Но куда ему было идти? Вокруг был Гиблый бор, пережеванный запредельной реальностью. У того, кто, не зная верной тропы, решил бы пересечь болотную топь, было бы куда больше шансов остаться в живых, нежели у того, кто, не имея представления о законах запредельной реальности, попытался бы самостоятельно выбраться из Гиблого бора.
– Все хорошо, – услышал Андрей ободряющий голос Дейла.
– Скажешь мне это еще раз, когда мы вернемся в Статус, – устало ответил он.
– Ты, должно быть, сильно устал? – Андрей почувствовал, как его плеча коснулась рука Мииз.
– Нет, – он поднял голову и, посмотрев на женщину, улыбнулся.
– Хочешь есть? – спросила Мииз.
– А интересно, чем вы здесь питаетесь? – наклонил голову к плечу Андрей.
Он смотрел на Мииз, пытаясь понять, красиво или безобразно ее лицо. Черты его не соответствовали никаким канонам. Но все же в нем присутствовала некая немного вычурная утонченность и строгость, приятная для созерцания.
– Дарами природы, – усмехнувшись, ответила Мииз. – Но, уверяю тебя, местная живность на вкус гораздо лучше, чем выглядит со стороны.
– Как-нибудь в другой раз попробую, – ответил Андрей.
– Если ты не против, я на какое-то время оставлю тебя с Мииз, – направляясь к двери походкой, похожей на поступь изрядно принявшего на грудь моряка, сказал Кармер. – Мне нужно подкинуть сообществу кое-какую информацию о тебе, иначе оно начнет беспокоиться. А тебе… – Кармер через плечо бросил короткий взгляд на Андрея. – Тебе, я думаю, тоже найдется, чем заняться.
Двое парней, сидевших на кровати у двери, поднялись и молча вышли из комнаты следом за Кармером.
– Ну и чем же мы будем заниматься? – посмотрев на Мииз, спросил Андрей.
– Кончай заигрывать с женщиной, – тут же объявился Дейл. – У вас с ней различные хромосомные наборы.
– Иди ты к черту, – устало произнес Андрей. – Я просто пытаюсь завязать дружескую беседу.
– Только не пытайся убедить меня в том, что Мииз тебя нисколько не интересует, – ехидно заметил Дейл.
– Не в том смысле, что ты думаешь, – отрубил Андрей. – А будешь без толку болтать, отдам тебя на правах ассоциативного члена в местное сообщество тугодумов.
– Неблагодарный, – обиженно буркнул Дейл.
– А за что я должен быть тебе признателен? – тут же отозвался Андрей. – За то, что ты меня втянул в эту историю?
– За то хотя бы, что я вытащил тебя из дурацкого института, в котором ты работал.
– Ты?
– А то кто же? Если бы меня не подстрелили возле Красных холмов, ты так бы и ходил изо дня в день одной и той же дорогой из дома на работу и обратно. Утром – новости из газеты, вечером – фильм по телевизору. Чем не жизнь?!
– Я на свою жизнь не жаловался.
– А кому ты мог пожаловаться? Правительству, которому на тебя наплевать? Президенту, который никогда и не слышал о твоем существовании? Мэру, который думает только о том, как бы повесить на тебя новый налог, большая часть которого осядет в его кармане? Кому ты вообще был нужен у себя дома?
– Откуда тебе это известно? – недоверчиво спросил Андрей. – Ты ведь покинул Землю, наверное, еще до второй мировой.
– Какая разница, – с усмешкой ответил Дейл. – Ты считаешь, что за полвека на Земле что-то принципиально изменилось?
– Ну, что-то определенно изменилось…
– Для тебя. И для тех, кто так же, как и ты, копошится внизу, создавая питательный слой для тех, кто вами правит. А сами принципы управления народом остались неизменными: ври вдохновенно, пугай народ войной и дери с него три шкуры.
– По мне, лучше Земля, чем Айвель-5.
– Я бы сказал, что это дело привычки.
– Ты рад, что вырвался с Земли?
– Да. И никогда не жалел об этом. Пойми, Андрей, работа в Статусе – это шанс, который выпадает одному из миллиона. И упустить такую возможность было бы просто глупо.
– Ты что, получаешь премиальные за вербовку чернорабочих?
– Иди ты… – обиделся Дейл. – Я с тобой как с человеком…
– Спасибо вам, друзья.
Андрей стремительно обернулся на голос. Заговорившись с Дейлом, он совсем забыл, что в комнате он не один. Лукаво улыбаясь, на него смотрела Мииз.
– Спасибо, – повторила она, слегка наклонив голову к левому плечу. – Пока вы беседовали, мне удалось отлично настроиться на вашу телепатическую волну.
– А тебе не говорили, что подслушивать нехорошо? – строгим голосом поинтересовался Андрей.
– А вам не говорили, что для того, чтобы не быть невзначай услышанным, нужно говорить вполголоса, а не орать во всю глотку? – в тон ему ответила вопросом на вопрос Мииз.
– Что значит «орать»? – недовольно вскинул подбородок Андрей.
– Она права, – осадил его Дейл. – Мы не в меру разгорячились.
Андрей скрестил руки на груди и устало потер ладонями затекшие плечи.
– Может быть, тебе все же стоит хотя бы ненадолго прилечь? – снова предложила Мииз.
– Да нет, – отрицательно качнул головой Андрей. – Сегодня я, похоже, уже не усну.
– А ты все же попробуй, – стояла на своем Мииз.
– Нам, должно быть, скоро уже идти? – спросил Андрей, чувствуя, как веки его наливаются свинцовой тяжестью.
– Часа через два, не раньше, – ответила Мииз. – За это время можно хорошо выспаться.
Андрей все еще пытался бороться с неожиданно навалившимся на него сном, но усталость быстро брала свое.
А Дейл обещал, что с помощью имплантантов он сможет продержаться без сна двое суток… Халтуру какую-то подсунули…
– Ну, если так…
Андрей тяжело поднялся со стула и, сделав два шага, упал на кровать.
Он заснул сразу же, едва голова его коснулась подушки.
Борх-1 поднялся уже достаточно высоко для того, чтобы его лучи, пробив плотный полог зелени, окрасили воздух в необычайно мягкий, изысканный изумрудный цвет, какого не сыщешь даже в палитре импрессионистов. Для этого цвета не могло существовать названия, потому что он менялся не только изо дня в день, но и едва ли не ежечасно. Богатство оттенков зависело от высоты, на которую поднялся Борх-1 над горизонтом, от того, на каком удалении от него находится сейчас Борх-2, от состояния атмосферы на всем пути следования лучей от их источников до глаза наблюдателя и, самое главное, от степени насыщения хлорофиллом древесной хвои.
Кощунственной дерзостью могло показаться одно только намерение попытаться передать на холсте утренний лесной воздух, одновременно прозрачный и вобравший в себя сказочный цвет уникального природного светофильтра. Для того чтобы увидеть такое, требуется не только определенное время суток, но и особое состояние души, достичь которого удается далеко не каждому. Мало желания и воли. Должно произойти нечто такое, что внезапно перевернет все представления человека о мире, в котором он живет, и о том месте, которое он в нем занимает. Ты – центр мироздания. Вся Вселенная вращается вокруг тебя. И ты отвечаешь за все, что происходит в мире, потому что без тебя это был бы уже совсем иной мир. А быть может, и вовсе ничего бы не было. Ни Земли, ни Айвеля-5, ни Кедлмара, ни Гиблого бора, ни двух Борхов, один из которых почти не виден в ярком свете своего вечного спутника, но все равно так же неутомимо и исправно совершает изо дня в день свой путь по небосклону.