«Неоштукатуренные и даже не окрашенные, серые бетонные стены с кое-как сглаженными следами опалубки. Такого же цвета и материала низкий потолок. Тюремная камера, что ли? – Корнеев задумчиво похлопал веками. Остальное тело пока на команды и распоряжения мозга не реагировало. – Странно… Мы же настраивались на Степаныча. А он с Лейлой оставался в партизанском отряде. И если Штейнглиц нас к нему отправил, то лесная чаща или землянка были больше к месту. Черт! Неужели отряд товарища Анджея разбили, а ефрейтор в плен попал? Тогда да, тогда сходится…»
Николай напрягся и попытался немного повернуть голову. Но не преуспел. Только глаза скосить получилось.
«Свет падает из узких, как амбразуры, окошек. Таких узких, что даже без решеток. Здание явно не тюремного типа, скорее каземат. Места в тюрьме фрицам не хватает, что они часть форта под тюрьму приспособили? Ладно, разберемся. Оружие под ладонью чувствую, так что устроим гансикам сюрприз, когда в себя придем. Штейнглиц фору довольно уверенно обещал».
– Парни… Эй, отзовитесь… Все здесь?
– Хрена себе… – судя по голосу, это Малышев очнулся. – Я вот интересуюсь, Николай, а где именно располагается то самое «здесь»? Куда нас на этот раз судьба запроторила?
– И приложила так, что даже пальцем не пошевелить, – это Колокольчиков. И тут же окликнул своего командира: – Яша, ты как? Живой? Помнишь ту вынужденную посадку, когда ты в колхозный коровник зарулить пытался?
– Не дождешься… – проворчал Гусман. – Кстати, не коровник, а амбар. И я тогда пытался его объехать. Но не вписался…
«Шутят. Это хорошо…»
– Хороший, стало быть, амбар… был. Коль объехать не получилось, – степенно присоединился к разговору Кузьмич. – Вместительный…
– Не то слово, – затарахтел Колокольчиков. – Каменный. Огромный… Будто не куркуля какого-то собственность, а райзаготзерна.
– Это тебе со страху показалось, – хмыкнул Яков Гусман. – Обычный сарай… Просто, когда на брюхо садишься, самолет рулей поворота почему-то слушать не хочет.
– Прям как мы сейчас… – а это уже Петров. – Похоже плюхнулись. Так, что все шасси поотлетали. Вместе с пропеллером…
– Ясно, – подвел итог перекличке Корнеев. – Гусев! А ты чего молчишь? Цел?
– Цел… – невнятно ответил лейтенант. – Только пошевелиться не могу. Языком тоже… трудно ворочать.
– Не прикусил? Кровь во рту чувствуешь?
– Нет…
– Тогда все нормально. Скоро пройдет. Вспомните, мы когда под скалой очнулись, тоже состояние было как под завалом лежали.
– Черт, до чего ж неприятное чувство… Лучше уж сразу, чем паралич… – Малышев застонал сквозь зубы. Видимо, капитан упрямо пытался заставить тело двигаться.
– Отставить сопли. Сказал же, скоро пройдет.
– Ну, тогда объясняй. Пока валяемся. Помнится, командир, прежде чем приказать: «Все думайте о Степаныче», ты обещал нам подробности.
– Обязательно… – Корнеев машинально кивнул и с удовольствием отметил, что попытка почти увенчалась успехом. Шею, во всяком случае, он почувствовал. И толпы мурашек, которые хлынули от затылка вниз по хребту, разбегаясь во все стороны. – Ухх… – не сдержал Николай вырвавшийся стон. – Твою дивизию! Зараза… Терпеть ненавижу щекотку.
– Не скажи, командир, – хихикнул Колокольчиков. – Как по мне, так лучше ржать, чем рыдать. Ой, не могу… Хи-хи-хи…
На минуту или две всем стало не до разговоров. Кто тихонько похихикивал, кто посмеивался, а кто и похохатывал время от времени. Но как говорится, хорошего понемногу. Щекотка прокатилась волной по всему телу, от макушки до пяток, и утихла. А следом вернулась утраченная подвижность.
– Отставить шевеление! – приказал Корнеев, у которого от попытки сесть мир буквально завертелся перед глазами, вызывая тошноту. – Без моей команды резких движений не делать. Объясняю: мы все еще подвержены воздействию пространственного перехода. Вернее, находимся в его восстановительной фазе.
– Чьей фазе?.. – общее удивление высказал Андрей. При этом капитан Малышев даже забыл о столичной интеллигентности.
– Восстановительной. Я все объясню… Только сперва оглядимся. Доложите, кто что видит со своего места. О потолке и стене с амбразурами докладывать не обязательно. Только о существенном.
– Дверь. Железная, – первым отозвался Гусев. – Массивная. Заперта не на обычную щеколду, а как на кораблях. С такой фиговиной, похожей на рулевое колесо.
– Эта фиговина называется штурвал запора, – проворчал Петров. – Деревня. Но то, что она на внутренней стороне двери, приятно. По крайней мере мы не в тюрьме. Иначе запорная арматура была бы только снаружи. Одного не пойму… Мне это кажется, или она все же на потолке?
– С выводами потом, – остановил сапера Корнеев. – Докладывайте по существу.
– Штабель с ящиками, накрытый брезентом. Ящики большие. В основном деревянные. Много. Более точной визуальной идентификации не поддаются.
– А то, что они деревянные, – Гусев решил в свою очередь поддеть сапера, – ты сквозь брезент увидел?
– Очертания деревянного ящика отличаются от металлических более острыми углами… – начал было деловито объяснять Петров, но тут заржал Малышев.
– Виктор, хорош стебаться. Я, похоже, в ту же сторону смотрю… И наблюдаю в брезенте огромную прореху. Что в ящиках, таки да, непонятно, они там разных габаритов. Кстати, есть и металлические. Те, что ближе ко мне, похожи на цинки с лентами к пулемету.
– Таки да… – поддержал Малышева Гусман. – Поскольку я вижу три МГ-42… А скажите мне, кому-то надо иметь столько пулеметов и шоб они все стояли без патронов?
– Пулеметы?! – Корнеев снова попытался подняться, и на этот раз ему это удалось. Во всяком случае, когда подполковник принял положение сидя, земной шар не попытался из-под него убежать. – Есть контакт! Кажется, отпустило. Разрешаю подвигаться. Осторожно и не шумим.
Бетонная коробка, в которую их забросил организованный Штейглицем переход, оказалась не тюремной камерой, как Николай подумал сначала, а немецким дотом. Большим. На три пулеметные точки. С какого боку к нему лепится его ефрейтор Семеняк, Корнеев пока не понял. Но хоть в одном Максимилиан не соврал: пока их жизни пребывают в относительной безопасности. Осталось выяснить, насколько длинно это самое «пока». Какие козыри имеются на руках и что следует предпринять в первую очередь, чтобы сохранить данное положение вещей как можно дольше. Поскольку бесхозных дотов в рабочем состоянии в природе не существует. А значит, в самом скором времени стоит ждать появления солдат гарнизона, которые вряд ли будут рады нашествию непрошеных гостей. И историями о параллельных мирах их наверняка будет весьма сложно заинтересовать, а тем более убедить… Причем независимо от формы, которую они носят.
Придерживаясь за стенку, подполковник с трудом воздвиг себя в вертикальное положение, прикидывая, с чего начать в первую очередь. Но жизнь, как водится, немедля внесла свои коррективы в еще даже не сформировавшиеся планы.