Я делаю вид, что набираю сообщение на мобильнике. Чувствую себя чуть-чуть виноватой за ложь, но папа бы понял, если был бы в курсе всех обстоятельств.
– Не понимаю, почему вы, молодежь, пишете эсэмэс, когда могли бы просто позвонить. И получили ответ тотчас, вместо того, чтобы ждать.
– Ты такой старомодный, папочка, – говорю я и смотрю на свой телефон. – Джош не сможет прийти. Давайте просто поедим. Китти!
– Ид-у-у! – кричит Китти сверху.
– Ну, может, он подойдет позже и доест остатки, – произносит папа.
– Папочка, у Джоша теперь своя жизнь. Зачем ему приходить к нам, когда Марго здесь нет? Кроме того, они даже больше не вместе, помнишь?
Папа делает растерянное лицо.
– Что? Не вместе?
Полагаю, Марго все-таки не рассказала ему. Хотя он и сам мог догадаться: Джош не поехал с нами в аэропорт. Как он мог этого не понять? Разве у папы нет глаз и ушей?
– Не вместе. И кстати, Марго сейчас в колледже Шотландии. А меня зовут Лара Джин.
– Хорошо, хорошо. Твой отец бестолковый, – говорит папа. – Понял. Не нужно повторять. – Он почесывает подбородок. – Боже, клянусь, Марго никогда не упоминала о…
Китти врывается в столовую.
– Ням, ням, ням, – она плюхается на стул и протыкает свинину вилкой.
– Китти, сначала нужно помолиться, – напоминает папа, усаживаясь на стул.
Мы молимся перед едой только тогда, когда едим в столовой. А в столовой мы едим, когда папа готовит по-корейски, на День благодарения или на Рождество. Когда мы были маленькими, мама частенько брала нас в церковь, и даже после ее смерти папа пытался продолжить традицию, но по воскресеньям у него бывают смены, и походы в церковь стали еще реже.
– Спасибо, Господи, за пищу, что ты послал нам. Спасибо тебе за моих прекрасных дочерей и, пожалуйста, пригляди за нашей Марго. Во имя Иисуса, Аминь.
– Аминь, – эхом вторим мы.
– Выглядит очень даже, да, девочки? – папа улыбается, перемешивая лист салата со свининой, рисом и кимчи. – Китти, ты же знаешь, как это делается, да? Это вроде маленького тако [18] .
Китти кивает и повторяет за ним.
Я же делаю свое собственное тако из салатных листов и чуть не выплевываю его. Свинина очень соленая. Аж до слез. Но я продолжаю жевать, а на другой стороне стола Китти строит мне гримасу, но я бросаю на нее взгляд: «молчи». Папа еще не попробовал; он фотографирует свою тарелку.
– Так вкусно, папочка, – говорю я. – Как в ресторане.
– Спасибо, Лара Джин. Получилось прямо как на картинке. Не могу поверить, насколько красивой и хрустящей выглядит корочка. – Наконец папа откусывает кусочек, затем хмурится. – Для вас не солоновато?
– Не совсем, – отвечаю я.
Он откусывает еще раз.
– А по мне, на вкус очень солено. Китти, как тебе?
Китти запивает водой.
– Нет, вкусно, папочка.
Я тайно посылаю ей большой палец вверх.
– Хм-м, нет, на вкус определенно соленая. – Папа сглатывает. – Я в точности следовал рецепту… Может, я использовал не ту соль для рассола? Лара Джин, попробуй снова.
Я откусываю крошечный кусочек и пытаюсь спрятаться, заслонив лицо листом салата.
– М-м-м.
– Может быть, если бы я отрезал от середины.
На столе звонит мой телефон. Это сообщение от Джоша. Он вернулся с пробежки и увидел свет в нашей столовой. Совершенно обычное сообщение. Словно вчерашнего поцелуя с Питером и не было.
Корейская еда??
Джош обладает шестым чувством: он всегда знает, когда папа готовит корейскую еду, и заходит, принюхиваясь, прямо в тот момент, когда мы садимся есть. Он обожает корейскую кухню. Когда бабушка приезжает в гости, он от нее не отходит. Джош даже смотрит с ней корейские дорамы [19] . Она нарезает яблоко кусочками и срезает для него кожицу, словно Джош младенец. Мальчики нравятся бабушке больше девочек.
Теперь до меня доходит: все женщины нашей семьи обожают Джоша. Кроме мамы, которая никогда не встречалась с ним. Но я уверена, она бы тоже его полюбила. Она полюбила бы каждого, кто настолько же хорош для Марго, как Джош. Был.
Китти вытягивает шею, чтобы заглянуть через мое плечо.
– Это Джош? Он к нам придет?
– Нет! – Я кладу телефон, и он снова вибрирует.
Я могу зайти?
– Он пишет, что хочет зайти!
Папа оживляется.
– Пригласи его! Я хочу знать его мнение по поводу этого Боссам.
– Слушайте, всем в этой семье нужно понять, что Джош больше не является ее частью. Он и Марго… – я медлю в нерешительности. Китти все еще не знает? Не могу вспомнить, должно ли это быть еще тайной. – Я имею в виду, Марго в колледже, и они так далеко друг от друга.
– Я знаю, что они расстались, – заявляет Китти, заворачивая в лист салата рис. – Марго сообщила мне по видеочату.
На другой стороне стола папа делает грустное лицо и впихивает кусочек салата в рот.
Китти продолжает с полным ртом:
– Я просто не пойму, почему мы не можем остаться с ним друзьями. Он всем нам друг. Верно, папочка?
– Верно, – соглашается папа. – И к тому же, отношения невероятно аморфные. Они могут снова сойтись. Остаться друзьями. Кто знает, что случится в будущем? Я к тому, что мы не можем сбрасывать Джоша со счетов.
Когда мы заканчиваем ужинать, я получаю еще одно эсэмэс от Джоша:
Неважно
Оставшиеся выходные нам приходится есть ту соленую свиную лопатку. На следующее утро папа готовит жареный рис и режет свинину на мелкие кусочки, приговаривая: «Думай о ней как о беконе». На ужин я проверяю свою теорию, смешав свинину с макаронами Крафт [20] и сыром, но, в конце концов, выбрасываю всю порцию: на вкус как помои.
– Если бы у нас была собака… – продолжает повторять Китти.
В итоге я готовлю обычные макароны.
После ужина я вывожу Дорогушу Сэди на прогулку. Так мы с сестрой называем Сэди, золотистого ретривера, который живет вниз по улице. Шаховы уезжают из города на ночь и поэтому попросили меня покормить и выгулять их собаку. Как правило, Китти умоляла бы позволить ей это сделать самой, но по телевизору показывают какое-то кино, которое она очень хотела посмотреть.