– Никаких… добавок… – выдохнул младший, Пьер. – У нас экохозяйство…
– Порода такая… – добавил красный от натуги бородач Жан. – Бретонская… черная.
Они забросили тушу и захлопнули двери фургона.
Роджер отсчитал купюры, сунул их в грязную ладонь Жана.
– Приезжайте еще, – разом подобрел тот. – Корма у нас еще на месяц хватит, потом будем резать стадо.
Он кивнул на здание фермы, где за закрытыми дверями в загонах похрюкивала сотня отборных чернобоких свинок. Роджер заметил, что пока они недостатка в корме не испытывали. Братья Дюбуа или очень запасливые, или очень ушлые. Надо бы с ними ухо востро держать.
– Надеюсь, месяц мы тут не задержимся.
Роджер выщелкнул патрон, отдал дробовик Жану.
– Вы уж извините, – сказал фермер, довольно щуря светлые глазки. – Время…
– …сейчас такое! – оборвал его Роджер, вглядываясь в дальнюю линию холмов.
– Ага…
Ловец опрометью бросился к машине:
– Миша, быстро, ходу, ходу!
Ермаков развернулся, мгновенно оценил обстановку и одним прыжком оказался у машины.
Жан обернулся, выронил дробовик. Казалось, травы ожили, взволновались как море и двинулись на приступ свинарника. Серебристая волна катилась от края до края поля, и, если приглядеться, уже можно было разглядеть оскаленные пасти на гребне этой волны.
– Подождите! – в дверь вцепился Пьер, глаза круглые, белые, безумные: – Не бросайте нас!
– В кузов! – велел Роджер.
– Пьер, свиньи… – беспомощно сказал бородач.
– Они их задержат. Ненадолго! – Брэдли завел мотор, высунулся в окно. – Свиноделы, живо!
Дверцы хлопнули, Ловец вдавил педаль газа, и фургон рванулся по дороге прочь от фермы Дюбуа.
– Что? – Этьен подпрыгивал на месте, сдавленный между Ловцом и Стражем. – Что там?
– Догадайся с трех раз.
– Заметили, – сказал Миша, оглядываясь. – Загонные наперерез идут.
– Скатались за свининкой, – пробормотал Роджер. Слева выскочил перевертыш, сунул башку в открытое окно и покатился кубарем, поймав горлом серебряную стрелу.
Ловец бросил Этьену на колени арбалет и чехол с болтами:
– Перезаряди. Эта колымага может быстрее ехать?!
Спидометр неторопливо подбирался к сотне – слишком неторопливо, мотор ревел, и Роджер швырял фургон в повороты, сбивая особо ретивых перевертышей, которые совались под колеса. Их несло, как щепку в водовороте, они обгоняли Стаю на дистанцию одного арбалетного выстрела. Старая машина, старый мотор, слишком много пассажиров.
– Хрен вам, а не мое мясо! – Ловец бросил машину вправо – на капоте распластался перевертыш. Вцепился когтями, вскрыл капот как консервную банку, тряхнул головой, приходя в себя.
Этьен дрожащими руками поднял арбалет.
– Стой! – зарычал Роджер, но тетива щелкнула, стрела пробила стекло и исчезла в небе. Перевертыш подтянулся, просунул морду, расширяя дыру, роняя кровь и слюну.
– Уберите его, дороги не видно! – рявкнул Ловец.
Ермаков ударом ноги выбил стекло, отбросил перевертыша назад. Когда он ударил, Роджер не видел, только кровь брызнула в глаза, косматое тело рухнуло на дорогу, и машина подпрыгнула.
Миша пинком сбросил голову перевертыша с остатками стекла. Встал на капоте.
Ветер ударил в глаза, засвистел в ушах.
Этьен, заляпанный по уши кровью, сжимал арбалет и мелко дрожал.
– Хватит его обнимать, он тебе не мамка, – Роджер вытер лицо. – Заряди и стреляй, когда будешь уверен, что попадешь. Понял?
Мальчик медленно кивнул.
Роджер стукнул по крыше и прокричал, потому что сам себя не слышал:
– Сколько их?
Миша заглянул в кабину:
– Много. Как травы в поле.
– Как поэтично, – заметил Ловец. – Этьен, справа!
Мальчик вскинул арбалет, перевертыш по правому боку зарылся носом в землю.
– Ну что, рад, что напросился со мной? – оскалился Роджер.
Этьен дико на него взглянул и наложил следующую стрелу.
Колонна бронеавтомобилей двигалась по сельской дороге. Джузеппе Скорца хмуро смотрел в окошко на поля и перелески, Антуан Фламмель проглядывал последние новостные сводки на планшете.
– Нефть упала, исторический минимум. В Саудовской Аравии переворот, – сообщил он.
Итальянец вынул перочинный ножик, принялся ковырять в ногтях.
– Абу Наджиб вошел в Лион.
– Вот человек делом занят, – оживился Скорца. – А мы?
– И мы тоже.
– Да уж. Упустили Видящую, проморгали Стража Магуса. Если бы я не активировал камень Беренгара, он бы весь лагерь разнес.
– Джузеппе, вы хотите медаль? – ядовито поинтересовалась госпожа Вонг. – Мы остались в выигрыше.
– В каком же? – мрачно спросил Скорца.
– Мы живы. И знаем, что Видящая совсем близко.
Пискнула рация, стрелок повернулся:
– Сэр, на линии господин Мейстер. Он сообщает, что ваш сын покинул Замок и быстро направляется на запад. Также есть данные о перемещении Стаи. Гильдия концентрирует их в одной точке. Там же, куда направляется ваш сын.
– Координаты есть? – спросил Антуан.
– Так точно.
– Мейстер обещал войска.
– Да, сэр, звено армейских вертолетов и два батальона национальной гвардии ждут распоряжений. До указанной точки им два часа.
– Пусть выдвигаются, – распорядился Фламмель.
– Опять будете сына воспитывать? – спросил Джузеппе. – Не поздновато?
– Мой сын хотя бы еще жив, – отрезал Антуан.
Скорца выбросил руку, нож со звоном отлетел от металлического борта. Антуан увернулся, в руке его возникла склянка с темной жидкостью.
– Сидите, Джузеппе! – Громовой голос Шу Вонг придавил итальянца – ноги не слушались, сердце заколотилось перепуганной птицей. Машина заметалась по дороге, водитель склонился к рулю. Антуан сползал по стене.
– Подавитель убери, – вяло шевельнул языком Скорца. Шу Вонг выключила голосовой инфраусилитель, продолжила нормальным голосом:
– Куда он так спешит, Антуан?
– Скорее всего, за Видящей, – сказал Фламмель.
– Вот и повидаетесь с сыном, – одарила его улыбкой госпожа Вонг.
* * *
Их выбросило в Зале Совета. Алиса оперлась на стену, взглянула в разбитые окна.