С аппетитом позавтракав, инспектор и Роджер вышли из гостиницы, оставив Энтони в одиночестве бродить по комнатам и размышлять о том, когда ему следует отправиться на прогулку среди скал, дабы с замирающим от надежды сердцем взглянуть на заветную полянку.
Дом, где преподобный Сэмюель Медоуз (он же – Скользкий Сэм, он же – Герберт Питерс и так далее, и тому подобное) снимал комнаты, располагался в центре деревни. Инспектор и Роджер быстрым шагом направились к упомянутому строению. Роджер предвкушал завершающую фазу этого запутанного дела и едва мог скрыть овладевшее им сильнейшее нервное возбуждение. Инспектор же как ни в чем не бывало рассказывал смешные случаи, связанные с по-настоящему интересными (по его мнению) арестами, в которых он принимал участие.
Дверь им открыла полная женщина, которая, узнав Роджера, одарила его любезной улыбкой.
– Да, он у себя в гостиной, – ответила она, выслушав соответствующие вопросы визитеров. – Я отнесла ему завтрак около часа назад, и он еще не выходил. Преподобный Медоуз вообще ведет себя тихо, из дома выходит редко и, как говорится, предпочитает общество собственной персоны любому другому. Лучшего жильца трудно и пожелать. К примеру, джентльмен, который снимал эти комнаты до него, имел обыкновение…
– Надеюсь, мы можем пройти к нему? – осведомился Роджер, перебивая ее.
– Разумеется, сэр, – ответила женщина все с той же любезной улыбкой. – Вы ведь знаете, как к нему попасть, не так ли? Я это к тому, что видела вас здесь третьего дня. Кстати, можете поставить его в известность, что я приду за подносом в самое ближайшее время – если, конечно, это вас не затруднит, сэр. Полагаю, что без подноса с чайником, чашкой и сахарницей вам в гостиной будет вольготнее. Честно говоря, мне следовало забрать поднос раньше, но, как говорится, то одно, то другое… А время летит так быстро, что не замечаешь не только часов, но и как проходит жизнь, верно?
– Гораздо быстрее, – механически ответил Роджер, следуя за инспектором по узкому коридору. Между тем полная женщина, продолжая что-то бубнить себе под нос, направилась к лестнице и скрылась в верхней части своего домовладения.
Когда минутой позже инспектор и Роджер оказались вне зоны видимости со стороны лестницы, Роджер ткнул пальцем в дверь гостиной преподобного Сэмюеля. Инспектор, решивший не обременять себя даже формальным стуком «из вежливости», просто нажал на дверную ручку, толкнул дверь и вошел в комнату.
Но, оказавшись в крохотной прихожей, он остановился так резко и неожиданно, что Роджер, следовавший за ним буквально по пятам, невольно соприкоснулся с его мощной спиной.
– Эй! – негромко возгласил Роджер. – В чем дело? – И выглянул из-за плеча инспектора.
Как это ни назови, преподобный Сэмюель Медоуз действительно находился в гостиной, поскольку Роджер увидел его на стуле у окна с разложенным на коленях номером «Курьера». Но главное заключалось в том, что голова преподобного упала на грудь, а левая рука бессильно свисала вдоль тела. Вся поза, в которой пребывала его земная оболочка, представлялась со стороны какой-то неправильной и даже, пожалуй, неестественной.
– Вот дьявольщина! – вскричал Роджер с паническими нотками в голосе. – Что, черт возьми, с ним случилось?
Инспектор широкими шагами пересек комнату, низко склонился над Медоузом, заглянул ему в лицо, которого Роджер не мог видеть, и сунул руку за ворот его клерикального одеяния. Потом он распрямился и, подергивая себя за усы, некоторое время созерцал неподвижную, распластавшуюся на стуле фигуру.
– Что, черт возьми, с ним случилось? – медленно осведомился он, повторяя слова Роджера. – Он умер. Вот что с ним случилось, сэр.
В комнате на мгновение установилось молчание. Потом заговорил Роджер.
– Умер? – произнес он с выражением необычайного изумления на лице. – Вы сказали, что он умер?
– Мертв, как гвоздь, – уточнил инспектор, впрочем, без малейших эмоций. – Правда, умер только что (как говорится, еще тепленький), но в его смерти не может быть никаких сомнений.
– О Господи! – каким-то тусклым голосом произнес Роджер.
Между тем Морсби снова переключил внимание на безжизненное тело на стуле.
– Чтоб его черти взяли, – только и сказал он. Хотя в качестве эпитафии покойному Сэмюелю эти слова, возможно, были наиболее уместны.
– Вот и эта ниточка оборвалась, – резюмировал Роджер, закрывая за собой дверь и осторожно приближаясь к покойнику.
– Это точно, – произнес инспектор – на этот раз с чувством глубокого разочарования. Роджер подумал, что инспектор, возможно, ощутил себя обманутым.
Потом они некоторое время вместе рассматривали мертвого.
– Ну, что будем делать дальше? – спросил Роджер, нарушая эту несколько затянувшуюся своеобразную минуту молчания.
Инспектор не без труда вернулся к реальности, словно отбросив завладевшие его сознанием мысли.
– Дальше?.. – повторил он, неопределенно пожимая плечами. – Вообще-то в подобных случаях немедленно вызывают врача. А поскольку вы все равно уже здесь, – продолжил он уже более резким тоном, посмотрев на Роджера, – то я попросил бы вас взять эту миссию на себя. По закону, кстати, полицейский должен оставаться на месте происшествия и следить за тем, чтобы никто ничего не трогал. Кроме того, мне необходимо задать пару вопросов хозяйке дома.
– Я сделаю все, как вы говорите, – сразу согласился Роджер. – Вас любой врач устроит?
– Сомневаюсь, что в такой дыре, как Ладсмут, их несколько. Ну а раз здесь только один врач, то хозяйка этого домовладения, без сомнения, знает и его имя, и адрес. Время еще довольно раннее, так что если вы поторопитесь, то скорее всего застанете его дома. И еще одно: будьте так любезны, навестите на обратном пути здешнего констебля – он живет неподалеку – и пришлите его сюда. Честно говоря, мне бы не хотелось ни на секунду оставлять место смерти фигуранта без наблюдения, и прибытие констебля основательно развяжет мне руки.
– Не сомневаюсь, – бросил Роджер, открывая дверь. – Так что постараюсь обернуться как можно быстрее.
Потом они оба вышли в коридор, и инспектор, повернувшись к лестнице и повысив голос, позвал хозяйку домовладения, которая вскоре появилась на верхней ступени, вытирая руки о тряпку.
– Мистер Медоуз заболел, – лаконично сказал инспектор. – Назовите, пожалуйста, имя и адрес ближайшего доктора.
– Заболел, говорите? – произнесла полная женщина, озабоченно хмурясь. – Странно. Когда я утром приходила к нему с завтраком, он показался мне совершенно здоровым. Бедняга… Надеюсь, ничего серьезного? «Доброе утро, миссис Харпер, – сказал он мне, как обычно. – Что у нас сегодня вкусненького?» И я…
Инспектор в самой решительной форме пресек этот словесный поток и затребовал нужную ему информацию, после чего Роджер отправился по делам, предоставив инспектору возможность лично опросить хозяйку дома и чуть позже рассказать ей о безвременной кончине ее жильца. Направляясь к врачу, Роджер думал о странных изгибах судьбы преподобного Сэмюеля: о нем мало кто вспоминал, когда он сидел в тюрьме или занимался своими темными делишками под различными кличками и псевдонимами, однако все успевшие познакомиться с ним добросердечные жители Ладмута непременно будут скорбеть, когда узнают о его смерти.