Первый вечер для Сергея выдался особенно тяжелым. Ему назначили курс пенициллина – через каждые четыре часа в течение двадцати одного дня. Он подошел на пост медсестры, и его отвели в процедурную – делать укол. Медсестра, когда увидела его, ахнула: какой молоденький.
Еще не раз она спрашивала, как его угораздило попасть в это злачное заведение. Сергей, только отмахивался, мол, он не при чем.
Через неделю Сергей уже даже ел стоя – заднее место болело и покрылось синяками. Делать в больнице было нечего, и больные как-то решили поиграть в карты. Рыжий мужик с пропитым лицом, вполне интеллигентный очкарик, поступивший вчера вечером, и дедушка. Тот сдавал и приговаривал, что на селе знакомые мужики думают – он слег с инфарктом, даже спрашивали, где лежит, чтобы проведать.
– А бабка прикинулась, что от горя все глаза выплакала, платочком прикрывается, а самой стыдно, говорит, за тебя остолопа старого. Не то, чтобы проведать тебя, хочется приехать и прирезать. Позорище на весь белый свет, – пересказывает слова бабки Никифорович и слюнявит палец, раздавая карты.
– Дед, а как же ты мириться с ней будешь? – удивленно спросил Сергей.
Самый пожилой пациент замолчал, посмотрел на улыбающиеся лица коллег по пенициллиновым уколам и проговорил:
– Да никак. Она отходчивая, побуянит еще немного и все. А я привык жить с ней, как привыкаешь дышать и смотреть.
Никифорович сдавал, лицо его выражало спокойствие, сосредоточилось на игре. Сергей повернул голову и увидел, как луч солнца пробивается через грязную тюль. Свет словно запутался в тряпичных лепестках и цветочках, но с трудом проникал сквозь вязь тюли, падал с высоты окна прямо на кровать и, разбившись всмятку, расплывался белым пятном.
Неделкова выписали досрочно. Рана зажила, а анализы, по словам врача, хорошие. Сергей уходил из диспансера и думал, что кто-то в мире так же перемешивает карты, как людей, приговаривая, что ко всему можно привыкнуть.
Через некоторое время он, окончив вуз и не найдя другой работы, устроился преподавателем информатики в местном горном техникуме. Как думал – ненадолго. Сергей столкнулся с тем, что каждый день, приходя в техникум, преподавая бестолковым студентам, он лихорадочно искал ошибку в шифре своей жизни.
Столько лет прошло, а он отчетливо помнил, как, уходя поздно вечером из класса, выходил на темную улицу, освещаемую разве что светом от окон девятиэтажек – так было во всем городе, даже на центральных улицах и автотрассах, – и думал, что больше половины жизни человек в провинции не видит своей тени из-за сплошной темноты.
А ведь в отбрасывании тени сокрыто больше, чем кажется. Если хотите, тень – это способ идентификации себя в мире. А по части самоопределения у многих людей царила такая же тьма, как на неосвещенных улицах провинциального городка.
Такие прогулки-размышления случались у Сергея все чаще. В какой-то особенно мрачный осенний вечер он шел, разбрасывая ногами рассеянные по тротуару сухие листья. Воздух был влажный, почти мокрый, и Сергей продрог до костей. Хотелось тепла, любимого зеленого чая, взять в руки книгу и, в конце концов, спать. Проходя мимо сквера, он услышал чей-то сухой кашель – казалось, на видневшейся впереди лавочке сидел туберкулезник, сбежавший из больницы. Сергей ускорил шаг, собираясь как можно быстрее пройти мимо «туберкулезника», но, поравнявшись с ним, услышал голос, который мог принадлежать, как минимум, профессору университета – настолько глубоким и поставленным он был.
– Молодой человек, будьте добры, дайте спички или зажигалку, я свои дома забыл. Буду премного благодарен, – сказал «профессор-туберкулезник».
В последний раз фразу «премного благодарен» Сергей слышал, когда защищал диплом в институте. Одна из пожилых луганских преподавательниц лет 70-ти, в длинном платье с жабо, шла по коридору и уронила папку, из которой высыпались исписанные листы бумаги. Сергей кинулся ей помочь, на что та сказала: «Премного благодарна», – и даже слегка кивнула головой.
Подойдя ближе, Сергей увидел пожилого мужчину в поношенном серо-зеленом пальто, в немодной шляпе на голове. Старческие руки сжимали сигарету без фильтра.
Сергей уже месяц не курил, но зажигалка в кармане валялась.
– Пожалуйста, возьмите, – протянул он ее незнакомцу.
– Благодарствую, – оживился тот. – А то вот решил доконать себя на старости лет.
Сергей хотел пойти дальше, но неведомая сила удержала его рядом с незнакомцем. Слово за слово, оказалось, что тот более 30 лет назад закончил филологический факультет в Волгограде, но на последнем курсе встретил девушку из Ровенек. Переехал сюда, помыкался без работы, а потом пошел на шахту. Но тяга к словесности брала свое – в кармане всегда лежал небольшой томик Достоевского, Набокова или еще кого-то из классиков.
– Вокруг грязь, пыль, грохот, а я опускаюсь в шахту и цитирую знакомому Цветаеву. Представляете: маты, ругань и стихи! – воодушевленно говорил дедушка.
Сергей слушал его с упоением. Незнакомец говорил о сути дней, их неуловимости и скоротечности. Рассказывал, что недавно прочел определение свободы: она «трезва». Люди пьют алкоголь, принимают наркотики, погружают себя в пучину дурмана, чтобы на время избавиться от тех тяжелых обязанностей, которые приносит свобода.
– Какова же главная и тяжелейшая обязанность, налагаемая свободой? Видеть. Значит, мы пьем, чтобы на время ослепнуть. Вы спрашиваете, доволен ли я прожитой жизнью? Жизнь – мгновение, которое нельзя подсчитать. Оно выпадает из циферблата суток, его нельзя зафиксировать при помощи стрелок, невозможно внести в таблицу умножения дней. Жизнь – это место между минутами. Понимаете, ее нельзя заметить, пощупать. Бытие – это пустота, спрятанная между щелочками вечности. Поэтому так тяжело заметить миг, в который живешь. Замечаешь его лишь, когда уже прожил, но тогда уже зачастую поздно, – говорил старик.
Домой Сергей пришел под глубоким впечатлением от слов незнакомца. Казалось, душа его кровоточила.
Через две недели он бросил все, взял ближайший билет на поезд Луганск – Киев и поехал в столицу – искать лучшего воплощения программного кода бытия. Первую ночь он провел на ж/д вокзале: спал на лавочке, подложив под голову сумку с ноутбуком.
– Сынок, ты хоть за вещами следи, – похлопала по его плечу проходившая мимо уборщица.
Сергей приоткрыл один глаз:
– Главное, что меня не украли. Хотя кому я нужен, – пробормотал он, проваливаясь в сон.
А ведь, правда: пойти ему некуда, работы нет, денег осталось ровно на неделю. С утра до вечера он ходил на собеседования и наконец чудом нашел работу в журнале Chips. А спустя три года он уже работал в филиале немецкой страховой компании Allians. В прошлом году по ходатайству киевского офиса его перевели в Мюнхен как одного из самых одаренных сотрудников.
И вот теперь, когда мобильный неприятным звуком оповестил его о приходе смс-ки, он спешил на работу. Недовольно пробурчав, Сергей поставил сумку на пол и достал телефон. Смс-ка пришла с украинского номера.