Я посмотрел на профиль жены, красиво прорисовывающийся на фоне тонированного стекла.
– Как поживают твои родители? – спросил я.
– Хорошо.
Настя даже не скосила глаз в мою сторону. Хотя я и не припомню, когда в последний раз мы говорили о ее родителях.
– Давай пригласим их к нам в гости, – предложил я.
– Давай, – согласилась Настя.
– В эти выходные.
– Боюсь, что в эти выходные не получится.
И все. Никаких комментариев.
– Мы можем сами навестить их.
– Они не любят гостей.
– Я не знаком с твоими родителями.
– Тебе мало меня одной?
Смарт-мобиль остановился возле нашего дома.
Кирпичное двухэтажное строение. Перед домом – ухоженная лужайка с цветником. Над двускатной крышей возвышается серебристый конус информационной башни, растущей на заднем дворе.
– Что ты хочешь на ужин? – спросила Настя, едва мы переступили порог.
– А что ты сама хочешь? – спросил я.
– Мне все равно. Я буду то же, что и ты.
Тишина.
Как будто все умерли в доме.
Я тихо открыл двери и вошел в комнату жены.
Настя неподвижно стояла перед трюмо с большим овальным зеркалом и смотрела на свое отражение.
Я подошел к ней сзади и осторожно взял за плечи. Наклонился и поцеловал в шею. Она пахла, как моя жена. Как настоящая женщина.
– Я возвращаюсь в Москву, – тихо произнес я.
– Когда? – спросила Настя.
– Скоро… Может быть, завтра.
– Хорошо, я закажу тебе вещи.
В прежние времена жена сказала бы мужу: «Я соберу твои вещи».
Я повернул Настю к себе лицом. Мои ладони скользнули по ее рукам. Пальцы сомкнулись на запястьях.
– Я хочу, чтобы ты полетела со мной.
– Нет.
– Почему?
– Не хочу.
– А если я тебя очень попрошу?
Настя улыбнулась и приложила свой пальчик к кончику моего носа.
– Нет!
– Почему? – настойчиво повторил я.
– Петенька, дорогой, ну что ты как маленький, – Настя недовольно наморщила носик. – Ты ездишь в Россию по работе, а мне что там делать? Там же нет информационного поля. А значит, нет элементарных удобств, к которым я привыкла.
– Хорошо.
Я заранее, еще до самолета, продумал все свои действия, в том числе и на тот случай, если Настя откажется от предложения посетить Москву. Поэтому я не торопился, а делал все обстоятельно.
Я снял пиджак и по локоть закатал рукава рубашки. Подошел к столику-контролеру – точно такие же, стеклянные, круглые, на высокой витой ножке, имелись в каждом доме, – и приложил уин-перстень к встроенной в стеклянную поверхность ячейке дозатора. В глубине стекла загорелись бледно-голубые цифры, показывающие состояние моего уин-счета.
– Большой пожарный топор, – громко и отчетливо произнес я.
А на всякий случай еще и представил то, что хотел получить.
По краю стеклянного круга пробежал зеленый огонек, означавший, что заказ принят и оплата произведена.
– Зачем тебе топор, Петя? – спросила Настя.
Я посмотрел на жену. На ее лице не было даже тени тревоги. Она просто не понимала, зачем мне понадобилась эта вещь.
Ну что ж…
– Хочу навести порядок на заднем дворе.
Рядом со столиком материализовался топор. Точно такой, как я хотел. С длинным красным топорищем, с широким, сверкающим лезвием и тяжелым металлическим штырем на обухе. Топор неподвижно висел в воздухе, как будто закона гравитации для него не существовало.
Я ловко ухватил топор за рукоятку, улыбнулся довольно и, как бывалый лесоруб, закинул его на плечо.
– Ты не сказал, что заказать на ужин, – напомнила жена.
– Закажи что-нибудь на свой выбор, – ответил я и направился к двери, ведущей на задний двор.
– Милый, я буду есть то же, что и ты.
– Ну, значит, сегодня мы останемся голодными, – сказал я и распахнул дверь.
Солнце уже почти закатилось. Лужайку, бассейн и информационную башню на заднем дворе освещали летающие фонари. Парившие в разных концах двора, они собрались надо мной, едва я вышел из дома.
Трава на газоне казалась аккуратно подстриженной. Но на самом деле она просто не росла выше или ниже установленной нормы. Она вообще не росла. Потому что была ненастоящая.
Я подошел к основанию информационной башни. Вершина ее, возносящаяся на десятиметровую высоту, вытягивалась там в тонкую спицу, а внизу, чтобы обхватить основание башни, за руки должны были взяться пятеро человек. Я провел пальцами по ее теплой, чуть шероховатой поверхности, блестящей так, будто она была облита расплавленным свинцом.
Отступив на шаг назад, я перехватил топорище обеими руками, размахнулся как следует и наполовину вогнал лезвие в тело информационной башни.
– Петр! – вскрикнула вышедшая следом за мной на двор Настя. – Что ты делаешь!
Я выдернул лезвие топора.
Глубокий шрам на теле информационный башни на глазах стал затягиваться.
Не дожидаясь, когда он исчезнет, я снова размахнулся и ударил в то же самое место.
Еще раз!
Еще!..
– Петр!
Подбежав сзади, Настя схватила меня за руку.
Нет, дорогая, теперь меня уже не остановить!
Дернув плечом, я освободил руку и нанес новый удар в основание башни.
Настя снова попыталась меня остановить, но я оттолкнул ее так, что она упала на траву.
– Ты совсем спятил в этой своей России! – закричала она, приподнявшись.
– Может быть, – быстро глянул на нее я. – Но, ты знаешь, мне это нравится.
И еще раз махнул топором.
Башня пыталась сопротивляться, но рана на ее теле с каждым ударом становилась длиннее и глубже. На ее стороне были миллиарды работящих нанороботов, на моей – то, что материал, который я кромсал, был пластичным и мягким, а топор – тяжелым и острым. Я понимал, что работа мне предстоит нелегкая. Но я был готов потрудиться на совесть.
– Зачем ты это делаешь? – тихо произнесла у меня за спиной Настя.
– Хочу узнать, кто ты на самом деле, – ответил я, не оборачиваясь.
– Тогда просто оглянись.
– Нет. Здесь я не могу быть уверен в том, что это действительно ты. Здесь все ненастоящее. Здесь меня все время пытаются обмануть.