Дженни зажгла свечи, приняла ванну и надела струящееся прозрачное платье, которое не оставляло места воображению. Она понимала, что с той самой секунды, как Тони ввалился в кухню через заднюю дверь, он не сводил с нее глаз.
— Даже если и притащила, Тони, тебе-то какое дело?
— Ты все еще моя жена, Джен, ты знаешь, — произнес он, выпрямляясь и расправляя плечи.
Дженни фыркнула.
— Но ты и не вспомнил об этом, когда спутался с этой шустрой сучкой, не так ли?
Тони обиделся.
— Тогда все было по-другому, цветочек, и неужели мы не можем забыть об этом? Седина в голову, бес в ребро, кризис среднего возраста и все такое. Я-то думал, мы сможем остаться друзьями.
Дженни открыла холодильник и плеснула себе довольно щедрую порцию рома с колой.
— Да что ты говоришь, значит, вот в чем дело? Друзьями? Никто из моих друзей не относится ко мне так, как ты, Тони. Хочешь сказать, что ты совершил ошибку, переселившись к ней, или играешь на два фронта? — Она говорила совершенно ровным голосом.
Тони смущенно переминался с ноги на ногу: его не пригласили, не предложили сесть и не угостили выпивкой.
— Что если я отвечу «да», Джен?
Она бросила в высокий бокал пригоршню льда. Лед в коле зашипел и потрескался.
— Попробуй.
Тони еще раз оглядел кухню, будто боялся, что среди огнеупорного пластика и медных безделушек притаился снайпер, держа его на прицеле.
— Лучше не буду, — произнес он и очень медленно попятился из кухни.
Убедившись, что он ушел, Дженни Бек расхохоталась. Впервые за много месяцев она почувствовала себя хозяйкой положения, и это было очень, очень приятное ощущение.
В семь утра в понедельник Крис Коулбрук сидел за столом и завтракал. Вид у него был не очень.
— Пищевое отравление, — пробормотал он и поежился.
Сара протянула ему еще один стакан воды, бросила рядом две таблетки парацетамола и налила себе чай.
— Крис, мне все равно, что ты скажешь. Ты напился, нажрался, как свинья. До беспамятства. Никогда в жизни мне не было так стыдно. Только представлю, как кто-то убирал за тобой в камине. Я в шоке. Моника вела себя потрясающе. Надеюсь, ты позвонишь ей и извинишься за свое поведение?
Он посмотрел на нее сквозь слипшиеся веки. Вид у него был, как у очень злобной ящерицы.
— Ни за что на свете. Она что-то подложила в закуски. У паштета был очень странный вкус. Знаешь, тебе повезло, что я не попал в больницу.
Сара смерила его взглядом, подумав, не подслушивал ли он ее разговор, когда она планировала его ударить.
Когда Сара прикатила в школу, Лиза засыпала кофе в кофейный автомат. Аромат свежефильтрованного кофе «Блю Маунтин» разнесся по коридорам, словно приглашение. На несколько минут он перебил обычный школьный запах. По утрам в школе «Уайтфрайарз» без кофеина было не обойтись.
Сара посмотрела на часы. План на понедельник включал в себя разработку и построение баркаса викингов и первую стадию изготовления рельефной карты Восточной Англии из папье-маше.
В просторной учительской было довольно пусто, большинство учителей уже отправились на занятия, чтобы на целый день застыть перед доской, как жерди. В «Уайтфрайарз» учились пытливые, сообразительные, умные ученики. Сейчас в комнате оставались лишь несколько помощников: они делали ксерокс, подбирали материал для лекций. Здесь всегда было чем заняться. В комнате царила атмосфера молчаливого усердия.
Лиза протянула ей чашку.
— Ты неважно выглядишь. Вот, держи. Мне нужно возвращаться в кабинет, расскажешь все на перемене. Да, чуть не забыла: когда я пришла, для тебя было сообщение на автоответчике.
Сара подняла голову.
— Для меня?
— Угу, что-то важное. — Лиза взяла папку и отклеила стикер.
— Номер мне ничего не говорит, а они не представились? Черт, я же так и не перезвонила той женщине по поводу картин. Я говорила тебе, что комитет художественного центра попросил меня выставить пару картин для летней экспозиции?
Лиза покачала головой. Она уже была у самого выхода.
— Нет. К тому же, звонил мужчина.
— Лео Бэннинг? Я жду звонка насчет вакансии.
Лиза вышла в коридор и снова покачала головой.
— Нет, вроде это был не он; тот мужчина просил, чтобы ты перезвонила как можно скорее. Я пошла в офис; хочешь воспользоваться телефоном до начала занятий?
Сара еще раз взглянула на часы.
— После собрания я отправляюсь в «грабительский набег с викингами».
Лиза скорчила гримасу.
— Если не позвонишь сейчас, все утро будешь гадать, кто же это был.
Сара сделала глоток.
— Ты меня насквозь видишь.
— Это точно.
Это был Мак. Он снял трубку после второго гудка, как будто дежурил у телефона и ждал, когда она позвонит.
— Сегодня обедаем у меня. — Это было не приглашение, а, скорее, правительственная директива. — В холодильнике охлаждается шампанское, я приготовил салат и изумительный десерт.
Сара рассмеялась.
— Как тебе хватило наглости позвонить сюда? Я думала, звонили по важному делу.
— Это и есть важное дело. Ты меня очень обидела.
— У тебя кожа, как у носорога. Слушай, мне пора. Я на работе.
— Так что насчет ланча?
— Не сегодня, извини.
— Ты слишком подавлена, Сара, это вредно для здоровья. Ты хочешь пообедать со мной и сама это понимаешь. Вуду ждать тебя в час. Не опаздывай.
Не успела Сара ответить, как Мак повесил трубку. В глубине души она была возмущена его наглостью, но, к сожалению, любопытство, возбуждение и польщенное самолюбие были сильнее. Она уже взрослая и сможет сама о себе позаботиться. Что плохого в том, чтобы с ним пообедать?
Лиза уселась за компьютер.
— И кто это был?
— Что?
Лиза улыбнулась.
— Вряд ли ты разговаривала с женщиной из художественного центра. Ты красная, как свекла.
— Неправда, — в негодовании возразила Сара.
— Как знаешь, — ответила Лиза с хитрой улыбкой. Ей явно не терпелось, чтобы Сара все выложила.
Сара покачала головой, не зная, с чего начать. С чего это она стала защищаться? Лишь заговорив, она поняла, что хочет сказать.
— Ничего особенного, так, один человек звонил по поводу вакансии в художественном центре. Перезвоню позже, из дома.
Лиза долго и пристально смотрела на нее, а потом пожала плечами.