— Жаль, что тебя тогда не грохнули в Дивномайске, когда ты начал копать против Шварца. А я еще у твоей прежней подопечной девчонки твой пистолет отобрал. Доброе дело сделал. Помнишь? Зря, выходит. Вот и сегодня ты в людей сам стрелял.
— Я — телохранитель. — Устало повторил Алексей. — И стрелял я в бандитов. А если бы сегодня было по-твоему? Что бы ты сделал с девчонкой? То же, что ты сделал и со своей Катей?
— Не я, сука, слышишь, не я! — Заревел Борис и, откинув стул, качнулся к Алексею, пытаясь то ли боднуть головой, то ли укусить. Нертов схватил его за плечо и несильно толкнул на пол. Потом поставил стул, помог подняться и посадил.
— Это сделал ты. Ты это отлично знаешь, поэтому и сердишься. Ты замучил свою девчонку. Я не знаю, спрашивал ли ты ребят о нюансах, но здесь есть запись показаний Слона. Хочешь послушать?
— Пошел ты на… — Опустошенно сказал Борис.
— И правильно. Я это тоже не хочу слушать лиший раз. Даже если человек не верит, Бог иногда дает ему понять: у меня все под контролем. То, что случилось с Катей было последним Божьим предупреждением — остановись. Ты не остановился. Неужели ты до сих пор не понял, что и сам, и «братки» твои — просто презервативы? И это не оскорбление, а констатация факта. Вас использовали и выкинули. А спустить сливной бачок будет минутным делом. Пошли…
С помощью того же камуфляжника, Алексей довел Бориса до микроавтобуса. Тот не сопротивлялся.
Обратное путешествие заняло тоже около четверти часа. Наконец, микроавтобус остановился. В полутьме Алексей снял с Бориса наручники, открыл дверь и ногой вытолкнул его на улицу. Машина тотчас умчалась.
Борис оглянулся. Прямо перед ним было огромное, многоэтажное здание и он подумал сперва: завезли на окраину. Но секунду спустя он понял, что это единственная новостройка в старом Петербурге, которую называют «Большим домом». Из темноты вышли несколько человек в штатском, скороговоркой сообщая Борису обычные протокольные банальности.
Нертов же покинул микроавтобус за два квартала от этого места. Ему надо было еще идти давать показания об обстоятельствах применения служебного оружия и о других событиях дня. Встреча с Ниной опять откладывалась.
— Вот, пожалуйста! — «Домашний» адвокат Дениса Петровича, бесцеремонно ворвавшись в кабинет, торжественно положил на стол перед своим клиентом какие-то бумаги.
— Что это? — Денис, недовольный столь стремительным вторжением, удивленно посмотрел на принесенные документы.
— Как что? — Недоуменно переспросил поверенный. — Вступившее в законную силу решение суда об объявлении гражданки Климовой умершей. Теперь акционеры — наследники вашего покойного шефа могут спокойно идти к нотариусу и оформлять свидетельство о вступлении в права наследования. А я, если не возражаете, все свои обязательства по этому делу считаю выполненными, как говорится, должным образом и в срок.
Адвокат буквально сиял в предвкушении заслуженного гонорара, а то и премиальных. И он не ошибся. Денис, бегло просмотрел бумаги, открыл сейф и извлек оттуда пачку стодолларовых купюр. Но, вручая их юристу, попросил, чтобы тот за отдельную плату лично съездил с «транскроссовцами» в нотариальную контору: «Мало ли, эта стерва что-нибудь еще придумает».
Уже через час-полтора все оставшиеся в живых претенденты на наследство собрались вместе, после чего направились оформлять свои права на акции, сопровождаемые столь умело выигравшим безнадежное дело адвокатом. Тот не стал посвящать клиентов в тонкости своей работы и не сообщил, каким образом умудрился убедить судью, но членам совета директоров, в общем-то, это было неинтересно. Главное — конечный результат, справедливо рассудили они, рассаживаясь по машинам.
Такой же радостной и потому слегка возбужденной толпой «трманскроссовцы» ввалились снова в кабинет государственного нотариуса Софьи Михайловны Зиминой, которая менее, чем полгода назад с позором выставила от себя наследников, отправив их в суд. На ее недоуменный вопрос «Что это за делегация?» Денис Петрович, повторяя первые слова, услышанные им сегодня от своего адвоката, положил на стол нотариуса заветное решение суда: «Вот, пожалуйста»!
Софья Михайловна, хотя и была в летах, но склерозом не страдала. Она сразу же поняла, что хотят от нее эти нувориши, но решила держать марку до конца.
— Что это? — Водрузив на нос старенькие очки, заинтересовалась она. — Та-ак. Решение об объявлении умершей гражданки Климовой. Ну, и что дальше?
— Дальше…, - Денис Петрович уверенно улыбнулся, — дальше вы должны оформить наше вступление в права наследования.
Но нотариус с такой же улыбкой посмотрела на него и ледяным голосом заявила, что никому ничего не должна вообще и пришедшим господам тем более. Она, мол, оформляет документы в соответствии с законом, и что кому было положено — все уже выдано.
— Простите, уважаемая, — стараясь сдержать подступавшую к горлу ярость, переспросил Денис, — как это — «выдано»? — Мы ничего не получали, а когда приходили раньше, то сначала вы нас направили в суд устанавливать, что падчерица Даутова умерла, затем — взяли наши заявления, в которых мы написали о претензиях на его имущество. Теперь вот оно — судебное решение. Или я что-то не понимаю?.. — Денис Петрович посмотрел на своего адвоката, а тот, решив перехватить инициативу, выступил вперед.
— Я — адвокат этих господ. Мне кажется, что вы неправомерно отказываете сейчас гражданам в реализации их законных прав. Я вынужден буду обратиться в Нотариальную палату и в Управление юстиции, чтобы вас лишили лицензии. Вот мое удостоверение. Как ваша фамилия?
— Дорогой мой, — Софья Михайловна грустно и укоризненно взглянула на коллегу, рассматривая его яркие корочки, — да знаете ли вы, что если бы каждый, кто обещал кары за мое принципиальное уважение к действующему законодательству, хоть по разу плюнул бы, то я бы давно утонула. Ан нет, живу. И нарушать закон не стану. Хотя бы потому, что не далее как сегодня утром уже выдала одно свидетельство о праве вступления в права наследования всем имуществом Даутова. Хотите получить письменный отказ в совершении нотариального действия? — Пожалуйста. Я же и говорю — обращайтесь в суд. Неужели это непонятно? — Вы же, вроде, себя юристом называете?..
Денис угрожающе взглянул на адвоката, решив, что тот где-то недоработал, а поверенный, не сообразив, что следующий вопрос следовало бы, по крайней мере, обдумать, чем произнести, выпалил:
— Кому вы выдали документы? Предъявите нам бумаги…
Тут он запоздало спохватился, что оплошал, но уже было поздно. Разговаривать в подобном тоне нельзя ни с одним столоначальником, от которого ты хоть в какой-то степени зависишь, пусть даже и временно. Но вдвойне нельзя было говорить подобные вещи Зиминой, повидавшей на своем веку еще и не таких наглых людей. Если уж она умудрялась выпроваживать настырных «черных» маклеров вместе со всеми их «крышами», то какой-то кичливый адвокатишка просто не имел права даже пытаться так разговаривать.