренней охраны появились одновременно. Самого начальника в помещении не было. Бондарь отправил его в отдел кадров перепроверять личные дела сотрудников.
– Прокололся? - с оттенком сочувствия спросил Сноровский у Феликса.
Тот криво ухмыльнулся и чуть пригнул голову, вроде как кивнул.
– Ну что за молодежь пошла! - Иван Павлович театрально всплеснул руками.
– С Келлода, - добавил Соловьев. - А ты смелый парень, Сошников. Знал же, что мы тебя подозреваем, а все равно согласился на внедрение. Или ты на что-то рассчитывал?
– Или нас недооценивал? - в тон ему подбросил свой вопрос Бондарь.
– Вас недооценишь, пожалуй, - Феликс вздохнул и покосился на пепельницу: - Угости еще одной.
Тимофей протянул ему полупустую пачку.
– Забирай.
– У меня не было выбора, - признался Сошников, закурив. - Я был обязан сделать все, что в моих силах. Цена задания договорная. Вернее - как повезет.
– Это у вас часто?
– Что? И у кого у нас?
– Ну вот такие подвиги вы часто совершаете? Прыгаете вниз головой на камни? - пояснил Андрей. - Так ведь до светлого будущего точно не доживешь и восстановления своего Келлода за счет земных ресурсов не увидишь.
– А никто его восстанавливать и не собирается, - вдруг признался Сошников. - Нечего там ловить. Как пишут автоэксперты в заключениях - восстановлению не подлежит. Пустыня, груды хлама, пыль и ветер. Мертвая планета.
– Ядохимикатами все загадили? - предположил Соловьев.
– Нет, все химикаты пошли в дело.
– Почему же тогда мертвая?
– Потому что жить там нельзя.
– Все равно не понимаю. Нельзя - почему?
– Потому что нельзя, - Сошников ответил настолько уверенно, что Андрей даже не стал заглядывать в его разум. Когда люди высказываются столь категорично, иного ответа обычно не бывает и в их скрытых мыслях. Там просто висит своеобразный амбарный замок. Кто его повесил, когда и почему - неизвестно, а ключ утерян, или его не было вовсе. Сломать замок без подходящего по размеру инструмента сложно, а просто разбежаться и вынести дверь, на которую он повешен, - грубо. Разум - это все-таки не амбар.
– Кто выходил с нами на связь? - спросил Андрей, меняя тему беседы. - Матронарм?
– Он, - Феликс недовольно скривился. - По личной инициативе. Его никто не просил.
– То есть он не уполномочен вести переговоры? - перевел Соловьев на формальный язык.
– Так точно.
– И ты его за это осуждаешь?
– У нас не принято осуждать таких высоких начальников. Это дело матрогона.
– Но иметь собственное мнение вам не запрещено?
– Мне не по душе поступок матронарма, но я вынужден признать, что другого выхода нет. После того, что вы нам показали… Супершоу с единым разумом - это не телеигра по пятницам. Это действительно впечатляет.
– Последний вопрос - под чьим именем скрывается матронарм?
– Вы разве не знаете? - Сошников, казалось, искренне удивился. - Оставьте мне хотя бы верность непосредственному начальнику. Я и так сказал вам слишком много.
«Кирилл Мефодьевич?» - мысленно переспросил Соловьев.
«Я этого не говорил», - подумал Феликс.