— Что это значит?
— Я сделаю все… но только после того, как ты скажешь, где сейчас Адам.
Она уперлась холодным металлом ему в грудь и в этот момент совершенно четко поняла, что совершила глупейшую ошибку, когда рассталась с Йеном. Им следовало быть вместе. Любовь — слишком ценное чувство, чтобы так легко отказаться от него.
Но теперь пути назад не было.
— Говори, — приказала Ева.
— Не могу.
Она еще сильнее надавила дулом пистолета в ребра Томаса. Палец лежал на курке, и нужно было крошечное движение, чтобы пуля попала в сердце.
— Говори!
Вдруг Ева услышала какой-то шум. Дверь распахнулась, впуская внутрь уличный свет.
Конечно, это был Виндхэм! Она посмотрела в сторону яркого квадрата проема. Ей пришлось прищуриться, чтобы разглядеть две фигуры в дверном проеме.
Томас закричал, потом схватил Еву за руку, вывернул ее и выхватил пистолет.
— Ах ты, дрянь! Я солгал тебе! — зашипел он.
— Что? — Ева повернулась к нему.
— Садовник утопил твоего сына в пруду, — прорычал Томас. — Он мертв. И ты сейчас тоже умрешь.
Грохнул выстрел. Мучительная, ослепительная вспышка боли пронзила тело Евы. Она вскрикнула и упала на пол. В этот момент темные фигуры людей вбежали внутрь. Сквозь туман агонии Ева разглядела Йена с пистолетом в руке.
Все стало меркнуть у нее перед глазами. Но ей надо было сказать что-то очень важное, и она изо всех сил старалась удержать себя в сознании.
Потом Ева услышала чье-то рычание и еще выстрелы, вспышками осветившие темную комнату. После этого рядом раздался голос Йена:
— Ева, — задыхаясь, позвал ее он и встал рядом на колени.
Из ее глаз потекли слезы. Все было кончено. Лицо Йена, такое сильное и решительное, приблизилось к ней. В его глазах она прочитала страх.
Йен пришел за ней. Но она вновь потеряла Адама. И теперь уже навсегда.
Йен не мог ни на минуту отойти от кровати. Каждый вдох и выдох Евы придавал ему силы, возвращал к жизни.
Она была без сознания, но вела себя беспокойно. Казалось, будто ее снова накачали настойкой. Под веками быстро двигались глазные яблоки. Ева вздрагивала и морщилась, и это ужасно беспокоило Йена.
Боже, как бы ему хотелось, чтобы Ева скорей пришла в себя! Тогда он бы сказал ей все те слова, что так долго прокручивал у себя в голове. Что теперь все будет хорошо и ничто их больше не разлучит. Особенно его собственная глупость.
В коридоре раздались чьи-то шаги. Потом открылась дверь. Йен провел руками по взъерошенным волосам и повернулся на звук.
На пороге стоял граф Виндхэм, воротник его рубашки был расстегнут, в руках он держал бокал с виски.
— Можно зайти? — осведомился лорд.
Йен хотел сказать ему «нет». Когда граф рассказал ему о том, что Ева поехала на встречу с Томасом и позвала его на помощь, Йен сначала почувствовал, будто граф Виндхэм его предал. Но потом он понял, что Ева все равно бы пошла туда — с его другом или без него. Желание Йена опекать Еву всегда было очень сильным, и теперь он понял, что из-за этой глупой потребности контролировать каждый ее шаг он чуть не потерял ее навсегда. Так что Виндхэм тут совсем ни при чем — нужно было лишь с уважением относиться к свободе Евы. Она пошла к нему за помощью, потому что ее любимый человек повел себя как глупец.
И вообще, если бы не граф, то его любимая сейчас была бы мертва. Так что сейчас ему следовало не ворчать на друга, а без устали благодарить его. И надеяться, что Ева простит его и согласится провести с ним всю жизнь.
Граф Виндхэм вошел внутрь. Под глазами у него лежали тени.
— Как она?
Йен взглянул на Еву, не зная, что сказать.
— Пока не пришла в себя.
Лорд сел на стул напротив кровати и внимательно посмотрел на Еву.
— Очнется. Она очень сильная женщина.
Йен молча кивнул, соглашаясь с ним. У него не было сил говорить. Мысль о том, каким глупым он был, не давала ему покоя. Йен чуть не лишился самого главного в жизни, и все ради чего? Ради человека, который умер, а при жизни разочаровал его и как друг, и как мужчина!
Йен сжал ладони в кулаки. Он словно очнулся от дурного сна. И понял, что Ева была права. Ему действительно хотелось поставить ее на пьедестал, убрав подальше от настоящей жизни. Вместо любви Йен выбрал боль и чувство вины. Из-за его одержимости прошлым их взаимное чувство казалось ему чем-то недостойным и потому запретным. И это чуть не стоило Еве жизни.
— Хватит, — услышал он голос графа Виндхэма. — Я вижу по лицу, что ты распекаешь себя за ошибки. Не надо этого делать.
— Я чуть не потерял ее. Во всех смыслах, — прошептал Йен.
Эта картина стояла перед его глазами. То, как бешено горели глаза Томаса, когда он нажал на курок. Как Ева упала и из раны хлынула кровь. Наверное, он никогда не забудет этого страшного момента.
— Я чуть… — начал он опять, но друг прервал его:
— Да, чуть. Но ведь не потерял же.
Йен провел рукой по глазам и с удивлением заметил, что его ладонь стала влажной. Боже, он плакал. Глупые слезы предательски выдавали его душевное волнение.
— Я думаю, что обидел ее. Наверное, Ева решила, что она мне не нужна.
— Путь, по которому проходит человек, оплакивая прошлое, у всех разный. Ты закончил его только что.
Мудрые слова графа немного утешили Йена. Но не до конца.
— Все чуть было не закончилось тем, что мне пришлось бы оплакивать еще и Еву.
— Но судьба дала тебе еще один шанс. — Виндхэм покрутил бокал пальцами. — Но если ты опять упустишь его, тогда я первый назову тебя дураком.
Йен кивнул, а потом взял в руки вялую ладонь Евы. Она заворочалась, и Йен напрягся, пытаясь передать через прикосновение всю силу своего желания, чтобы любимая скорее пришла в себя.
Веки Евы едва заметно дрогнули, а потом открылись. Она посмотрела на него, и на одно мгновение ее лицо осветилось счастьем. Но это выражение тут же исчезло. Ева простонала и прошептала:
— Я потеряла его. — Она всхлипнула и сказала громче: — Я опять потеряла его!
Йен не на шутку встревожился. Он пересел на кровать и очень осторожно привлек Еву к себе, стараясь не задеть рану в плече.
Граф Виндхэм с растерянным видом замер на стуле.
Йен заглянул в ее полные боли глаза и спросил:
— Кого ты потеряла, дорогая?
Ева отвернулась от него. Ее тело начало дрожать.
— Адама. — Она судорожно вздохнула. — Боже, как мне пережить это?