Первые три дня прошли практически одинаково. Старец дрожал, страдал от боли и просил есть, но, как ей и было сказано до этого, Маль ничего ему не давала. Вместо этого она приносила ему очередную бутылку и уходила из комнаты. Ей приходилось выносить горшок, стоявший под его кроватью, чистить пол после того, как на него накатывала тошнота, и по возможности помогать ему переодеваться.
Она никогда не видела, чтобы кто-то выпивал так много воды. Рувим постоянно хотел пить, и она послушно приносила ему то, что он просил. Время от времени приходил Фиц – он приносил новые канистры и забирал пустые.
Вечером обессилевшая и измотанная Маль возвращалась домой с деньгами в кармане. По дороге она встречалась в условленном месте с Фицем и забирала три литра воды. Хельга встречала ее встревоженными взглядами и молчаливыми вопросами, струившимися из-под ее ресниц. Сама Маль думала о том, что если так будет продолжаться всю неделю, то к концу она просто умрет от истощения. Рувиму было нельзя есть. У нее на еду просто не было времени.
На четвертый день все изменилось – Рувим поднялся на ноги и сам прошел в ванную, где очень долго плескался. Маль беспокоилась о нем, поскольку не была уверенна в том, что он сможет правильно закрепить защитную маску и не сделать случайно пару глотков во время душа. Однако вопреки ее страхам Рувим выбрался здоровым и невредимым, без каких-либо признаков отравления.
За это время они оба исхудали и побледнели так, что теперь больше походили на мертвецов. Обидным было еще и то, что ничего полезного выведать не удалось. Маль еще не знала, что все это было только началом.
После душа Рувим стал значительно бодрее, хотя по его словам принимать пищу ему все еще было нельзя. Однако дежурить у его кровати тоже не было никакой необходимости. Маль стала чаще открывать окно на кухне и дышать воздухом, а в перерывах между делами она перехватывала по кусочкам хлеб или что-нибудь еще.
Он совсем не удивился тому, что на четвертый день стало легче. Будто только этого и ждал. И вообще, все это время Маль не покидало ощущение того, что Рувим сам все спланировал – до того точными и своевременными были предпринятые им меры.
Разговаривать с ним было невозможно, и Маль сосредоточилась на наблюдениях, тем более что после того, как он пришел в себя, это стало значительно проще. Очевидно, Рувим не замечал ее внимательных взглядов, либо ему просто очень сильно мешало плохое самочувствие. На пятый день его бдительность ослабла, а может быть, сыграло роль что-то другое, о чем Маль еще ничего не знала. Во всяком случае, к обеду она кое-что увидела. Кое-что очень подозрительное.
Отмучившись со стиркой, она вышла из ванной комнаты, по пути отметив, что ее работодатель лежал на кровати почти без движения. Его лицо было бледным и измученным. В этом не было ничего удивительного, поскольку временами на него еще накатывали приступы боли, после которых он отлеживался долгими часами и даже отказывался от воды. Миновав жилую комнату, Маль прошла на кухню.
Там она обнаружила стакан с еще мокрыми стенками. Ей хотелось сказать Рувиму, чтобы он не поднимался из-за такой ерунды и говорил ей, если ему очень хочется пить, но тот факт, что на столе не было бутылки, ее остановил. Она проверила все бутылки под столом и те, что отложила для сегодняшнего дня в один из шкафов. Все они стояли на прежних местах, а их крышки и горлышки оставались сухими. На стеклянных боках не было никаких отпечатков и следов. Страшная догадка пронзила ее, и Маль подошла к крану с водопроводной водой. Словно в ответ ее мыслям, с края крана соскользнула капля. Вентиль был еще мокрым, да и раковина тоже. Старец выпил отравленную воду.
Отбросив все сомнения и осторожность, Маль забежала в комнату и бросилась к кровати. Она принялась ощупывать лицо Рувима, пытаясь определить, как давно он решил отравиться. В ее голове мелькали разные мысли и вопросы.
Неужели его болезнь так мучительна? Что с ним случилось? Скрывает ли он что-то иное, более жуткое, чем то, о чем ей уже известно? Или может быть, он узнал, что его подземную лабораторию раскрыли, и теперь за ним организована слежка? Может, он боится суда и приговора?
Она знала, что судороги и агония длятся не больше получаса. За это время яд успевал проникнуть во все ткани и парализовать тело. Спасти старца в любом случае было нельзя, но, повинуясь инстинктам, Маль приподняла его тяжелую голову и попыталась определить, как далеко продвинулось действие непригодной воды.
К ее удивлению, Рувим открыл глаза и наградил ее недовольным, но вполне ясным взглядом.
– Чего носишься? – приподнимаясь на локтях и вырываясь из ее хватки, спросил он. – Чего тебе?
Она отпустила его, и он вновь упал на подушки.
– Вы пили воду из-под крана, – констатировала она. – Я проверила, вы выпили стакан отравленной воды. Скоро вы умрете, так что лучше заплатите за сегодняшний день прямо сейчас.
– Дурная девчонка, – отмахнулся от нее Рувим. – Я не собираюсь умирать. Я ничего не пил.
– Пили, – настаивала Маль. – Мокрый кран и такой же стакан. В раковине еще не высохли капли. А бутылки сухие.
– Тебе показалось, – опустив веки и сдвинув мохнатые брови, отрезал он.
– Я не идиотка, и мне никогда ничего просто так не кажется. Если собрались отравиться, то…
Бледно-голубые выцветшие глаза открылись и воззрились на нее с затаенной злостью. Позже, вспоминая этот момент, Маль поняла, что рисковала гораздо сильнее, чем могла представить. Но ей повезло, и, рассуждая, как лучше с ней поступить, Рувим сделал выбор в пользу жизни.
Убить человека ничего не стоило. Он мог плеснуть ей в лицо отравленной водой, когда она меньше всего бы этого ожидала. Один случайный глоток, и жизнь для нее была бы окончена. Однако что-то подтолкнуло его заговорить, а не затаиться со своими темными планами.
– А ведешь себя как идиотка, – наконец, сказал он. – Слезь с моей кровати немедленно.
Маль послушно поднялась и застыла рядом, не собираясь уходить. Рувим уселся и поправил воротник рубашки. Умирать он не собирался, и это было самым удивительным.
– Наблюдательная. Я просил Фица привести кого попроще, но ты, видно, и его надурила со своей напускной кротостью, – ухмыльнулся он. – И что же ты будешь делать?
– Еще не знаю, – ответила она. – Для начала было бы неплохо узнать, зачем вы отравились, а потом выйти отсюда живой и невредимой.
Рувим кивнул.
– Я не отравился. Как видишь, вполне жив и здоров. Разве такое может быть, если выпить отравленной воды?
– Разумеется, нет.
– Значит я, разумеется, должен умереть?
– Наверняка.
– А я не умираю. Так что я не пил ту воду.
Ощутив, что она подошла слишком близко к запретному и уже занесла ногу за красную черту, Маль сделала шаг назад.
– Хорошо. Я ошиблась.
Не дожидаясь, пока Рувим скажет еще что-нибудь, она вышла из комнаты и вернулась на кухню.