В первый день рождественских каникул он занялся исследованиями. Резкое похолодание покрыло окна инеем, и бабушка сдалась сонному оцепенению у батареи. Недалеко от их квартала строился Stade Olympique [40] , из-за громыхания кранов, грохота грузовиков с цементом и отбойных молотков она его не слышала. На дне мешка для шитья, рядом с запасными четками, он нашел связку писем.
В школе он овладел зачатками английского, достаточными для того, чтобы понять смысл написанного. Дорогая Мадлен, так начиналось каждое письмо – и продолжалось упоминаниями шахтерского городка или строительного проекта на Юконе или Аляске. В письмах говорилось о деньгах; он обещал вернуться к зиме, если все сложится удачно, и в каждом письме в какой-то момент он спрашивал о маленьком Фрэнке. Как там малыш Фрэнк? Подрастает ли? В самых смутных, далеких закоулках памяти Франсуа находил воспоминание, что отец называл мать Мадлен. Каждое письмо было подписано: «Фрэнк» и на каждом значился иной обратный адрес в Юконе, Саскачеване или в Британской Колумбии; два письма пришло из Альберты, одно – с Аляски. В нескольких упоминалось о болезни матери, и отец спрашивал, принимает ли она лекарства. В последнем письме в связке он прочел: «Передай Фрэнку привет, или ты все еще настаиваешь на имени Франсуа?»
Снегоуборочная машина тащила по улице скребок. Стоял безжалостный зимний день, на снежных наносах сверкало солнце, батарея гудела и шипела. Вдали слышался грохот отбойных молотков. Бабушка храпела с открытым ртом, были видны коричневые коренные зубы.
Он достал учебник английского. Тщательнее, чем за все годы в школе, он написал короткое письмо, где объяснял, кто он такой, что мать умерла и что он ищет отца. Он повторил письмо одиннадцать раз, по каждому из адресов, останавливаясь только затем, чтобы потереть затекшую руку. Потом стащил деньги из банки под раковиной. Он запечатал конверты непослушными от холода пальцами и за несколько минут до мессы отослал письма.
Тем летом Франсуа не получил ни одного ответа. Слишком маленький для своего возраста, он продолжал исполнять обязанности служки при алтаре, и отец Вильбро, который прикладывался к фляжке, а после литании косил вбок, как водитель грузовика – на обочину, почти не обращал на него внимания. Зато перестал передавать им деньги, а бабушка стала слишком плохо видеть, чтобы шить, и на пособие по безработице еле могла платить за квартиру и покупать еду. Она уже не была женщиной, чьи нравоучения очищали гнев Божий.
Станешь ли ты наконец священником? – спрашивала она и повторяла, что священники получают пожизненную стипендию.
Франсуа подумывал о работе, но понятия не имел, с чего начать, так как выглядел слишком молодо. Деньги обещали возможности, свободу, приличную одежду, обратный билет в прерии. Нужна ли ему причина желать всего этого?
Решение пришло за несколько дней до окончания учебного года. После мессы Филипп, другой алтарный служка, показал ему объявление в газете: двести долларов юноше, готовому не спать в комнате без света.
Тут есть предложения и получше, сказал Филипп, и, читая объявления, Франсуа согласился, что испытывать на себе лекарства – дело совсем неплохое. В конце концов, лекарства приносят пользу, решили они.
В те три недели летних каникул, когда солнце высушило аллеи и девушки надели одежду, которую они хранили только для этого времени, они с Филиппом попытались получить работу по объявлениям, но их не взяли из-за возраста. После отказов они гуляли по Мон-Роялю, глазея на целующихся на траве хиппи. В десятицентовом кинотеатре они посмотрели жуткий фильм про путешественников во времени.
Они предприняли пятую попытку получить место, где нужно было испытывать на себе спреи от насморка. Коридор был заполнен студентами и бездомными. Пока Филипп получал анкеты, какая-то проститутка – Франсуа был абсолютно в этом уверен – присела рядом с ним. Он видел их пару раз, слоняющихся по улицам в виниловых костюмчиках, но даже для guidoune [41] эта выглядела странно: майка с облезающими буквами «Нью-Джерси», белые, ковбойского фасона, сапоги с серебряными заклепками и кисточками. Было заметно, что у нее «куриная грудь», а плечи развернуты, будто с нарочитой элегантностью. Следы помады на кривых зубах. Волосы у нее были черные и жидкие, с челкой до глаз. Она не носила лифчик, и сквозь букву «и» в слове «Джерси» Франсуа увидел выпирающий сосок. Он отодвинулся подальше.
Я не кусаюсь, сказала она с акцентом северянки. Она поправила юбку. Говорила она в нос, и Франсуа подумал, что спрей, который, возможно, ей доведется испытывать, исправит этот недостаток. Он присоединился к Филиппу у конторки, где узнал, что шансов у них нет. Они ушли, а через несколько дней, когда Франсуа показал другу рекламный листок, который он нашел в телефонной будке: «Исследование предпочтений, оба пола, возраст любой», – Филипп заметил, что это настоящая работа. Ты, наверное, будешь пробовать сок, заключил он, когда прочел рекламку.
Адрес был в центре, странный небоскреб, похожий на космический корабль из цемента и гнутого стекла с обтекающим его зубчатым орнаментом. Франсуа вошел внутрь и поднялся на лифте на четырнадцатый этаж. Офис, который он искал, был заполнен гудящими компьютерами, проводами, перепутанными под столами, мигающими экранами, а на стенах висели графики. Половина люминесцентных ламп на потолке перегорела; человек скользил взглядом по буквам и цифрам на пачке бумаги, сложенной гармошкой, переходя от одного листа к другому, не разрывая ленту. Стоявшая на столе рядом с ним пепельница была до того забита окурками, что походила на морского ежа.
Чем я могу вам помочь? – спросил человек, не отрываясь от чтения. Комната пахла дымом и свежей краской.
Я пришел на исследования, выдавил Франсуа на плохом английском.
Да, конечно. Человек говорил размеренно, двигался быстро, механически. У него было лошадиное лицо, невозмутимое и без морщин. Он взял анкету. Сколько вам лет? Четырнадцать, пятнадцать?
Восемнадцать, ответил Франсуа. Глаза человека вспыхнули и погасли, он снова опустил голову к бумаге. Он записал «пятнадцать» и подвинул анкету к Франсуа.
Никаких особых требований, просто постарайтесь писать правду. Это конфиденциально.
Франсуа поставил птички в квадратиках и нацарапал ответы: религия, образование, раса, предпочтения в еде, цель, с которой ищет работу. Другие цели в жизни. Вы девственник? Гомосексуалист?
Когда он заполнил анкету, человек предложил Франсуа следовать за ним. Он открыл дверь.
На первый взгляд темнота казалась кромешной. В комнату не проникало снаружи ни капли света. Франсуа успел пройти несколько тестов, прежде чем смог различить выкрашенные черным стены.
Минутой позднее человек вкатил большой проектор. Он пересек комнату, дошел до пустоты и опустил экран.
Это тест на предпочтения, сказал он. Поскольку для вас это впервые, мы начнем сначала. Если вы вернетесь, я дам и второй тест. Двадцать долларов за каждый.