– Да, черт возьми, мне хреново! – вспылил Преподобный. – Возможно, я скоро сдохну от тропической лихорадки, но я не хочу идти к маяку. Потому что я не верю воякам.
– Ты попадешь домой, можешь быть в этом уверен, – заверил его Хоэртон. – Но при условии, что будешь делать то, что я тебе скажу.
Он пошел в направлении антенны, Теодор нехотя поплелся следом. Хоэртон думал, что ему так или иначе придется связываться с Комитетом, если, конечно, маяк функционирует. Это значило, что Теодора все же придется обмануть. Но другого пути к спасению Джейсон не видел.
– Сейчас утро, – сказал Хоэртон, внезапно остановившись. – Мы посыпаемся примерно в одно и то же время. Если смотреть на антенну, то солнце светит примерно в затылок. Проверь.
Теодор встал перед ним. Положение местного солнца наконец стало определяться по едва заметному светлому пятну на фоне серого неба.
– Да, чуть левее. То есть правее, для тебя. Только к чему все это?
– Если мы отклонимся, то следующим утром можно будет сориентироваться снова.
– А как быть с туманом?
– Пока его нет.
– Вот именно, что пока, – Теодор терял терпение. – Через пару часов здесь ни черта не будет видно.
– Откуда ты знаешь? Ты синоптик? – спросил Хоэртон язвительным тоном.
– Не надо быть синоптиком, чтобы понять это.
Хоэртон ничего не ответил. Он просто стоял и смотрел на антенну. Она была едва различима на фоне неба.
– Почему мы стоим? – спросил Преподобный. – Ах да, прости. Вдруг тумана не будет и все такое.
– Ты снова начинаешь меня раздражать.
– Снова? А что, бывало, что нет?
– Отстань.
– Серьезно, Джейсон…
– Я иду к маяку.
Хоэртон направился прямиком в джунгли. Теодор побрел следом, без особого энтузиазма.
Все вокруг было пропитано влагой. С деревьев падали крупные капли, по земле бежали мутные ручейки, а ноги вязли в гниющей листве. Было тихо, если не брать в расчет шум падающей воды. Вся живность пряталась от сырости, кроме насекомых, которые буквально липли со всех сторон. Путники шли под исполинскими деревьями, обвитыми лианами, с трудом продирались сквозь кустарник и путались в высокой наполовину сгнившей траве.
Джейсон двигался прямо, стараясь не сбиваться с выбранного направления, только так, считал он, можно будет дойти до маяка. Если они не успеют добраться до следующего утра, то придется лезть на дерево и надеяться, что местное солнце соизволит показаться сквозь плотный слой облаков.
Прошло несколько часов, джунгли стали еще гуще.
– Мы плутаем, Хоэртон, – канючил Преподобный. – Признайся в этом.
– Возможно, плутаем, – согласился тот, совершенно спокойным тоном, словно плутание – это часть плана.
– Мы сдохнем в этих джунглях, – не унимался Теодор.
– Не стони.
Хоэртон остановился. Впереди росло дерево с крупными желтыми плодами на ветвях.
– Как считаешь, это съедобно? – спросил Преподобный.
– Не знаю. Ты видел такие раньше?
– Не уверен.
– Ты же местный.
– Ну и что с того? Я ел фрукты, привезенные из этих джунглей, но они, как правило, уже были очищены и порезаны. Вообще плоды придуманы природой, для того, чтобы их ели, – поделился Теодор своими знаниями.
– Согласен. Вот только справится ли твой желудок с таким количеством клетчатки?
– Может, внутри они нежные.
– Ага, и розовые.
– Дьявол! Хоэртон, я не ел уже несколько дней ничего, кроме той ящерицы.
– А жабу не помнишь?
– Жаба не считается, меня с нее вырвало. Короче, ты как хочешь, а я намерен добыть одну из этих штуковин.
Теодор, несмотря на свой нездоровый вид, довольно проворно вскарабкался на нижнюю ветку, а с нее полез к своей цели. Крона дерева располагалась достаточно высоко, и Хоэртону хорошо было видно Преподобного, карабкающегося по голым сучьям. Когда Теодор был на полпути к цели, сверху вдруг упал заветный плод и разбился на мелкие, ароматные на вид куски, ударившись о его голову. Преподобный не удержался и, ломая ветви, рухнул вниз. Сверху послышался странный хохот, подхваченный еще десятком таких же голосов. Среди листвы Хоэртон заметил несколько обезьяноподобных существ, скачущих в диком восторге.
– Дерьмо! – вопил Теодор, потирая ушибленные места. – Проклятые макаки, чтоб вы сдохли! Хоэртон, пристрели чертову обезьяну! У тебя же есть пистолет! Хоэртон, я хочу жрать. Убей ее! Я сожру эту вонючую макаку!
Джейсона вдруг разобрал смех.
– А он ведь был розовый внутри.
– Я придушу тебя, Хоэртон!
Теодор вдруг набросился на него. Джейсон увернулся и подсек оппонента. Тот по инерции улетел в кустарник, росший неподалеку.
– Я придушу тебя и сожру! – доносилось из зарослей.
Джейсон вытащил пистолет и пальнул в ближайшее существо. Хохот мгновенно прекратился. Обезьяна, прошуршав листвой, глухо ударилась о землю с другой стороны дерева. Теодор перестал чертыхаться. Провозившись пару минут, он наконец выбрался. В его взгляде было что-то дикое.
– Ты убил ее? – спросил он недоверчиво.
– Кажется, да, – ответил Хоэртон, подходя к существу и проверяя его ногой.
– Не трогай, – прошипел Теодор. – Не трогай ногами. Я буду это есть.
– Опять в сыром виде?
Преподобный пришел в себя и задумался на минуту.
– Надо добыть огонь.
– Все сырое вокруг, абсолютно все.
– Тогда мы возьмем ее с собой, а пока надо попытаться достать еще одну такую штуку, – сказал Теодор, указывая на плоды. – Теперь твоя очередь.
– Предлагаю воздержаться от фруктов, – произнес Хоэртон. – После стольких дней голодания с желудком может стать плохо. Кроме того, теперь у нас есть это.
Он не удержался от искушения позлить Преподобного и снова пнул тушку.
– Нужно добраться до маяка, там внутри должно быть сухо. Мы разведем огонь и сварим бульон. Так будет правильнее.
Теодор нехотя согласился.
– Вот еще что, – сказал Хоэртон. – Нужно выпотрошить обезьяну.
– Это еще зачем?
– Чтобы не испортилась.
– Как скажешь. Можешь начинать, нож, кажется, у тебя.
Хоэртону не хотелось иметь дело с внутренностями «макаки». Кроме того, чувство голода было не настолько сильным (на самом деле он просто привык к нему), а вот Теодору, кажется, невтерпеж. На этом можно неплохо сыграть.
– Я не буду возиться с макакой, – заявил Хоэртон. – Я не настолько голоден.