– Миссис Рассел, сэр, – сказал он наконец и вышел из гостиной.
Когда дверь за ним захлопнулась, Роджер даже присвистнул от удивления.
– Миссис Рассел! Кто бы мог подумать? Честно говоря, неожиданное развитие ситуации… Что ты можешь сказать по этому поводу, Энтони?
– Ничего. Один Господь знает, что к чему, – честно ответил тот.
Роджер погрузился в размышления, машинально тыча ложечкой в ягодный торт со сливками. Потом сказал:
– Если разобраться, все не так уж плохо и при определенных условиях встраивается в мою схему. Надо только напрячь мозги и снова все основательно обдумать.
– А меня ты тоже собираешься держать в неведении относительно результатов своих изысканий? – спросил Энтони.
– Тебя? – осведомился Роджер, возвращаясь мыслями к реальности. – Ну уж нет. Мне просто необходимо рассказать об этом, ибо в противном случае я лопну от избытка эмоций. Сегодня у меня был очень трудный день, Энтони. Мужчины, женщины, дети так и мелькают до сих пор перед глазами, словно в калейдоскопе. И всех их мне пришлось интервьюировать, так что к вечеру я едва не падал с ног от усталости. И хоть бы одно полезное для расследования слово! Ничего! Но вот, когда я, образно говоря, находился при последнем издыхании, появился ребенок, который вывел меня к свету. Иными словами, я нашел мальчишку-подростка, находившегося в нужное время в нужном месте и видевшего то, что я хотел, чтобы он увидел.
– Отлично! – воскликнул Энтони.
– Мне пришлось основательно потрудиться, чтобы вытянуть из него нужную мне информацию, поскольку он, сидя среди скал, занимался каким-то противозаконным делом (каким именно, я уточнять не стал). Однако мои страшные клятвы относительно конфиденциальности нашего разговора и пара монеток в полкроны повлияли на него должным образом. Короче говоря, он скрывался среди скал рядом с вырубленной в камне лесенкой примерно в три тридцать того рокового дня, когда неожиданно увидел на тропинке мужчину, направлявшегося к печально известной выбоине в скале. Мальчишка даже готов был поклясться, что мужчина держал в руке сложенную газету, которая, как ты понимаешь, вполне могла быть тем самым номером «Лондон опиньон», который мы нашли в пещере.
– Ну и дела… – протянул Энтони. – Надеюсь, тебе удалось узнать, кто этот тип?
– Разумеется. Но тут мне напрягаться не пришлось, поскольку мальчишка сам выложил всю необходимую информацию. Как думаешь, Энтони, кто это? Советую мысленно перебрать тех, кого бы ты заподозрил в последнюю очередь.
– Да не хочу я никого перебирать… Кто он, Роджер?
Роджер одарил кузена торжествующим взглядом.
– Помнишь того маленького священника с физиономией, похожей на козлиную морду? Ну так вот – это он самый и есть. И зовут его преподобный Сэмюель Медоуз, чтоб его черти взяли.
– Что?!
– Никогда бы на него не подумал, верно? Вот и я, вдохновленный рассказом мальчика, сразу же отправился в гости к Сэмюелю. Ведь он неоднократно приглашал меня к себе, так что никаких проблем с этой стороны я не видел. Короче, я ввалился к нему без приглашения, но он был рад меня видеть. Видел бы ты, как рад! Ну а я, разумеется, радовался, что застал его дома. Так что мы оба радовались этой нечаянной встрече и едва не плакали на плече друг у друга от радости. В общем, сцена встречи получилась трогательная. Он хотел обсудить со мной все перипетии этого убийства, а вот я – нет. Меня, Энтони, неожиданно заинтересовали вопросы теологии. Представляешь?
– Хм, – только и сказал Энтони.
– Вот именно. Итак, я начал задавать ему вопросы из области теологии, а он ничего не мог мне ответить. Даже не знал, как звали тестя Моисея. Невероятная неосведомленность для священника, не так ли? Разумеется, я ничего подобного ему не сказал, а, проявив максимум такта, продолжил беседу. В частности, сообщил, что Омар Хайям входит в число моих самых любимых пророков. А он при этом даже глазом не моргнул. Потом я сообщил, что если бы королева Елизавета не написала «Кредо святого Афанасия» [1] , то кардинал Мэннинг вряд ли бы стал кормить Жанну д’Арк исключительно дождевыми червями. И опять никакой реакции. Так что беседа с этим человеком доставила мне огромное удовольствие. Можешь не сомневаться.
– Так ты намекаешь на то, – проницательно заметил Энтони, – что этот тип никакой не священник?
– Ты просто читаешь мои мысли, кузен. Да, этот тип не священник и никогда им не был.
– Забавно.
– Чрезвычайно… Ну так вот: как только я установил этот факт, мне осталось одно – взять у него отпечатки пальцев и побыстрей сматываться.
– А как тебе удалось взять у него отпечатки пальцев?
– Ну, это оказалось не так сложно. Когда я пришел в гости, этот парень читал газету, и я сделал вид, что меня заинтересовал некий материал, напечатанный на той же странице, которую просматривал наш лжесвященник. Нечего и говорить, что он, обрадованный моим визитом, позволил мне вырезать эту статейку из газеты. Следует отметить, что он слишком редко для священника мыл руки, а день стоял жаркий, так что на полях статейки отлично отпечатался его большой палец. Такой, знаешь ли, дивный жирный отпечаток получился. Как говорится, большое вам за это спасибо, мистер Медоуз.
– Хитро, ничего не скажешь, – с одобрением произнес Энтони.
– Я тоже так думаю, – согласился с кузеном Роджер.
– Но ты, насколько я понимаю, собираешься хранить молчание об этой вылазке?
– Правильно понимаешь. Пусть инспектор Морсби немного подергается из-за недостатка информации, как раньше дергался я. Кроме того, отныне я не стану открывать перед ним все свои карты. Ибо скажу тебе честно: если кому-то и суждено раскрыть эту маленькую тайну, то мне хочется, чтобы этот человек звался Роджером Шерингэмом. Теперь что касается мистера Медоуза. Вполне возможно, что он не имеет никакого отношения к нашему делу, но мне почему-то в это не верится.
– То есть ты считаешь, что в Скотленд-Ярде могут найти обличающие его материалы?
– Почему бы и нет? Обычный человек не станет переодеваться священнослужителем, отправляясь в летний отпуск на побережье. Конечно, очень может быть, что он ни разу не попадал в поле зрения полиции, но надежда, как говорится, умирает последней.
– Но если он уже попадал в лапы полиции, то его будет легче причислить к разряду подозреваемых.
– Несомненно. Кроме того, он может быть нам полезен и в другом. Меня не оставляет мысль, что этот субъект имеет какое-то отношение к прошлому миссис Вейн. Ну а коли так, то нам, возможно, удастся прояснить кое-какие факты, представляющиеся в настоящее время спорными или неоднозначными. Быть может, даже удастся установить, что он… – тут Роджер замолчал и после паузы закончил фразу: – Короче говоря, нам тогда будет куда проще трактовать те или иные события.