Она встала и нашла Келли, которая обрадовалась, что останется на острове, а сама отправилась в Париж.

– Наконец-то вы возвратились, – холодно сказал Патрик.

Тарелки вылетали из его рук, как карты из колоды фокусника, и Саммер резко остановилась. Все сотрудники в кухне выпечки впились в нее взглядами, и ее первым желанием было свернуться клубочком, укрыться за беззаботной улыбкой. В Париже всегда ее ненавидели, черт побери.

Она глубоко вздохнула и подняла подбородок.

– Где Люк?

– Для вас это какая-то игра? – рявкнул Патрик. – Когда бы вам ни захотелось, вы порхаете туда и обратно с этими вашими губами, созданными для поцелуев, и вам по фиг, что творится с мужчиной, которым вы играете?

Ей потребовалось семь дней, чтобы добраться сюда. Связь опять не работала. К счастью, на сей раз никто из детей не был болен и не нуждался в докторе, но и не было никакой возможности вызвать гидросамолет. За семь дней было много черных минут, когда слова «Ты мне не нужна… Уезжай» опять и опять звенели у нее в голове. Но когда она сворачивалась клубочком на палубе грузового судна среди Тихого океана, звезды в небе невероятно поддерживали ее и придавали ей храбрость. Но теперь Патрик – веселый, милый Патрик – костерил ее.

Саммер собралась с духом, сжала кулачки и скрестила руки.

– Вы не можете говорить со мной так, – заявила она без улыбки.

– Что, теперь вы собираетесь уволить меня? Наконец? Что вы пытаетесь сделать? Совсем загубить его? Теперь я ему нужен. Сейчас я не могу уйти от него.

Саммер уперлась руками в мраморную столешницу.

– Скажите мне, где Люк, а то я вам врежу.

– Если так, то я смогу угрожать вам судебным иском, когда мне понадобятся деньги для моей собственной кондитерской. Где, черт возьми, он может быть, как вы думаете?

– Дома?

Погружен в грустные мысли у себя в квартире? Не может заставить себя работать без нее?

– Он на полпути через Тихий океан. Надеюсь, уже добрался до вашего забытого богом острова, потому что иначе остается предположить, что он попал в руки пиратов.

Руки Саммер упали без сил. Она только и могла, что смотреть на Патрика.

– Саммер. – Гнев исчез из голоса Патрика, и он стал совсем серьезным. – Вы решились на сей раз? Вы не можете снова бросить его.

– Он мне сказал…

– Он облажался! Может, он и думает, что сделал себя абсолютно совершенным, но это не значит, что из-за этого вы должны влюбиться в него. Не следует верить всему, что он говорит, Саммер. Иногда надо быть сильнее этого.

За спиной Патрика черноволосая практикантка смотрела на него. Ее брови были сдвинуты, образуя крошечную складку на лбу.

– Но… но теперь-то что мне делать? – Саммер беспокойно разжала и опять сжала кулачки. – Вы думаете, он вернется, когда увидит, что я уехала? У меня нет возможности войти с ним в контакт, пока он там.

– Послушайте, это же вы сами решили изолировать себя на острове с недоделанной связью. Думаю, вы справитесь с этой проблемой точно так же, как и тот, кого вы знаете.

Глава 37

Саммер замедлила шаг, подходя к своему домику. Только теперь ей стало понятно, почему никто не заметил подлетающий гидросамолет. На далеком острове такая оплошность была неслыханной.

Все жители, смеясь и оживленно разговаривая, собрались вокруг ее стола для пикников. Строго говоря, столов было три – еще два были поставлены так, что получился один длинный. На нем-то и было разложено несколько сотен трубочек для эклеров, но еще без глазури. Дети вставали на цыпочки, родители пытались не давать им трогать угощение.

Люк вышел из ее дома с красной пластмассовой миской в руках. В ней Саммер обычно подавала картофельные чипсы на школьных мероприятиях. Люк поставил миску на скамью – низко и неловко для шеф-кондитера – и заполнил кондитерский мешок шоколадным кремом из миски. По его лицу было видно, как он сосредоточен. Таким он был в своей трехзвездочной кухне. За исключением того, что когда маленькая Ванина схватила его за запястье, он удивленно моргнул, посмотрел на кроху и сладко улыбнулся ей.

В этот момент Ванина заметила Саммер и завизжала от восхищения. Все дети бросились вслед за ней к Саммер. Они обнимали ее за ноги и талию, а она пыталась обнять всех сразу. Стоявший поблизости чей-то отец попытался поймать Саммер за плечо и помочь ей устоять, но какой-то малыш налетел на них, Саммер о кого-то споткнулась и села на песок, оказавшись под кучей детей.

Когда ее лицо вынырнуло из объятий, Люк сидел на корточках с другой стороны и был очень серьезен. Он был бос, белая рубашка, которую он любил, была расстегнута до половины груди, рукава закатаны до бицепсов, а джинсы от Диора обрезаны. Весь его облик казался сюрреалистическим.

– Почему ты не вернулся? – спросила Саммер. – Я ждала тебя столько дней! А потом удалось связаться с Келли, и она сказала, что ты замечательно выглядишь в гамаке, а я непонятно какого черта торчу в Париже!

– Я не уверен, что гожусь для гамака, – ответил Люк. – Наверное, в твоей компании я буду чувствовать себя по-другому. Я много бродил по пляжу и плавал, и твои соседи приглашали меня на пикники, а твои дети танцевали для меня. Они сказали, что сами полностью поставили это представление о Та’ароа, боге-создателе, как школьный проект для тебя. А потом мне захотелось проверить, как высокая влажность влияет на выпечку, и результат ужасен. Но люди, кажется, все равно наслаждаются ею. – Он протянул руки над медленно успокаивающимися детьми и поставил Саммер на ноги рядом с собой. Он пытался высвободить ее, а дети смеялись и хватались за нее. – В Париже ты узнала мой мир. Мне захотелось увидеть твой. – Он поцеловал ее отчаянно и запустил пальцы ей в волосы, потянув за пряди так сильно, что ей стало больно. – Спасибо, – прошептал он, – за то, что возвратилась ради меня.

Она тоже провела руками по его волосам и тоже схватилась за них. Ему, должно быть, тоже стало больно, потому что он прикусил губу. Тогда Саммер поцеловала его так крепко, что это почти ничем не уступило укусу.

– Почему ты сказал, чтобы я уехала, если не хотел этого? Это ранит!

– Потому что не хотел заточить тебя в твоем собственном, персональном аду, раз ты так сильно хотела возвратиться в рай. Но я был не прав. Я не настолько хороший человек. Двадцать проклятых лет работы над этим, а я все еще тот же отчаявшийся ребенок. – Он резко выпустил ее волосы и потянул ее назад к столам. – Прости, Саммер, но здесь на этой долбаной жаре сливки вот-вот испортятся. О, pardon, – рассеянно сказал он малышам. – Я главным образом вырос в кухнях, и теперь я почти такой же сквернослов, как ваша учительница.