– Уже здесь? – Корнеев остановился. – Нет. Ни слова. Макс сообщил что-то важное?
– Задачу группе поставил. От имени Абакумова. Он что, действительно уполномочен самим?..
– Да. В этом не сомневайся. Не знаю, насколько глубоко проинформирован Виктор Семенович обо всех этих выкрутасах с пространством и временем, но приказ о содействии всеми силами комиссар госбезопасности отдавал мне лично. Так что формально тот, кого мы знаем как Максимилиана Штейнглица, имеет право распоряжаться группой по своему усмотрению.
– Кажись, пришли…
Игорь Степанович не прислушивался и не встревал в разговор офицеров, поэтому раньше них обнаружил искомый пучок проводов, сворачивающий в одну из дверей. Толкнул их и оказался в небольшом тамбуре, ведущем еще в одно помещение.
– Сто процентов, – подтвердил Корнеев. – Тамбур для звукоизоляции. Предбанник для секретарши. И – святая святых любого учреждения. Спорим, стол обтянут зеленым сукном?
Семеняк открыл двери раньше, чем Малышев ответил. Жаль. Мог выиграть. Стол действительно стоял внутри фундаментальный, но не зеленый – светло-коричневый. И не с суконной обивкой, а замшевой. А вместо лабораторных стеллажей весь просвет одной из стен занимали массивные книжные шкафы. Настолько огромные и тяжелые даже на вид, что сразу становилось ясно: их не заносили в кабинет, а собирали прямо здесь, на месте.
* * *
– Ну что, сметаем все с полок и начинаем дергать по очереди? – решительно шагнул к шкафам Малышев. – Степаныч, твой левый шкаф. Я беру тот, что справа. Ну, а тебе, командир, как и полагается – центровой.
– Погоди, Андрей… – остановил его Корнеев. – Давай рассуждать логично. Здесь не забегаловка и не овощная база. Вот как ты себе представляешь эту картину? Каждый раз, как кому-то надо войти или выйти, начальство собственноручно освобождает полку, а потом расставляет все по местам?
– Секретаршу зовет… – неуверенно ответил капитан.
– Каждый раз? А не проще предположить, что рычаг укрыли таким способом, чтобы не устраивать беспорядок при каждом открывании прохода?
– То есть шкафы не трогаем?
– Почему не трогаем? Проверяем в первую очередь, просто без фанатизма. Дернул, качнул – не идет, переходим к следующему. Да, самый верх, думаю, тоже можно пропустить. Начальство не любит по стремянкам лазить.
С логикой не поспоришь. Впрочем, даже с ее помощью секретного рычага найти не получилось. Все полки оказались приколоченными намертво. Ровными и гладкими, без каких-либо выступов или резьбы.
– Первый выстрел мимо… – подвел итог Корнеев. – Что остается?
– Я читал, что в старинных замках потайные рычаги маскировали под держатели факелов, – указал на бра Малышев. – Подергать?
– Подергай… – не стал возражать Корнеев, усаживаясь за начальственный стол. – Степаныч, а ты подоконник осмотри. Да и вообще к стенам приглядитесь. Зеркало, вон, еще висит. Вешалка… Вазон…
Отдавая распоряжения, подполковник тем временем вытянул средний ящик стола, осмотрел освободившуюся нишу. Потом по очереди открыл дверцы обеих тумб.
Одна служила мини-баром. Внутри стояла початая бутылка коньяка. Пара рюмок. Блюдце с нарезанным лепестками плавленым сыром и половина плитки шоколада с надкушенным краем. Вторая тумба хранила в себе несколько толстых папок.
Корнеев освободил тумбы и обследовал их внутри. Безрезультатно. Ровные поверхности досок.
Осталось только проверить два небольших ящичка над тумбами. Оба имели замочные скважины – значит, запирались на ключ. Искать ключ, который вполне мог оказаться в кармане одного из убитых, если заведующий был среди них, дело долгое. Поэтому Корнеев подсунул под крышку немецкий штык-нож и, орудуя им как рычагом, взломал левый ящичек. Внутри лежал офицерский «Вальтер», украшенный инкрустацией из желтого металла, и коробка с патронами. А также – нечто вроде пудреницы, заполненное белым порошком.
Корнеев никогда раньше не видел кокаина, но почему-то решил, что это именно он.
– Опять мимо… – отозвался Малышев.
– Тоже ничего… – добавил Семеняк. – Нажал на все, что можно нажать. Подергал за все, что дергается. От шторы даже веревка оторвалась. Не рассчитал…
– А у тебя что, командир?
– Пока то же самое. Осталось один ящичек проверить…
Корнеев попытался просунуть лезвие в щель между столешницей и крышкой правого ящичка, но тут дело не пошло. Нож углублялся всего на несколько миллиметров и дальше не шел.
– Кажется… что-то нащупал… – негромко, чтоб не спугнуть фортуну, пробормотал подполковник. – Сейчас мы его…
Но ящик упирался изо всех сил и не торопился открываться.
– А ну-ка, подмогните кто-нибудь. С другого краю…
Малышев пристроился рядом.
– На «три». Раз, два, три…
Раздался противный хруст ломаемого дерева, и упертый ящик выдвинулся на пол-ладони. Корнеев помог ему выдвинуться еще больше и сплюнул с досадой:
– Вот паскудник…
– В смысле? – не понял Малышев и тоже заглянул внутрь.
Довольно вместительный ящичек был почти доверху заполнен фотографиями, изображающими молодых женщин в весьма деликатных, а то и совершенно откровенных позах.
– Интересно… – пробормотал капитан, одним пальцем вороша всю кипу. – Это что, у немцев теперь такое дополнение к личному делу? Или личная инициатива?
– Шутишь?
– Вроде того… Я просто не понимаю, от кого самый главный в этом здании человек может так сложно прятать по существу невинное увлечение. Вытаскивай…
– Зачем оно тебе надо? – поморщился Корнеев.
– А вот именно потому, что ты это сказал, – невнятно объяснил Малышев. – Вытаскивай, вытаскивай. Или место освободи.
– Да пожалуйста… Охота тебе в этом рыться?
– Таки да, – Малышев уселся за стол и потащил на себя ящичек, но тот снова уперся и до конца вылезать не хотел. – Что и требовалось доказать.
Капитан потянул сильнее, и негромкий скрежет за спиной подтвердил, что потайной ход обнаружен. Да и не только скрежет. Как и в том случае со стеллажами, центральный шкаф выдвинулся вперед и сместился влево, загораживая соседа, зато открывая доступ к большой металлической двери, окрашенной под один цвет со стеной.
– Как ты догадался?
– Психология. Как поступит обычный человек, случайно или намеренно обнаружив непристойные фото? Либо брезгливо засунет все обратно, либо станет рассматривать, хихикая от того, что узнал скрытый порок начальства.
– Это я понял. Сам так чуть не поступил, – кивнул Корнеев. – Как сообразил, что это подвох?
– Не знаю, как у вас в Одессе, а у нас в Москве любое НИИ – цветник девушек и молодых женщин на любой вкус. Причем большинство из них незамужние. А теперь ответь: зачем начальнику какие-то фотографии, если в его распоряжении десятки живых красавиц? Еще и военнообязанных наверняка. А у руководителя, небось, и чин не маленький. Я потому и про кадры брякнул, что подумал: он так компромат на сотрудниц готовит. Но на снимках разные пейзажи…