– Да, это не всегда легко, – честно призналась она, – можно завидовать их юности и из-за этого раздражаться. Можно терзаться из-за их ошибок, особенно если видишь их воочию. И конечно, вечно чувствуешь себя виноватой, если у них что-то не получается. Любой недостаток характера сразу приписывается тому, что сделала или не сделала ты сама, или сделала не так, или не вовремя…
Филдинг приобнял жену за талию.
– Ладно! Давай пойдем, поздравим Сесиль… и выразим ей сочувствие… или то, что нам покажется самым уместным. – Теперь он уже говорил улыбаясь, и налет печали в его голосе почти рассеялся.
К их приходу в гримерке уже толпилось много народа, но на этот раз Орландо там не было. Сегодня он стал главным героем и не нуждался в блеске, исходящем от материнской звезды.
Сесиль стояла спиной к зеркалу возле туалетного столика. Она еще не сняла роскошное платье, в котором играла последний акт. Ее лицо сияло, а светлые волосы поблескивали, украшая голову своеобразным ореолом. На первый взгляд Кэролайн показалось, что эта артистка не подходит на роль матери Гамлета: она выглядела слишком молодой, слишком оживленной. Но потом, с некоторым потрясением, миссис Филдинг вспомнила, что Сесиль и в жизни была матерью Орландо, поэтому, исключая любые фантазии, никак не могла не подходить на роль Гертруды.
На сей раз в гримерной не появился и лорд Уорринер. Возможно, он предпочел какое-то время держаться подальше от театра или, по крайней мере, от мисс Антрим. Рядом с нею стояли два второстепенных актера, выглядевшие усталыми и счастливыми. Дама в черном платье, посверкивая великолепным бриллиантовым ожерельем, источала восторги, и их всецело поддерживал средних лет мужчина с орденами на парадном мундире.
Сесиль мгновенно обратила внимание на Джошуа.
– Милый! – Она шагнула к нему, раскинув руки для объятий. – Я так рада, что вы смогли заехать к нам! Вы видели последний акт?
Она позволила расцеловать себя в обе щеки и, отступив назад, уделила внимание и супруге Джошуа.
– О, и вы здесь, миссис Филдинг… Кэролайн, не так ли? Как великодушно, что вы также посетили нас!
– Великодушие тут ни при чем, – возразила та, улыбнувшись и надеясь, что улыбка у нее получилась любезнее, чем ее внутренние, гораздо менее приятные чувства. – Мне самой давно хотелось посмотреть у вас эту премьеру. И я осталась в полном восторге. Ваш «Гамлет» далеко превосходит всех виденных мною раньше.
Глаза Сесиль расширились, и она спросила почти без задержки:
– Неужели? А вы видели так много разных постановок?
Кэролайн выдала уместную сияющую улыбку.
– Конечно. Начиная с классных комнат. Практически каждый актер худо-бедно подходящего таланта, а иногда и вовсе бесталанный, хоть раз в жизни сыграл Гамлета. Полагаю, я видела не менее двадцати вариантов. Ваш сын привнес в его образ новую жизнь и правду. Должно быть, вы очень гордитесь его триумфом.
– Разумеется. Как любезно, что вы заметили это… – Антрим опять взглянула на Джошуа. – Орландо сыграл весьма убедительно, возможно, даже удивительно достоверно, не правда ли? На редкость странное ощущение испытываешь, когда сначала видишь первые неуклюжие шаги по сцене своего собственного ребенка, потом он дорастает до маленьких ролей, а в конечном счете весь театр оказывается у его ног… – Она усмехнулась. – Вы можете себе представить, каковы мои чувства?
Миссис Филдинг заметила, что лицо ее мужа омрачилось лишь на мгновение. Неделю назад она могла бы жутко расстроиться, сознавая свою неспособность подарить Джошуа детей. Сегодня же Кэролайн испытала только раздражение, догадавшись, что Сесиль предпочла облегчить свое уязвленное самолюбие, обидев друга.
И, не дав Джошуа времени для ответа, она перехватила инициативу и снисходительно произнесла:
– Да, дети растут незаметно, и всегда удивительно, когда вдруг осознаешь, что они выросли. Но совершенно не ожидаешь того, что они могут превзойти вас на том поприще, где блистали вы сами…
Лицо мисс Антрим застыло.
– Но конечно же, мы переживаем и волнуемся за них, – жизнерадостно продолжила Кэролайн. – Может ли быть иначе? За исключением леди Макбет, главными героями всех трагедий Шекспира являются мужчины. Впрочем, я уверена, Сесиль, что вы останетесь непревзойденной в некоторых великих ролях классической греческой драмы. Я готова целый вечер отстоять за билетом, чтобы увидеть вас в роли Клитемнестры или Медеи [40] .
В гримерной воцарилась полная тишина. Все смотрели на Кэролайн. И никто не заметил, как дверь открылась и вошел Орландо.
– Клитемнестра! – выразительно воскликнул он. – Какая великолепная идея! Вы необычайно проницательны, миссис Филдинг. Мама еще не играла великих греков. Это будет совершенно новый поворот в карьере, и превосходный! Кстати, также интересна и роль Федры. Антигону вы, матушка, пожалуй, уже переросли, но всегда можете сыграть Иокасту… однако миссис Филдинг права, образ Клитемнестры превосходно подчеркнет все грани вашего таланта. И кому после этого будет нужна Гертруда?
Сесиль, вскинув голову, взглянула на Кэролайн горящим взором.
– Вероятно, теперь я у вас в долгу, миссис Филдинг. Признаюсь, я удивлена. Никогда бы не подумала, что ваши взгляды на искусство настолько… всеобъемлющи. Вы должны поделиться со мной своими мыслями – интересно, почему вы полагаете, что я могла бы хорошо сыграть Клитемнестру? – Она рассмеялась. – Надеюсь не просто потому, что у нее уже взрослые дети?
Кэролайн ответила ей таким же горящим, но невинно доброжелательным взглядом.
– Естественно, не поэтому, хотя для людей это обычно имеет большое значение. Но я подумала о том, что в классических трагедиях Клитемнестра играет главную, а не второстепенную роль. Она ведь тот самый персонаж, чьи страсти стали основой сюжета. И она так ужасно ошиблась, позволив принести в жертву свою дочь. Ее убийство мужа не вызывает безоговорочного сочувствия, однако как много матерей могли бы разделить ее чувства! На такую роль требуется актриса выдающегося дарования, чтобы завладеть вниманием зрителей, не вызывая у них жалость и не теряя собственного достоинства, но в то же время остаться привлекательной, в полной мере явив свою силу и готовность идти до самого конца.
Она глубоко вздохнула. Никто не шелохнулся, даже не пытаясь прервать ее: все ожидали продолжения.
– Подобная героиня способна довести зрителя до эмоционального изнеможения и в то же время до глубокого сопереживания, возможно, пробудив в нем новое понимание и сочувствие… – Перед мысленным взором миссис Филдинг опять невольно всплыл образ Марии. – Ужас перед бесконечной болью может безмерно изменить жизнь любого, жестоко исказив его взгляды.
Впервые Сесиль взглянула на нее откровенно, ничего не изображая.
– Вы потрясли меня, – наконец заговорила она. – Я могла бы поклясться, что в вашу голову даже не залетала ни одна мятежная идея, не говоря уже о бунтарских сердечных чувствах. И вот вы советуете мне расшевелить самодовольное общество, заставив его почувствовать страсти Клитемнестры! – Актриса улыбнулась. – Вы способны спровоцировать поток возмущенных писем в «Таймс» и осуждение архиепископа, не говоря уже о немилости королевы, если намекнете на то, что даже сама мысль об убийстве мужа могла бы быть допустимой! – В ее голосе вновь появился насмешливый оттенок. – Джошуа, милый, вам лучше поосторожнее вести себя с дочерями вашей супруги! – заявила Антрим и затем снова повернула голову к Кэролайн. – У вас ведь только дочери, не так ли? Да, конечно, дочери… причем одна из них вышла замуж за полицейского, несмотря на все сложности такого выбора… Я помню его. Ради бога, милый Джошуа, не приносите их в жертву богам, иначе ваша жизнь может резко оборваться с ножом в сердце! Не будите спящую тигрицу, скрытую в душе вашей спокойной и благопристойной на вид женушки.