Сара Коулбрук и ее сладкий любовничек. Только представьте. Она вовсе не похожа на распутницу. Надо же, как повезло, увидеть их вместе, хотя об этом и так уже все знают, или, по крайней мере, узнают в скором времени. Сара прошла через детскую площадку с высоко поднятой головой, расправив плечи, наслаждаясь теплыми лучами солнышка и не подозревая, что наблюдающие за ней подумали, будто она нарочно ведет себя вызывающе.
В укрытии деревьев на Бетел-стрит одна из женщин прикурила сигарету от своей и протянула ее подруге.
— Викарии и учительницы, — произнесла первая молодая женщина, покосившись в сторону кафе. К счастью, их малыши уснули, убаюканные непрерывным шумом колес о тротуар и голосами, бубнившими об одном и том же. — Все они одинаковые, думают, что лучше всех остальных, будь они прокляты, но знаешь, если подумать, они такие же, как мы. И даже хуже: воскресные газеты твердят об этом. Я люблю своего Кевина, но он бы не потерпел, если бы я так себя вела. Я тебе говорю, теперь, когда у нас появилась малышка Джейд, я и представить не могу, чтобы я или он завели интрижку.
Брызги летнего дождя капали ей на лицо. Она шмыгнула носом, и обе женщины опять посмотрели на окна кондитерской. Им показалось, будто мужчина взял Сару за руку, и даже если бы этого не было, они с легкостью бы додумали это сами. К тому времени, как они добрались домой, разобрали покупки и опустили в чашки чайные пакетики, в их воображении это мимолетное прикосновение уже трансформировалось в поцелуй, долгий страстный поцелуй с языками и объятиями, с закрытыми глазами, украденное мгновение животной страсти, которое, как думала Сара Коулбрук, никто не видел.
Вторая женщина, чьи светлые волосы от дождя стали похожи на мокрую солому, глубоко затянулась сигаретой.
— Думаешь, твой Кевин кому-то нужен?
Первая девушка фыркнула, но прежде чем успела ответить какой-нибудь резкостью, подъехало такси, и мысль затерялась в голове, ведь нужно было складывать коляски, приглядывать за пакетами и Сонными малышами.
До Бартона дождь не дошел, хотя горизонт за аллеей медных буков хмурился. Лео и Гарри вышли из приходского дома и зашагали к джипу по хрустящему гравию.
— Горячая штучка, — произнес Лео, любовно поглаживая крыло автомобиля.
Гарри улыбнулся, кинув сумку на пассажирское сиденье.
— Ты имеешь в виду джип?
Лео засмеялся:
— Можешь остаться еще на пару дней, если хочешь. В городе же нет ничего срочного. Здесь полно места, и ты знаешь, что я всегда тебе рад. Моя домработница тебя обожает, еще несколько дней, и она бы устроила нам двойное свидание с лучшими невестами Бартона. Сегодня утром она сказала мне, что, по ее мнению, тебе нужна хорошая женщина, чтобы ты остепенился. Она не понимает, почему такой симпатичный молодой человек до сих пор не женат.
Гарри огляделся и немного погрустнел.
— Мне понадобилось много лет, Чтобы выбраться из такого места, Лео. Более того, мой старый приходской дом был в точности как этот. Каждый раз, когда я сюда приезжаю, будто попадаю во фрейдистский кошмар о возвращении на родину. Нет, для покоя души мне необходим блеск зеркального стекла, ароматный букет угарного газа и приличный индийский ресторан в пределах досягаемости. — Он обнял Лео и забрался на водительское сиденье. — Приезжай ко мне в гости. Я получил отчет о центре святого Варфоломея и клянусь обзвонить немереное число влиятельных людей и дернуть за ниточки от твоего имени — это получается у меня лучше всего. — Гарри похлопал по карману пиджака марки «Барбор». — Мне пора. Позвоню, когда прибуду на место в целости и сохранности.
Гарри вытащил из отделения для перчаток кепочку вроде той, что носят молочники, и натянул ее на голову. Лео наклонился и похлопал его по плечу через открытое окно.
— Имидж деревенского эсквайра тебе к лицу, — с улыбкой произнес Лео. — Возвращайся поскорее. — Он замолчал и оглянулся на дом, чтобы убедиться, что за ними не подглядывают и не подслушивают. — Я по тебе скучаю.
Гарри кивнул и добавил:
— Знаю, я тоже скучаю. Только не плачь, — добавил он с горькой усмешкой. — Мы хотим, чтобы ты вернулся, Лео, это возвращение к истокам, конечно, просто замечательно, но…
Лео вытянул руку, давая Гарри знак замолчать, и покачал головой.
— Не надо. Поговорим позже.
Гарри пожал плечами, завел машину и медленно поехал по гравию. Камушки пулеметной очередью застучали под колесами. Как только джип скрылся из виду, Лео смахнул единственную слезу.
— И сколько сейчас времени, по-твоему? — прошипел Крис, когда Сара приоткрыла дверь на кухню ногой. В каждой руке у нее было по тяжеленной пирамиде из пакетов, под мышкой — огромная коробка с кукурузными хлопьями. Вокруг нее, как заводная игрушка, вертелся Чарли.
— Что? — ответила она, удивленно поднимая голову.
— Ты сказала, что будешь дома к обеду. В понедельник ты заканчиваешь в двенадцать. Я звонил в школу, проверял. Там сказали, что ты уехала в двенадцать. Сегодня утром я предупредил тебя, что рано вернусь домой. Где ты шлялась, черт возьми?
Сара выпрямилась, онемев от злобы в его голосе.
— Что?
— Сегодня утром я предупредил, что рано вернусь домой.
Сара изо всех сил затушила искру негодования, грозившую разгореться в животе. Не желая встречаться с Крисом взглядом, чтобы не взбеситься от его наглости, она поставила пакеты с покупками на пол и сняла мокрый кардиган. Разговор с Маком растревожил что-то в глубине ее души: что-то, чему она не могла найти названия, и то, как Крис с ней разговаривал, заводило ее все сильнее и на большой скорости гнало на неизведанную территорию.
Крис стоял у двери прихожей, уперев руки в боки, с упрямым и осуждающим выражением лица.
— Хлеба нет, холодильник пуст, молоко скисло. И почему ты не сказала мне, что Моника Карлайл пригласила нас на ланч в воскресенье? Она оставила сообщение на автоответчике. — Он произнес это таким тоном, будто Моника пришла и оставила огромную кучу собачьего дерьма.
Сара закатила глаза, приложив большое усилие, чтобы говорить спокойным голосом:
— Ради бога, Крис, ты как ребенок. В кладовой полно еды: фасоль, яйца; в морозильнике как минимум шесть буханок хлеба, а молоко молочник оставил в холодильной камере на крыльце. А ланч у Моники просто выскочил у меня из головы. Не иначе, как старческий склероз.
Крис не шевельнулся: ее слова его не рассмешили и не успокоили.
— И где ты была? — повторил он.
Под ногами у Сары Чарли рыскал в одном из пакетов в поисках карамельного йогурта. Он поднял голову и посмотрел на нее, словно тоже желал услышать ответ. Сара замялась: по природе она была склонна к компромиссам и не любила вступать в конфликт. Было бы намного легче рассказать Крису какое-то подобие правды, как Лео Бэннинг устроил ей экскурсию по новому художественному центру, а потом она выпила кофе в городе. Но с какой стати она должна перед ним отчитываться? И разве Крис имеет право стоять здесь с такой кислой рожей и требовать от нее отчета? Эти мысли уже не впервые приходили ей в голову и вовсе не явились откровением, только вот сегодня они словно зажглись ярким неоновым светом и отпечатались у нее на сетчатке.