– Кто это?
– Моя лучшая подруга.
– Она очень красивая.
Я нажала на красную сенсорную клавишу, отклоняющую вызов. Улыбка Сони тотчас же исчезла.
– Знаете, я пока не уверена, – отрезала я.
– Подумайте. Вы не должны отвечать сразу же.
– Это не вопрос времени.
– Для меня – да. Слияние Барле-GKMP должно произойти через несколько недель. Если вы будете долго медлить, больше не будет никакого смысла в моей публикации.
– Я поняла.
– В таком случае…
Он уже надевал свою панаму, готовясь встать, когда я воспользовалась случаем:
– Насчет Дэвида… Вы знали, что он родился 5 января 1969-го, а не 70-го, как можно везде прочитать?
Этот вопрос заставил моего собеседника помедлить с уходом.
– Прошу прощения?
– В нашем брачном договоре указано, что Дэвид родился 5 января 1969-го, а не 1970-го, как я всегда полагала.
– Это, должно быть, ошибка.
– Вы уверены?
– Как никогда: мы вместе заполняли анкеты. Я своими глазами видел, как он указал эту дату рождения на бланке.
Франсуа Маршадо был слишком хитер, чтобы не понимать, что его свидетельство ничего не доказывало. Ничего, если только Дэвид не придумывал дату каждый раз, как только ему представится такая возможность.
Но я больше не настаивала. Не в такой момент.
– Ах… Должно быть, вы правы. Нотариус, скорее всего, ошибся.
В этот вечер в Особняке Мадемуазель Марс я чувствовала себя опустошенной и мрачной как никогда. Со мной была Фелисите, но она казалась почти враждебной. Я не умела, как Луи, извлекать выгоду из прошлого. Прошлое казалось мне музеем, где я была простой посетительницей, которую гонят перед закрытием.
Накануне я не успела проверить все откровения Дэвида, которые он поведал мне за ужином. Как и прошлым вечером, я расположилась на постели, кошка растянулась рядом, я положила ноутбук на колени. В списке фирм, который я составила год назад, я нашла следующую информацию: это действительно Луи создал ООО «Ночные красавицы».
Онлайн-база данных НАЦИОНАЛЬНОГО ИНСТИТУТА ПРОМЫШЛЕННОЙ ДОКУМЕНТАЦИИ, учитывающая коммерческие марки, подтвердила слова Дэвида: некий Луи Барле зарегистрировал там наименование «Ночные красавицы», зарегистрировав его под классом 41, в котором объединены службы воспитания, образования, развлечения, а также спортивная и культурная деятельность. Как и говорил Дэвид, он зарегистрировал агентство на год раньше, чем то начало свою деятельность, то есть в апреле 1991-го.
Я больше не сомневалась. Даже если Дэвид и принимал некоторое участие в деятельности агентства, именно Луи, и только он, являлся его создателем.
Но почему? Похотливость, была ли она единственной причиной, как то доказывал мне его брат? Поиск новой Авроры стал лишь прикрытием, очень удобным для удовлетворения неутолимой жажды разврата?
Я вскочила с постели и оделась для выхода. Все вдруг стало меня раздражать в этом идиллическом оформлении, которое я не выбирала. Все становилось невыносимым, как если бы каждая деталь, каждая фреска, каждый слой золота и каждая картина хотели обрушить правду на Луи, которого я не хотела ни видеть, ни слышать. Я заметила уже на пороге, что мой теперешний жених, как и его предшественник, навязывали мне свои условия. Может, мне следовало подчиниться им? Ведь, не обладая ничем, не отказываются от такой роскоши. Но что я для этого сделала? Нужен ли мне богатый особняк, есть ли у меня выбор? Если бы мне задали вопрос, хочу ли я этого, я бы ответила, что предпочла бы обычную квартиру, где мы могли бы написать новую и красивую историю, свободную от груза прошлых страстей.
Я ощутила навязчивое желание укрыться в каком-нибудь знакомом месте, завернуться в теплую простыню, уставиться на знакомый потолок. Дом в Нантре был продан. Что до моей парижской квартиры, то пока о ней можно только мечтать. У меня оставалось лишь одно помещение, где бы я чувствовала себя как дома: комната номер один в «Отеле де Шарм». «Жозефина».
Его руки очень медленно, неторопливо расстегнули мой бюстгальтер. Никакой спешки. Никакого нетерпения. Я знала, что он любил созерцать меня такой, загадочной и хрупкой. Когда он расстегнул обе лямки, опустил их по моим плечам и розовый кружевной бюстгальтер бесшумно упал на ковер, он прижался грудью к моей спине, уткнулся носом в мой затылок, я чувствовала его теплое дыхание, его разгоряченные ладони будто вырывали мои груди.
– Я не хочу отсюда уходить, – шептал он мне на ухо.
– Знаю… Я тоже.
Противореча тут же самому себе, он отпустил мою грудь и схватил мои бедра, чьи округлости, казалось, надувались от удовольствия и желания при каждом прикосновении его рук. Каждый мужчина – скульптор. Мы, женщины, не замечаем этого. Мы недооцениваем эту способность их объятий. Я так и не похудела настолько, насколько нужно за прошлый год. Все дело в сидячем образе жизни и в том, что за меня все делал Исиам. Но мои полные формы, которые Луи ощупывал с таким жаром, казались мне более сексуальными, чем прежде. Я не чувствовала никакого дискомфорта по этому поводу. Его ласки придавали им новый смысл. Они больше не цвели бесплодно. Они жили для него и давали мне взамен несказанное удовольствие.
Сначала я ненавидела их, потом смирилась и, наконец, полюбила. Они были якорем, на котором держались желания Луи. Источником его вдохновения и фантазий и моего удовольствия. Его рука скользила по выпуклостям моих ягодиц, опустилась в щель между ними и бережно раздвинула мои набухшие и уже чуть влажные губы. Его большой палец погрузился внутрь меня, очевидно, для того чтобы узнать, что же происходит сейчас в моей вагине. Готова ли она уже к большему? Достаточно ли там влажно?
Он потрогал стенки моего влагалища, чтобы проверить, насколько широко они могут раздвинуться и принять внутрь себя другой объект. Он покрутил там пальцем, как будто для того, чтобы еще немного расширить их, нажимая на самые нежные, самые чувствительные точки.
Незаметно для себя я повернулась к нему спиной и выгнула ее так, что мои ягодицы оказались перед ним. Мы знали это уже раньше, так как не раз экспериментировали с позой, которая нам обоим очень нравилась. Наш рост и телосложение позволяли свободно заниматься подобного рода акробатическими фигурами. Табу на это существует для некоторых пар, даже для тех, где люди позволяют себе всевозможные эксперименты: бывает так, что тела не сочетаются друг с другом, не подходят идеально друг к другу, и в таком случае некоторые позы им просто невозможно осуществить.
Луи однажды мне рассказал: в «Кама Сутре», где объясняется искусство любви, есть теория, утверждающая, что каждый мужчина и каждая женщина принадлежат своему тотемному животному, согласно чему и устроены их тела и половые органы. Бык, лошадь или заяц для мужчин; слон, кобыла или олень для женщин. Среди девяти возможных между ними комбинаций есть две откровенно неудачные, потому что соединяют двух полных противоположностей (лошадь и олень, заяц и слон), четыре, более или менее подходящие друг другу, и три пары, которые сочетаются лучше всего. Была ли я кобылой или оленем? Ничего не знаю. Но его член, такой длинный и тонкий, идеально входил в меня в любых позах, даже когда войти было не так-то просто.