– Мастер, вы все время… были в сознании? – с дрожью спросил Фабиан. – Все время?!
– Достаточно, чтобы услышать, как ты радостно меня предавал, – сказал Фламмель. – Не бойся, ты мне еще нужен. Разворачивай «Агамемнона», мы едем за Видящей.
– А с этими что?
– За борт, – хмуро сказал миньон. Он склонился над сумкой Бьорна, протянул руку и тут же отдернул, словно обжегшись. – Занятная вещица, надо изучить ее. Позже.
Он поднял сумку, закинул в ящик стола.
– Мастер, но мы не можем развернуться, – сказал оператор. – Рубка уничтожена.
– Ты складно врал, но мы оба знаем, что в резервной рубке есть полноценное ручное управление. Ты просто хотел вернуться в Гранд-Перигор, вместо того чтобы погибнуть во славу моего господина. Я тебя не виню: предавать – это натура человека. Нельзя идти против своей природы. Но если ты еще минуту промедлишь, я разложу тебя на молекулы и то же самое сделаю с твоей дочкой.
Оператор кинулся в резервную рубку.
– Стой, – велел Фламмель. – Вот этого, – он указал на Бьорна, – примотай скотчем к стулу. И всади ему два кубика реланиума. Он, сволочь, узнает, как издеваться над миньонами Фреймуса.
– А что со Стражем?
– Эту падаль выкини. Иначе весь «Агамемнон» паленым мясом пропахнет. А потом разворачивайся. Топлива хватит?
Фабиан послушно закивал:
– Топливные элементы выработаны наполовину, мы можем пройти еще около трех тысяч километров.
– Прекрасно, – Эжен сел в кресло водителя. – Пойти, что ли, вздремнуть? Вот ведь сутки выдались.
Удар сотряс автопоезд, машина ощутимо сбилась с курса, повела носом, но система выровняла ее, вернула устойчивость.
Фламмель привстал в кресле:
– Кто там еще?
Второй удар, с другой стороны, визг раскаленного металла – так вопит броня, когда в нее вгрызается кумулятивный снаряд.
– Мастер, это… – Фабиан отпрянул от смотровой щели. – Это ваш… ваш папа.
– Что?! – Эжен подскочил к окошку. Вдоль трассы шли приземистые бронированные машины, на их бортах красовался красный лев, попирающий зеленого дракона, – герб рода Фламмелей. Передняя машина повела башенкой, ударил выстрел, и машину опять качнуло.
– Вот же старый дурак! Никак не может успокоиться, что я его из замка выгнал! Идиот! Система громкой связи еще работает?
– Да, – Фабиан сунул ему микрофон. Эжен закричал, багровея от ярости:
– Папа! До каких пор это будет продолжаться?! Ты мне мешаешь работать!
Очередной залп был ему ответом.
Эжен выругался, взялся за микрофон опять:
– Отец! Все, что я делаю, я делаю на благо нашего рода. На благо всех адептов! Как ты не понимаешь, мы с мастером Фреймусом хотим…
Машины ударили разом, автопоезд покачнулся, но чудом устоял на дороге.
– Отец! Отец! – Эжен в недоумении потряс микрофон, стукнул о пульт.
– Кажется, нам снесли динамики, – сказал Фабиан. – Он вас явно не хочет слушать.
– Но ему придется! – Эжен рухнул в кресло. – Системы вооружения сильно повреждены?
– Честно сказать… – Фабиан замялся. – У нас их больше нет.
– А излучатели Беренгара? – с надеждой спросил Эжен.
– Их тоже.
– Твою же ж мать! – заорал Эжен.
– То есть вашу бабушку? – уточнил Фабиан и попятился от черного взгляда Фламмеля.
– Хоть что-нибудь здесь еще работает? – спросил тот мрачно. – Связь с Замком? Сигнальные ракеты? Системы постановки помех и пассивной защиты?
– Кроме двигательных систем и автопилота, есть только люк на крыше, – выдохнул Фабиан.
– Флажком им помахать? – осведомился Эжен.
Оператор скромно молчал.
Очередной удар заставил машину подпрыгнуть, по правому борту что-то хлопнуло. И теперь колотило по корпусу.
– Седьмое колесо пробили, – прислушался Фабиан. – Мы не дотянем до цели, нам нужен ремонт.
Фламмель хлопнул по подлокотникам кресла, вскочил:
– Ладно, едем в Перигор! Этого – к стулу! – переступил он через Бьорна.
– А Стража за борт, – кивнул Фабиан. – Я помню. Только шлюз заклинило, да и окна открывать сейчас лучше не надо.
Эжен задумался:
– Ладно. Этот дурак меня даже защищал. Пусть помучается еще. Оставь его в коридоре.
Эжен, насвистывая последний хит леди Гаги, исчез в полутьме, разбавляемой фонарями аварийного освещения. Воздух разодрал дикий рев, Фабиан глянул в окошко – толстая струя пламени ударила в броневик, подбросила его в воздух, – и занялся своими делами. Мастер наведет порядок.
Он примотал Бьорна к креслу, распаковал шприц и вогнал два кубика реланиума в плечо юноше. Потрепал его по щеке:
– Вот так, парень, сейчас ты на коне, а через секунду под конем.
Он посмотрел на аптечку, потом на тело в коридоре. Повертел в руках противошоковый препарат. Сжал губы, открыл потайную секцию в стене и, вытащив другую аптечку, взял оттуда пузырек с «живым золотом» и быстро вколол Людвигу оба препарата. Потом извлек из багажной секции металлический трос и, кряхтя, крепко обмотал Стража тросом. Подумал немного – и для надежности повторил операцию, уже используя цепь для перевертышей.
– Ты уж извини, – он защелкнул замки. – Сам понимаешь, служба у нас такая. Лично я против тебя ничего не имею, говорил уже. Просто видишь, какие дела в мире творятся – что делать простому человеку? Это вы, нелюди – Магус, темники, – друг друга долбите уж который век. Привыкли уже. А нам куда деваться? Вот и приходится как зайцу в поле петлять. Ты поживи еще, жить всегда лучше.
Он сел возле Людвига и закурил от уголька его дымящейся куртки. Достал телефон, включил фотоальбом и расплылся в улыбке. Машину сотрясали разрывы снарядов, воздух выл, раздираемый пламенем Эжена, горящий искореженный «Агамемнон» мчался по шоссе, а внутри, в аварийной темноте, опираясь на стенку, чтобы не упасть, сидел Фабиан Готье, и огонек сигареты освещал его пшеничные усы.
Экстренный совет Алиса Мак Фи созвала часа через полтора после того, как атака на Альберта Фреймуса провалилась. Она только успела отдышаться и снять искореженные доспехи Архимеда – те самые, зеркальные, неуязвимые доспехи, которые отражают все виды излучений и физических атак. Сатырос трясся, как дракон над золотом, когда их выдавал – двенадцать доспехов, «равных которым нет», их ковали дактили [3] во времена до заключения Договора. Говорят, под руководством великого мудреца и философа Архимеда, который хоть и не был членом Магуса, но водил с ними знакомство.