Только все оказалось не так, как рассчитывал Толик. Яков Львович в машине никуда ехать не собирался, а лишь взял там забытые гостями документы, после чего, махнув рукой отъезжающим, вернулся к домой. Отступать взломщику было некуда: хозяин квартиры был мастак во всяких юридических штучках. А идти на зону Толику не хотелось. Так что, услышав, как открывается дверь, он прислонился к стене комнаты и решительно вытащил из брюк кожаный ремень.
Яков Львович быстро прошел в помещение, не ожидая нападения. Поэтому Толику удалось накинуть на шею адвоката сзади импровизированную удавку и изо всех сил стягивать ее, пока хозяин квартиры не затих. Ремень злоумышленник снова вставил в шлевки брюк и старательно обыскал убитого. Массивный золотой перстень легко слез с пальца и был чуть позже обменен на несколько доз «дури». Набитое деньгами портмоне и блестящую зажигалку злоумышленник рассовал себе по карманам.
Затем он заглянул в буфет и в бар, проверяя, нет ли там чего ценного. Но ничего эдакого в глаза не бросалось. Подумав, Толик решил, что нельзя жадничать, найденных денег и перстня на ближайшее время хватит. В квартиру же можно будет вернуться чуть позднее. Потом ему в голову пришла мысль: неплохо, если все будут думать, что адвокат сам повесился. «Гость» нашел на антресолях в туалете среди прочих хозяйственных вещей и инструментов кусок веревки, взял стремянку, с ее помощью подобрался к крюку лампы, висевшей посреди комнаты…
Самое трудное оказалось засунуть адвоката в петлю. Тут пришлось уже воспользоваться стулом, а стремянка была убрана на свое место. «Правильно, — решил Толик, — с лестницы хрен кто будет вешаться. А про стул я хорошо придумал. Придут менты — нате вам: и покойничек, и стульчик!..»
Когда преступник, уходя, собирался запереть квартиру на ключ, то услышал шаркающие шаги из-за дверей собственной квартиры. «Черт, опять старая карга шпионит!» — со злостью подумал Толик и, не дожидаясь, пока старушка припадет к любимому ею глазку, рванул вниз по лестнице, оставив дверь незапертой.
— А теперь расскажи, куда ты дел остальные шмотки из квартиры адвоката, которую сегодня грабанул? — донесся до Толика голос оперативника.
— Чего, какие вещи? Я ни при делах… — начал было мямлить подозреваемый, но вдруг отчетливо понял, что влип. Влип окончательно и бесповоротно: менты знают все, раз уж пришли сюда и караулили его. «Это все старая карга!» — подумал он как раз в тот момент, как старушка появилась в кухне, держа в руках надтреснутую чашку, до сих пор не пропитую племянником.
Толик неожиданно резко оттолкнулся руками от стола, отчего Федорова отбросило вместе с табуреткой к подоконнику. А племянник в этот момент схватил с другого стола здоровенный тесак и, вцепившись тетушке в жиденькие волосы, рванул ее на себя, приставив лезвие клинка к горлу старушки.
— Не подходи, су-у-ка! Зарежу! Ее зарежу! — кричал Толик, прикрываясь телом заложницы и медленно отступая к дверям.
— Все, успокойся, тебя никто не трогает, — Федоров попытался осторожно отодвинуть стол, вдруг некстати вспомнив: «Чувствовал же с утра, что беда случится». Но преступник лишь плотнее приставил нож к шее:
— Зарежу-у!..
* * *
Еще до того, как помдеж столь нелюбезно запретил Нертову звонить по телефону, Кузьмич — дежурный по отделению, очевидно приняв в каптерке стакан-другой бормотухи, вдруг расщедрился и, зайдя в «аквариум», протянул Нертову бинт в стерильной упаковке и пузырек с йодом:
— На, смажь ссадины. Все равно врача поблизости нет, а «скорую» из-за пары порезов я вызывать не буду, — после чего удалился.
На самом деле глубокий порез на плече следовало бы зашить. Но Алексей решил пока довольствоваться тем, что дали. Он лишь обмазал края раны зеленкой и забинтовал руку. Остальные порезы просто, стиснув зубы, залил остатками жгучего раствора.
«Аквариум» — не лучшее место для отдыха, но усталость взяла свое, Нертов закрыл глаза и лег на неудобную скамейку, где и проспал остаток ночи. Кузьмич, наверное, в душе был человеком добрым, потому что утром притащил задержанному два бутерброда, явно собранные любящей женой для капитанского завтрака.
— На, жуй, — дежурный перехватил недоуменный взгляд Алексея, который хотел было отказаться от угощения, — мне все равно через час сменяться, а тебе еще, наверное, долго здесь куковать… Смотри-ка, а припекло тебя, парень, не слабо. Если выпустят — помажь лоб кефиром. Это — первое средство, я скажу…
Неизвестно, что бы еще поведал добродушный Кузьмич, но тут в дежурку вбежала женщина, прижимая к груди маленького ребенка. Даже издали было видно, что половину лица вошедшей заливает свежий синяк. Дежурный заспешил к ней, даже не заперев прозрачные двери на тяжелую щеколду.
Наверное, в маленьком поселке все знали друг друга, так как Кузьмич, словно родной дядюшка, приобнял женщину и, несмотря на ее рыдания, повел поближе к «аквариуму», в котором находился и кран с водой:
— Ты, Даша, не плачь, успокойся, — направляя заявительницу к умывальнику, убеждал ее капитан. — Вот умоешься сейчас, тогда и поговорим. А ребеночка-то, давай, я пока подержу…
Но женщина, хотя и доверила своего отпрыска Кузьмичу, продолжала рыдать, выкрикивая, что теперь-то ее обязательно убьют.
— Он же зверь после своей Чечни! Самый настоящий зверь!.. Я знала… Я чувствовала… Он пьяный! Убье-ет!..
Дежурному, очевидно, проблемы посетительницы были хорошо известны, и он только попутно задал несколько уточняющих вопросов. Как понял Алексей, муж несчастной, недавно дембельнувшись из армии, служба в которой проходила где-то в «горячих точках», избивает жену, когда выпьет. А пьет он постоянно. Вчера, незадолго до задержания Нертова, супруг, снова напившись, стал гоняться за женой с ножом. Так как дежурный по отделению находился с дембелем в далекой родственной связи, что не удивительно для маленького поселка, то с помощью наряда лишь отнял у дебошира оружие, оставив проспаться в родной хате, а женщину с ребенком отправил ночевать к себе домой. Утром несчастная вернулась назад, но муж снова начал избивать ее, упрекая, что позвала «ментов».
«Ах, отцы-командиры — господа правители! — думал Нертов. — Кто бы из вас думал, посылая чужих детей умирать, что даже оставшимся в живых понадобится помощь… Вон, подводников в былые времена после дальнего похода месяца на три загоняли в санатории на реабилитацию, в себя приходить, нервы и здоровье лечить. Американцы и сейчас, после всяких “Бурь в пустыне” устраивают их участникам грандиозный отдых. Так почему же у нас выбравшихся из афганского или чеченского ада пацанов бросают на произвол судьбы?..»
— Ко-озлы вонючие! Убью-ю!.. — здоровенный детина, ворвавшийся в дежурную часть, нисколько не напоминал «пацана», который не может опомниться от недавней службы. Прикладом двустволки, находившейся у него в руках, детина ударил находившегося у пульта помдежа, и сержант, как подкошенный, вместе со стулом рухнул на пол.
— Су-уки! — гулким эхом отозвался в дежурке выстрел, и вбежавшего следом за детиной прапорщика отбросило к стене.