12 октября 1946 года появилась записка МГБ по делу ЕАК в ЦК ВКП (б), где она нашла самых внимательных читателей. Машина завертелась. Заведующий отделом внешней политики ЦК М. А. Суслов, будущий партийный идеолог номер один при Хрущеве, Брежневе и Андропове, оперативно организовал проверку и уже 19 ноября того же года докладывал в ЦК о результатах. В решении было отмечено, что во время войны ЕАК сыграл положительную роль, а после войны его деятельность была сочтена политически вредной. Она, по мнению Суслова, «приобретала все более националистический, сионистский характер и объективно способствовала усилению “еврейского реакционного буржуазно-националистического движения за границей и подогреванию националистических сионистских настроений среди некоторой части населения СССР”». Уже 26 ноября с этими материалами ознакомили Сталина. Примерно через 2 года после того, как было заведено дело ЕАК, а именно 20 ноября 1948 г., Политбюро ЦК ВКП/б/ приняло постановление его распустить, т. к. «этот Комитет является центром антисоветской пропаганды и регулярно поставляет антисоветскую информацию иностранной разведке». Это уже был приговор.
В Постановлении Политбюро значилось: «органы печати Комитета закрыть, дела Комитета забрать». Но была и приписка: «Пока никого не арестовывать». С этим, однако, не замешкались.
21 ноября 1948 г. ЕАК был распущен. 24 декабря 1948 г. был арестован секретарь Еврейского антифашистского комитета поэт Ицик Фефер, от него были получены показания о якобы преступной деятельности его самого, Михоэлса, С. А. Лозовского – тогда – члена ЦК ВКП(б), бывшего начальника Совинформбюро и ряда других лиц, сотрудничавших с ЕАК. Фефер незадолго до своего ареста написал такие верноподданнические стихи: «Я – еврей, который пил из сталинской чудесной чаши счастья. Тому, кто хочет Москву утопить, повернуть Землю вспять, скажу я: “Нет!” Тому скажу я: “Долой!”» Ему предстояло испить эту чашу до дна.
Вслед за Фефером были арестованы Д. И. Гофштейн и художественный руководитель Еврейского театра В. Л. Зускин. Начались интенсивные допросы. Их результатом были “признания”, которые и привели к аресту всех участников будущего процесса. 13 января 1949 г. к Маленкову был вызван Лозовский. При допросе, который Маленков вел вместе со Шкирятовым, Лозовскому было вменено в вину то, что он вместе с Фефером и Михоэлсом направлял в 1944 г. письмо Сталину с предложением создать в Крыму Еврейскую социалистическую республику. В протоколе допроса Лозовского зафиксировано, что он признал только то, что помогал это письмо отредактировать, но не был его автором и Сталину его не посылал. Но с этим не посчитались, и заодно ему вменили в вину то, что среди американских корреспондентов, с которыми он встречался, были американские разведчики (ЦХСД, ф.6, д.13/78, т. 36. л. 202–203). 18 января 1949 г. Лозовский был исключен из партии, а 26 января – арестован. Тогда же, в январе 1949 г. были арестованы поэты Квитко и Маркиш, главный врач Боткинской больницы Шимелиович, академик Л. Штерн. 8-го мая 1952 года начался закрытый суд над ними. Одним из пунктов обвинения послужил их проект создания Крымской еврейской автономии (напомню, что Крымско-татарская автономия была упразднена всего за 2 года до этого, 26 июня 1946 года, а все крымские татары подверглись депортации. Проект Хазария-2, как видно, так и не был сдан в архив. – В. Б.).
Антисемитский характер дела набирал обороты. Эта кампания прошлась и по Еврейской автономной области, где были репрессированы ее руководители. Далее последовали решения секретариата ЦК «О заявлениях, поступивших в ЦК ВКП(б) о деятельности антипатриотической группы театральных критиков», которые «охаивали лучшие произведения советской драматургии», к которым ЦК относил творения Б. Ромашова, Н. Вирты, А. Софронова. (См. подробнее о ходе этого «дела»: Жорес Медведев. Появление «дела врачей». Роль Маленкова.)
За делом ЕАК последовали постановление – «О буржуазно-эстетских извращениях в театральной критике» и редакционная статья в «Правде» под заголовком «До конца разоблачить космополитов – антипатриотов». Дальше началось систематическое преследование «космополитов», читай евреев, в издательстве «Советский писатель», (его преступление состояло в публикации книг И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок», в которых, по словам А. Фадеева, «содержатся издевки и зубоскальства по отношению к историческому материализму, к учителям марксизма, известным советским деятелям, советским учреждениям»), в Институте мировой экономики АН СССР, в Госполитиздате… Эта кампания коснулась всех учреждений страны – от школ и фабрик игрушек до научных учреждений и обкомов. (Подробнее: Геллер М., Некрич А. Утопия у власти, Лондон). Исследовавший этот вопрос Ю. С. Аксенов отмечает, что «антисемитская направленность ряда репрессивных мер, несомненно, отражала точку зрения и настроения самого Сталина» (Аксенов Ю. С. Послевоенный сталинизм. С. 84–86). Понятно, что без ведома Вождя, такого рода меры в СССР предпринять никто бы не решился.
К делу о Еврейском антифашистском комитете были позднее привлечены и осуждены жена В. М. Молотова – Жемчужина, жена Калинина и жены других видных партийных и государственных деятелей, встречавшие в Москве Голду Мейер. Следствием руководил В. И. Комаров, который по собственному признанию «особенно ненавидел евреев и был беспощаден к еврейским националистам». Его начальник Рюмин, впоследствии арестованный, признался, что он получил от Сталина вопросник, в котором особое внимание уделялось выяснению связей арестованных с иностранными разведками. Заключенных пытали и избивали, подвергали ночным допросам, помещению в холодные камеры, карцер. Следствие велось под внимательным наблюдением самого Сталина. За первые два месяца следствия непосредственно ему было послано 20 протоколов допросов арестованных. Записи показаний «усиливались» редактированием в секретариате министра внутренних дел. Непосредственно этим руководил некто Браверман (еврей по национальности). В марте 1950 г. было объявлено об окончании следствия всех обвиняемых, кроме И. Фефера. В обвинительном заключении от 25 марта 1950 г. фигурировали еще ряд лиц, включая и супругу В. М. Молотова – П. Жемчужину. Однако надежды устроить открытый процесс провалились. Подсудимые впоследствии отказывались от своих показаний. Это привело к оттяжке процесса и к дополнительному следствию. Всего же следствие заняло более трех лет, однако, для “доводки” обвинительного заключения потребовалось еще восемь месяцев. В марте 1952 г. министр ГБ С. Игнатьев направил текст обвинительного заключения Сталину. Суд начался 8 мая 1952 г. 13 марта 1952 г. Отмечу, что в тексте этого обвинения говорилось и о необходимости привлечения к ответственности многих известных деятелей евреев, которые в деле не фигурировали. Среди них: И. Эренбург, В. Гроссман, М. Блантер, Г Хейфиц, Б. Збарский, И. Зубок, Б. Слуцкий, А. Вергелис и др. – всего 213 человек. До их ареста, правда, дело не дошло. Процесс закончился 18 июля 1952 г. Все подсудимые, кроме академика Лины Штерн, были приговорены к высшей мере наказания и расстреляны 12 августа 1952 г.
Параллельно с этим процессом по указанию секретаря ЦК Г. Маленкова, а это значит не без согласия Сталина, был дан сигнал к началу кампании против театральных критиков, среди которых было много евреев. Ежедневно ведущие газеты страны печатали разоблачительные статьи против “безродных космополитов”, “людей без роду, без племени” и т. д. Подвергавшиеся травле, носили главным образом еврейские фамилии, но, за редким исключением, среди них были и не евреи. А там все покатилось по наклонной, как снежный ком. Начались аресты руководящих лиц на автозаводе им. Сталина и других предприятиях на периферии. Особенно большие потери понесла та часть евреев, которая работала в области культуры. Среди арестованных был почти весь цвет еврейской интеллигенции. Всего 431 человек, из которых 217 писателей и поэтов, 108 актеров, 87 художников, 19 музыкантов. Из лагерей вернулись немногие. Евреев, работавших в атомной промышленности и науке, правда, не трогали. На этом настоял сам Берия. По испытанному сценарию на промышленных предприятиях проходили только собрания клеймившие «агентов американского империализма» и «международного сионизма». Лекторы – пропагандисты из ЦК КПСС вспомнили даже одного из руководителей еврейских коммунистических секций при ЦК РКП (б) С. Диманштейна. Он в 1919 г. писал: «Сионизм многолик. Он наклеивает на себя какую угодно теорию. Он был эсеровским, марксистским – всех оттенков. Мы могли его видеть под любой окраской. Из этого видно, как еврейский национализм может приспосабливаться, какой он мастер в этом смысле. Ни один другой национализм какого-либо народа не дошел до этого, на это способны лишь сионисты». Вон оно откуда тянулась ниточка к ЕАК!