Увы, как для того, чтобы основательно разграбить частный дом, необходимо подыскать соучастника в ком-нибудь из его обитателей, так и для той степени разложения, куда грозными маньчжурскими событиями низведена Россия, нужен был испытанный соглядатай, сводящий личные счеты с нами. Всякий, кто вдумается в наше беспросветное горе и спокойно его оценит, обязан признать, что с одними внутренними невзгодами нашего многострадального отечества без злостного о них доноса врагу мы все же не испытали бы еще того отчаяния, каким одарили нас японцы.
Здесь действовала иная, исключительная, глубоко разъедающая наш государственный организм и к его гибели направленная болезнь. Только при таком диагнозе, возможно уразуметь весь трагизм событий. Где же и в чем эта болезнь? На собственной нашей земле, в еврействе!..
У японцев нет или почти нет сынов Иуды, у нас же их главное гнездо, по крайней мере, восемь миллионов, т. е. больше, чем на всем остальном пространстве обоих полушарий. Представляя собой основные силы «избранного народа», но действуя заодно с его членами, рассеянными повсюду, еврейство ненавидит Россию, как непокорную ему державу, хотя под ее кровом размножается и богатеет безгранично, уходить же отнюдь не желает, а потому стремится обратить ее в новый Ханаан.
Смешно и преступно было бы отрицать это или, питая злорадство Израиля, даже перед столь явной опасностью закрывать глаза!.. Маньчжурская эпопея еще ожидает русского историка. Но и сейчас несомненно, что мы стали жертвой колоссального заговора в целях иудейских. Совершенно так же, как в С. Америке, «Сибирь» Кэннана, а затем и его всенародные повествования, в одежде каторжника с полуобритой головой и прикованным к тачке, вызывали у сотен тысяч людей слезы негодования против нас задолго до постановки на сцену японской трагедии, так и в Азии безрассудство нашего похода на Пекин, когда патриоты – «большие кулаки» не касались нас ни прямо, ни косвенно, а мы, вопреки справедливости, завладели ни к чему ненужным Порт-Артуром, вызвав, одновременно вражду Китая к себе и Японии, не может быть объяснено иначе, как через закулисные воздействия потаенной силы. Если наш посланник Гире явно не умел воспользоваться обстоятельствами для нас чрезвычайно благоприятными, то есть укрепить вековую дружбу с Китайской империей для нас пограничной на десять тысяч верст и, в свою очередь, нуждавшуюся хотя бы в русском нейтралитете, когда вся Европа оказалась ей враждебной, то ему, по меньшей мере, следовало знать азбучное правило – Ne noceas, si juvare non posses!.. [158] Иначе говоря, он был обязан понимать, что такое Япония и предостеречь Россию от бланка на китайском векселе в сто миллионов рублей для уплаты контрибуции, за счет которой «Страна Восходящего Солнца» не замедлила построить флот, приведший нас к беспримерным унижениям, а в частности, к такому позору Цусимы, которого мир и через тысячу лет не забудет…
С другой стороны, если правда, что мы заняли Порт-Артур по совету из Берлина, очевидно, не наученные опытом конгресса, то и петербургскому дипломатическому ведомству не мешало памятовать официозную роль, присвоенную масонству Пруссией наряду с шахматным искусством Альбиона и похождениями «детей Вдовы».
II. Масоны и Россия. Проникнув к нам при Петре I, «вольные каменщики» уже в дни Петра II были настолько влиятельны, что имели возможность представить юному императору значительную сумму денег для подарка любезной ему цесаревне Елизавете. Это не помешало, однако, тому, что после поражений, испытанных от русской армии и приведших его на край гибели, Фридрих II, гроссмейстер немецких лож, встретил «неожиданное счастье» в кончине Елизаветы Петровны уже как императрицы, а затем еще и в воцарении Петра III. Двойственность же масонских ходов замечается не только в его безвременной смерти, но и в историческом указании, что самая жизнь Екатерины II находилась в опасности ради Павла I, долго, в свою очередь, подчинявшегося масонским внушениям… Однако и это не явилось препятствием событию 11 марта 1801 года, когда выяснилось, что Павел Петрович, вопреки настояниям Англии, мудро задумал союз с Наполеоном. Между тем, кто в состоянии решить, оказалась ли бы «великая армия» в Москве, будь император Павел на престоле?..
Практически сблизился с масонами и руководствовался подсказанным из Лондона советами Александр I, как посылая войска под Аустерлиц, так и назначая вместо Барклая-де Толли столь ревностного масона, каким был Кутузов. Не следует, впрочем, терять из вида, что нуждаясь в действиях нашего флота против Швеции и Турции, Англия еще при Екатерине II командировала в Россию Самуила Грейга, который, при содействии побывавших в Англии русских офицеров, не только учинял посвящения в масонство даже на военном корабле «Ростислав», но и восстановил ложу «Нептун» в Кронштадте, где помещался и морской кадетский корпус. Таким образом, был создан могущественный центр, из которого влияние распространилось как по служебным линиям вообще, так и особенно в среде массы офицеров, привлеченных тогда же к участию в морском собрании. Указанными и дальнейшими мероприятиями Великобритания стремилась, и, как известно, не без успеха, к тому, чтобы не допускать проявления на море всей мощи России и лишить ее решающего голоса в мировых вопросах. Направляясь в ущерб нашему могуществу, замыслы Англии не могли, понятно, ограничиться флотом. Ее неизменной целью было вовлекать Россию в бесплодное расходование всех сил с сугубым обращением на нее же последствий неудач и с уничтожением результатов ее побед. Турция, страшилище всей Западной Европы, подлежала в дьявольской гармонии с видами Англии обузданию нашими вековыми усилиями без надежд вдобавок занять Константинополь точно так же, как и вновь предстоящий натиск монголов, вероятно, опять суждено будет остановить нам же, если это еще не приведет саму Россию к гибели против чего Англия возражать едва ли станет.
По изгнании Наполеона нечего было нам «спасать Европу» и вновь таскать из огня каштаны для «просвещенных мореплавателей». Наоборот, прямой расчет повелевал сохранять запас энергии у себя, дать нашим союзникам случай поизрасходовать и свои ресурсы. Тем не менее, мы прошли до Парижа и только здесь поняли, кажется, бесчестную игру, жертвой которой являлись. К нам, в заключение, стали относиться крайне пренебрежительно, как, впрочем, и вообще третируются ненужные более наемники…
Затем открылся Венский конгресс, действовал «Священный Союз» пронеслась буря революций 1830 и 1848 годов, а мы все еще утешали себя надеждами побороть тайную силу патриархальными заветами православной Руси. В 1831 и 1863 годах мы дважды сподобились восстанию в Польше, а «спасая» Австрию, побывали в 1848 году на полях Венгрии и в апофеозе, невзирая на «собственного Меттерниха», вице-канцлера, полуеврея Нессельроде, получили от «старого купидона», гроссмейстера масонов Пальмерстона довольно, кажется, изрядную Крымскую войну!
Если с другой стороны, нам довелось воевать и с французскими революционерами, которых упрекают в разрушении гробниц у Сэн-Дени то не худо еще раз припомнить, что начато было оно принцем королевской крови, увы, масоном. Если, далее, нам столько беспокойства причиняет сейчас Финляндия, то не излишне поразмыслить вновь о тесной связи ее масонства с ложами трех скандинавских государств. Между тем, в Швеции наряду с местными «братьями» участвуют и члены иностранных династий. В Норвегии масоны почитаются как важные общественные деятели, а значение большой копенгагенской ложи таково, что вслед за вступлением на норвежский престол датский принц Гаакон уже в сопровождении многих высокопоставленных лиц посетил ее на другой день по приезде в Данию. [159] Эдуард VI же, король Великобритании, и сам был главой английских масонов. Difficile est satyram поп scribere! Если, наконец, Гогенцоллерны в лице Вильгельма II не масоны, все же мечтают о гегемонии в Европе, то и на это есть глубокие причины. Усердно помогали «дети Вдовы», в 1871 г. объединению Германии под главенством Пруссии, – своего старого друга. Будучи же обязаны всемирно служить международному иудейскому капиталу, прежде всего, они не могут позволить ни нападения Англии на Германию, ни, тем паче, наоборот. В первом случае, это закончилось бы триумфом англичан на море и разгромом французов на сухом пути (о нас, россиянах, умолчим), что совсем не улыбается кагалу, так как в Германии и во Франции затрачены «избранным народом» огромные капиталы. Во втором же случае не исключено вероятие и немецкого десанта в Британию, т. е. мировое событие столь неизмеримой важности, что его последствий уже и для самих сынов Иуды предвидеть нельзя.