Было невозможно понять, как нежность сочетается у Люка со страстным желанием, которое ознобом проходило по его коже, делало его мышцы тугими. Но она ответила ему тем же. Она так давно не чувствовала, что к ней относятся с нежностью, что не могла пресытиться ею.

Ее руки двигались вверх и вниз по его гладкой, как шелк, спине, срывая с него рубашку. Ей это удалось, и она начала ласкать худощавую, но крепкую грудь.

Он замер под ее прикосновениями, его мышцы напряглись. Она восхищалась тем, что доставляет ему удовольствие, заставляет полностью сосредоточиться на каждом ее малейшем движении.

– Ты так прекрасна, – снова прошептал он. – Саммер, как ты можешь этого не понимать?

– Я понимаю, – сказала она с некоторым раздражением.

Возможно, прозвучало немного заносчиво, но вряд ли она могла не знать, как ее внешность действует на мужчин. Сколько она себя помнит, они влюблялись в нее. И только она одна была виновата в том, что отвечала взаимностью лишь тем, для кого ее красоты было мало и кто требовал от нее чего-то еще.

Саммер отогнала такие мысли. Его тело было слишком чудесным под ее руками. Она забыла, что не следует попадаться на крючок, и теперь ей захотелось нырнуть поглубже.

Захотелось, чтобы он нырнул поглубже.

Ну почему он никак не нырнет поглубже?

Она подтянулась, чтобы запечатлеть поцелуй на его сильном плече. А потом ее поцелуи нежным теплым дождем пролились по его мышцам, шее, горлу.

– Soleil. – Люк обнял Саммер одной рукой и крепко прижал к себе, опираясь на другую руку. – Вот что странно. Ты даже не понимаешь, о чем я говорю. – Он опустился на нее очень медленно, и рука, удерживающая их вес, не дрогнула, пока они не затерялись среди подушек и шелка. Его тело было единственной твердью, за которую можно было держаться.

Она продолжала ласкать и целовать его, а он тоже ласкал ее. Это было великолепным празднеством. Ей хотелось намазать его солнечным светом, густым, как мед, – хотелось покрыть собой все его тело. Необузданные желания мерцали и переливались в ней. Ей хотелось сказать ему, что она его любит, снова умолять его убежать вместе с ней, но она утопила эти слова в поцелуях. Ведь поцелуи не могут привести к чему-то плохому? Или могут?

Казалось, ему тоже хочется окунуть ее целиком в себя. И поскольку каждому хотелось целовать другого до кончиков пальцев ног, они сползали все ниже, пока едва не свалились с края кровати. Люк засмеялся и втянул ее обратно, протянув по всей длине шелка, и они начали все сначала.

Я тебя люблю. Она едва не сказала это, когда смеялась вместе с Люком, теряя дыхание из-за того, каким чудесным было его тело. Казалось, слова эти были правильными, и момент для них был подходящим.

Но она молча поцеловала его бицепсы.

– Саммер. – Он просунул бедро между ее бедер и сильно прижался к ней, лаская ее грудь. – Боже, это несправедливо.

Что несправедливо? Что он может разрушать ее снова и снова, но сам не может сломаться? Нет, черт побери, этому не бывать. Над этим она хотела сохранить власть.

Но когда она продвинула руки вниз по его животу, он поймал ее запястья, поднес их к своим губам, снова и снова целуя их, и с нежностью уложил на подушку, удерживая их там.

– Тебе это нравится, – прошептал он. – Тебе этого хочется.

Его взгляд пробежал по всему ее телу, заставляя почувствовать себя маленькой, незащищенной и принадлежащей ему. И абсолютно прекрасной. Она не осознавала разумом, а просто ощущала, от самых ее глубин до последнего кусочка кожи, что она в самом деле прекрасна.

– Я могу заставить тебя… то есть… ты можешь научиться тому, что я буду нужен тебе, – выдохнул он и, охватив губами, втянул ее грудь глубоко в рот, а его рука в это время скользнула туда, где только что было его бедро.

На этот раз, когда она разбилась вдребезги, он вынул все из нее. Он не давал ей остановиться. Его рука нежно покачивала ее, и она испытывала наслаждение за наслаждением, пока силы не покинули ее.

Наконец она отодвинулась от него и, чтобы вытеснить его руку, скрестила бедра, потому что он все еще удерживал ее запястья.

– Слишком много, – пробормотала она. – Я больше не могу.

А он засмеялся, лаская любящими поцелуями ее шею.

– Сможешь, если я захочу.

Глава 23

Самоконтроль. Возбуждение билось внутри Люка, сводя его с ума. Самоконтроль.

Из всех сырых продуктов, которых он когда-либо касался – только самых чистых, только лучших, – Саммер была самой прекрасной. Самой изысканной. А как она отзывается на его прикосновения! Выгибается, вытягивается, пылает! А он всего-то и сделал, что взял ее яркую, напоенную солнечным светом красоту и дал ей расцвести, превратиться во что-то такое, чего никто не мог даже вообразить. И чему никто не мог сопротивляться.

Она такая… милая. И пока контроль в его руках, она вся его.

Очевидно, она могла делать все, что он хотел от нее. Но после четвертого раза Саммер закрыла подушками живот и лицо. Обессиленная и истощенная, она чувствовала себя куском красивого шелка, который валяется на улице после долгого, необузданного карнавала. Она была окружена силой Люка, его тьмой, и он мог делать с ней все, что хотел. И она никак не смогла бы сломить его.

Но он сделал ее прекрасной.

Разбитой до потери себя, но прекрасной.

И беспомощной. Полностью лишенной сил.

– Ммм, – промычала она, когда он снова начал ее ласкать. Ее ощущение красоты слабело, становилось бессильным и безнадежным, разбивалось о его железный самоконтроль. И она не понимала, что еще у нее осталось. Уж точно не было сил натянуть на себя одеяло и спрятаться под ним. Он забрал себе даже это. – Хочу спать.

Люк стянул подушку с лица Саммер и с возмущением посмотрел на нее.

– Прости, не понял?

Ей понадобилась секунда. И она рассмеялась. Облегчение и наслаждение вытеснили усталость.

– Ой. Я забыла. – Она сонно погладила его прекрасные тугие ягодицы, призвав свою теплую, приглашающую улыбку. – Давай.

Пусть еще одного оргазма у нее не будет, но она была бы безумно счастлива принять его внутри себя, если он позволит себе сделать это. Вероятно, так можно будет исправить то, что пошло не так после ее первого оргазма. Тогда она попыталась дотянуться до него, а он не стал присоединяться к ней и приступил к тому, чтобы дать ей второй.

Люк напрягся, не отводя глаз от ее улыбки.