– Вы готовы переодеться?
Мамма повернулась и увидела Люсиль в синем платье из тафты с украшенным бисером лифом.
– О боже, Люсиль. Какая красота!
– Конечно. Я люблю блестки, – ответила Люсиль, довольная комплиментом. – Спасибо за новое платье.
– Оно тебе идет. Выглядишь ослепительно. Синий – определенно твой цвет.
– Пора отложить карты и навести марафет.
– А мы точно не успеем быстренько сыграть партию в рамми?
Люсиль захихикала и подошла ближе.
– Вы самый страстный картежник, что я знаю.
– Возможно, не считая тебя?
– Даже считая меня.
Мамма театрально вздохнула и положила карты на столик.
– Ты знала, что эти карты подарил моему дедушке адмирал Вуд? А ему подарил их адмирал Перри. Это моя призовая колода. – Она поцеловала их на удачу. – Сегодня особый день, не правда ли?
– Конечно. Давайте, миссис Мариетта. Я вам помогу.
– Отлично, – ответила она, неохотно выпуская из рук колоду. – Откладывать больше нельзя – сегодня вечером мне придется разыграть карты с внучками.
– Да, мадам. Вы готовы?
– Готова, как никогда. Остается узнать, удастся ли нам впихнуть мою фигуру в платье.
– Вам нужно было купить себе что-нибудь новое, миссис Мариетта. В конце концов, это ваш день рождения. Вместо того, чтобы покупать вещи всем остальным.
Мамма распахнула дверь в свою гардеробную. Ей становилось не по себе при виде такого количества одежды, шляп и обуви.
– Ох, Люсиль, мне не нужно новое платье. Я не хочу. Только взгляни на все эти наряды. Большинство из них я не надевала годами. Во многие я, наверное, даже не влезу. Не знаю, почему я вообще их храню.
– Может, пора разобраться и отдать часть на благотворительность? Пока вы не переехали. В новом месте вам будет негде их хранить.
– Отличная мысль. Я не смогу забрать все с собой, – ухмыльнулась Мариетта. – Пенсионное поселение – это как репетиция перед уходом в другой мир, да? Сокращение расходов. Господь свидетель, я к этому готова. Я устала ухаживать за этим местом, волноваться при каждом шторме, закрывать от солнца портьеры, серебро, фарфор, мебель. Все это стало таким бременем. Мне не терпится освободиться от хлама. И снова немного повеселиться. – Она приложила руку к щеке, разглядывая ряды платьев. – Но расстаться с вечерними нарядами будет нелегко. Каждый хранит в себе особое воспоминание.
Мамма вздохнула, проведя рукой по роскошным шелкам, тафте, парче. Внутренне она ощущала себя не Маммой, а Мариеттой Мьюр, светской львицей Чарльстона, известной блестящими приемами, остроумием и изысканным вкусом.
– Такие чудесные ткани и цвета. Как ты думаешь, может, девочки захотят их просмотреть и выбрать что-нибудь для себя? У Карсон, наверное, такой же размер, что когда-то был у меня. И у Харпер, если их подрезать. – Мамма подумала о Доре и поняла, что та не влезет ни в одно платье. – А Доре могут понравиться туфли и сумочки.
– Возможно…
– Когда-то я покупала новое платье для каждого большого события, – с тоской сказала Мариетта. – У Эдварда загорались глаза, когда он видел меня в новом наряде. – Она умолкла, вспоминая лицо Эдварда, когда она выходила в гостиную и делала ему реверанс. – Наверное, ты удивишься, но меня больше совсем не волнует, как я выгляжу.
– Вот это поворот, – пробормотала Люсиль.
– Как думаешь, это значит, я схожу с ума? Слабоумие или вроде того?
Люсиль засмеялась и покачала головой. Мамме это напомнило кудахтанье курицы.
– Боже, нет! – воскликнула Люсиль, махнув рукой. – Думаю, вас сейчас занимают вещи поважнее, чем мишура.
– Да, – искренне и серьезно ответила Мамма. – Так и есть.
– Итак, какое мне достать платье?
– Белое льняное с черным орнаментом. Должно подойти мне, как думаешь?
– Есть лишь один способ проверить. Держитесь за мою руку, а я расстегну его, чтобы вы смогли влезть.
Мамма крепко взялась за руку Люсиль и, покачнувшись, осторожно залезла в платье. Люсиль боролась с молнией на талии.
– Можете немного втянуть живот? – спросила Люсиль.
Мамма втянула изо всех сил, но мускулы настолько ослабли, что разницы не было никакой. Когда-то у нее был такой плоский животик, а теперь, казалось, он стал местом сбора для всех калорий. Люсиль с большими усилиями застегнула молнию.
Мамма вздохнула, почувствовав, что узкая талия, как удав, сжимает ее живот.
– Боже, да я едва дышу! Теперь я представляю, каково было моим предкам в корсетах.
Шелестя тканью, она осторожно подошла к ростовому зеркалу на двери. Черные завитки орнамента на талии скрывали круглый живот, а расходящаяся к низу юбка придавала силуэту изящество.
– Неплохо, – пробормотала Мамма, проводя рукой по ткани. – Очень неплохо. Больше семидесяти не дашь, – съязвила она.
– Кажется, оно сейчас лопнет, – сказала Люсиль, подперев подбородок ладонью.
– Да ладно, – ответила Мамма, обмахивая лицо. – Просто придется неглубоко дышать. Я хочу хорошо смотреться на фотографиях. Фотограф приехал?
– Да. Он уже ждет. Разумеется, Карсон бурчит, что могла бы сфотографировать лучше и нужно было попросить ее.
– Но я хочу, чтобы она была на фотографии.
– Так я ей и сказала. Но я ее понимаю. Глупо заказывать еду на дом, если я могла приготовить лучше.
– Ну и что мне с вами делать? – воскликнула Мамма, всплеснув руками. – Я просто хочу, чтобы для разнообразия кто-нибудь подал еду тебе.
Люсиль пробормотала что-то неразборчивое.
– Можешь просто поблагодарить, – поддразнила Мамма. – Кстати, о еде, где она?
– Уже здесь. Все давно готовится. А девочки в гостиной. Все здесь. Все ждут вас.
– А… – Мамма заволновалась. Она не любила, когда ее торопят. – Ну, это мой день рождения. Без меня они не начнут.
Она подошла к комоду и достала из ящика маленькую коробочку. Она очень тщательно выбрала украшения на сегодняшний вечер. Несмотря на все неудобства, в этом платье она выглядела как королева. Жаль, что ее не видит Эдвард.
Она наклонилась к зеркалу, чтобы надеть бриллиантовые серьги, подарок от Эдварда на пятидесятую годовщину свадьбы. На безымянном пальце красовалось кольцо со старинным бриллиантом. Большой камень ловил лучи света и сиял миллионом звезд. Наконец она собрала три черных бархатных мешочка с жемчугом и положила их в свою черную, отделанную бисером сумочку. На бюро остался лежать один синий бархатный мешочек.
Она оглянулась через плечо и подозвала Люсиль.
– Я хотела отдать тебе позже, во время десерта. Но, я думаю… – Мариетта повернулась к Люсиль. – Дорогой друг, сейчас самое время.