– Клянусь.
Пухлый регистратор тихо хихикнул вслед за зрителями позади него. Он поправил меня профессиональным тоном:
– Сейчас хватит простого «да», мадемуазель.
– Да… – пробормотала я, почувствовав, как глаза неожиданно наполнились слезами, – конечно да!
– Прекрасно, спасибо, – заключил он шутливым тоном. – Месье Барле, согласны ли вы взять в жены мадемуазель Анабель Лоран? – Регистратор, набирая воздух в раскрасневшуюся шею, как в бурдюк, чванливо прокудахтал: – Только клясться не нужно.
Луи не обратил внимания на шутку представителя закона и повернулся ко мне. Он произнес своим самым теплым, самым ласковым голосом, который таил в себе бесконечную палитру чувств:
– Да. Я хочу этого.
Ответ Луи показался мне идущим от всего его тела. Он пробрал меня дрожью до глубины души.
– Хорошо, хорошо, хорошо, – три раза подтвердил регистратор, совсем как нотариус, – властью, данной мне законом, я объявляю вас мужем и женой! – И, точно он был в курсе тех перипетий, которые сопровождали нас до этого момента, добавил с шутливым видом: – На сей раз все официально, клянусь вам!
Несмотря на его убогое чувство юмора, раздались два или три смешка, а мгновение спустя аплодисменты взорвались, как салюты на День взятия Бастилии, долгими залпами, которые не хотели прекращаться.
Луи крепко поцеловал меня. Потом Соня прижала к своей пышной груди. Я, ослабевшая от счастливых слез, наконец-то осознала, что сейчас произошло.
Да, в любом случае это прекрасно для меня. Я пошатывалась, вероятно, все еще находясь под действием того вещества, и к тому же пьяная от своего счастья.
Луи вновь бросился ко мне и прошептал на ухо:
– Отныне ничто больше не будет стоять между нами.
Дэвид сделал все, чтобы отдалиться от нас, а этот момент показал, что он проиграл. Я боялась, что нашего брака не будет достаточно для того, чтобы оградиться от его гнева.
Но Луи в это верил. Он весь светился в своей золотистой одежде, а с его лица не сходила улыбка.
– Чуть не забыл!
Без всякой церемонии он взял со столика бархатную коробочку, в которой ждали своего часа два обручальных кольца.
С первого взгляда я узнала фамильное кольцо, на котором оказались выгравированы на этот раз наши имена. Его же кольцо было больше и солиднее – одним словом, оно было мужским и ждало момента, когда Луи наденет его на свой безымянный палец.
Он взял мой пальчик и торжественно надел колечко. Я, в свою очередь, взяла кольцо, которое предназначалось ему, и надела его дрожащей рукой, наконец сумев отбросить посторонние мысли, которые мешали моей радости.
Я смотрела на него с озорной улыбкой и вызовом в глазах, как во времена наших игр в комнате.
– Ты не приготовил для меня последнее маленькое испытание?
Скрепить наш союз как обычный брак казалось мне преступлением против нашей страсти. Я представила, как гости внезапно начинают раздеваться и валяются в комнате горой дрожащей плоти, это стало бы для молодоженов зрелищным завершением вечеринки. Но стол уже был накрыт, музыка заиграла, и некоторые из гостей мало-помалу начали танцевать, как на любом свадебном приеме.
– Похоже, тебя это разочаровало? – засмеялся он.
– Ммм… немного.
Луи не позволил этому разочарованию окрепнуть. Взяв за руку, он потащил меня по черно-белым плиткам. Странно, что ни один из гостей не попытался нас задержать. В холле нас ожидал Ришар со своей неизменной фуражкой шофера на голове. Он подал Луи одну из его тростей, и мы проследовали за ним.
– У меня есть нечто получше, чем эротическое испытание: премьера.
Луи показал на тот же лимузин, в котором меня увезли в Мальмезон в первый раз.
– Подожди… Ты хочешь сказать, что мы оставим всех там?
Соню, Фреда, Маршадо… Всех.
Покинуть праздник, на котором мы были королем и королевой? Отказаться от всех свадебных традиций?
– Но куда мы пойдем?
– Это часть сюрприза… Если ты позволишь, у меня будет маленькое преимущество.
Наконец я вышла, запутавшись немного в длинном подоле свадебного платья. Секунду спустя Луи присоединился ко мне, и Ришар, шелестя по гравию шинами машины, повез нас по аллее. Мы уехали в никуда, как потом поэтично выразилась Соня. В моей груди уже с трудом помещалась та огромная радость, которая горячей волной пронзала меня сверху донизу. Я глупо улыбалась, даже не отдавая себе в этом отчета, и вглядывалась в городские пейзажи, которые казались мне залитыми ярким солнечным светом. В этот час на город уже опускалась ночь, начинал дуть прохладный ветерок, от которого мы поспешили укрыться в туннеле Дэфенс.
– Ты так и не хочешь мне сказать, куда…
– Тшшш, – прошептал он, прикладывая к губам палец. – Сиди спокойно. Ты все увидишь.
В этот момент он достал откуда-то два бокала и бутылку шампанского. Как настоящий специалист, ловко открыл ее и разлил по бокалам искрящийся, пенящийся напиток.
– Мадам Барле, – обратился он ко мне, держа в руке свой бокал. – Если мне не изменяет память, есть на свете одна вещь, которую вы еще ни разу не пробовали… Я буду счастлив показать вам это сегодня.
Он забрал у меня из рук бокал, который только что дал, и поставил его вместе со своим в специальную нишу. На его губах еще был вкус вина, когда он крепко поцеловал меня и прижал к себе.
Он оказался прав: я никогда не занималась любовью в машине.
Когда мы проезжали мимо площади Этуаль, Триумфальной Арки, которая освещалась яркими лампочками, я поняла, что мы будем сегодня заниматься любовью, одновременно глядя на самые красивые памятники столицы. Ездить по Парижу, как по саду наших наслаждений. Навечно соединить в сердцах ночной город и то самое ценное, самое личное, что только у нас было.
На Елисейских Полях, когда он прикоснулся ко мне, я поняла, что уже вся мокрая. Если эта улица была самой красивой в мире, то его рука, которая ласкала меня, была самой нежной. Фасады дорогих магазинов и изысканных домой наблюдали, как мы трепетно ласкаем друг друга.
Он не торопясь ввел в меня три своих пальца, ощущая, как его ласки отдаются особой дрожью внутри меня. Каждая неровность парижских мостовых помогала моей любви проникнуть все глубже внутрь меня. Если бы он продолжал еще дольше, я бы не смогла сдерживаться и намочила бы ему руку. Каждый раз, когда наша машина останавливалась на перекрестке, мы сливались в поцелуе, и волна нежности накрывала нас с головой. По другую сторону тонированных стекол, по улице, шла шумная толпа. Люди нас вряд ли видели, но могли слышать. Я старалась сдерживать свои стоны, тогда как моя вагина сдерживаться больше не могла.
Она изнывала от того, что ей нужен был Луи. Это ожидание оказалось таким мучительным, таким долгим. Луи снова начал ласкать мой набухший клитор, мои половые губы, я безумно хотела кричать, кричать от этого неописуемого наслаждения.