Толпа орала неприличные песни и выкрикивала оскорбления по адресу военных. Акцент сразу выдавал горбоносых оскорбителей. Произошло несколько столкновений с полицией, причем ранено 27 полицейских и два скандалиста.
Проливной дождь разогнал, наконец, стадо социалистов, собиравшихся было после сожжения Эрну в крематории, опять буйствовать на улицах.
Достойно внимания также то обстоятельство, что жидовские заправилы этой антивоенной демонстрации настояли, чтобы в ней принял участие известный майор Дрейфус, жид и предатель, но все же офицер французской армии, так как он-де тоже «пострадавший от военного суда». Пришлось бывшему «узнику Чертова острова» исполнить волю своих хозяев…
Наряду с изложенным, не мешает заметить, наоборот, что если для «свободного», парламентского правления существует нечто воистину неприкосновенное, то, несомненно, это питейный дом. Дело не в названии. Пусть он именуется рестораном, кофейней, баром, салоном, Bier-Halle, кабарэ, Гамбринусом либо квисисаной, положение вещей останется тем же. С исчезновением домашнего очага и разложением семейной жизни, огромное большинство людей на Западе проводит ежедневно и не малую часть времени в этих «учреждениях». Хозяин или, как его там нередко величают, патрон – владыка среди своих завсегдатаев. От него исходят распоряжения по кухне или погребу, он дает кредит или отказывает, ему принадлежит аттестация гостей, через него устраиваются связи и знакомства. В его же заведении происходят собрания, он распорядитель, а то и повелитель хода прений, предначертания любых кандидатур и в далеко не малой степени – самих выборов общественных, муниципальных либо политических. Без него деваться некуда, по крайней мере, при обыкновенных условиях. Ясно, что на его профессию посягать не дерзают. Отсюда понятны и результаты. Вот что, например, говорит «Земщина»:
«Французский парламент на днях лишний раз доказал, что избираемые в него депутаты менее всего могут называться народными представителями.
Уже второе десятилетие лучшие люди страны борются с алкоголизмом, охватившим всю Францию. Под давлением независимой печати правительство вынуждено ежегодно вносить законопроект об ограничении свободы торговли спиртными напитками. Внес такой законопроект и новый кабинет. В нем указывается, что за 20 лет число кабаков и трактиров во Франции возросло с 334 000 до 480 000, так что в среднем приходится один кабак на 80 душ населения, а в северных департаментах – даже на 15 душ. Перечисляя ужасные последствия от такой легкости добывать опьяняющие напитки, усиление преступности, вырождение населения и т. п., правительство полагало необходимым разрешать впредь открытие кабаков не свыше нормы – один на 200 душ.
На защиту кабатчиков выступили самые рьяные социалисты и под предлогом невозможности для государства нарушать принцип свободы торговли провалили законопроект.
Очевидно, жидам и масонам легче и выгоднее иметь дело с ошалевшим от пьянства народом».
Небезызвестно, далее, с каким ожесточением нападают «освободители» повсюду на «произвол администрации» и в каком идиллическом пафосе изображают они прелести «гражданской свободы», гарантируемые судом, «равным для всех». Заведомая лживость уверений данного рода пятнается, однако, неумолимыми фактами. Да и без них очевидно, что определяясь борьбой партии, парламентский строй исключает, а не обеспечивает правосудие. Наивысшего же расцвета это достигло, как следовало ожидать и как свидетельствует история, именно с развитием наибольшей «свободы», т. е. в странах республиканских. Можно придти в отчаяние перед тем, что повествует Джон Брайс об Америке (см. его капитальный труд «Североамериканская республика»).
Мы в России, еще новички на этом пути. Тем не менее, «Московские Ведомости» дают следующий отзыв: [72] «Это одно из рассуждений г. Шечкова, где он стремиться на основании личного опыта, приобретенного в качестве члена Государственной Думы, исследовать те начала, о которых иначе, как с благоговением, не говорят в наше время. В данном случае, он всесторонне освещает принцип большинства.
На первый взгляд, это самый справедливый принцип государственного строительства. Казалось бы, раз большинство удовлетворено, государство могло бы почесть свою миссию выполненной. На самом же деле, принцип большинства оказывался несостоятельным даже там, где все граждане непосредственно участвовали в законодательстве.
Достаточно вспомнить, что Сократа отравила самая образцовая в мире демократическая республика (афинская). Платон и Аристотель принуждены были спасаться бегством от «справедливости» большинства. А, между тем, из всей эллинской культуры эти имена остались для нас самыми ценными.
В современных государствах, управляющихся принципом большинства, дело обстоит еще хуже.
Большинство (толпа) выбирает представителей. Но толпа – лишь толпа, то есть нечто безликое в умственном и нравственном отношениях. Она легко поддается демагогам, обожествляющим ее. Затем, по существу, толпа (большинство) есть начало косное. Движут ею те, кто поднимается над нею. Но если этим поднимающимся преграждены пути деятельности, они принуждены терпеть всякую тиранию большинства.
Г. Шечков весьма кстати припоминает ибсеновскую драму «Доктор Штокман», в которой человек, преследующий истину, становится «врагом народа».
Целым рядом убедительных примеров автор удостоверяет засим, что и в нашем государстве парламентская деятельность, поскольку она основана на принципе большинства, уже приносит свою долю зла.
Вывод из сказанных соображений проистекает следующий: «Только правление живой личности может быть нравственно или безнравственно; правление же искусственной, анонимной численности к добру и злу всегда постыдно равнодушно, ибо зиждется не на качественном начале, а на количественном. Только единоличное, Царское правление может быть в пределах человеческих сил владычеством правды и совести. Без господства воли личного выразителя народного сознания напрасно провозглашать первенство и господство православной церкви, напрасно утверждать общегосударственностъ русского языка, напрасно говорить о твердыне законности… Нравственна только отдельная человеческая личность; общество же – фиктивная, воображаемая личность, оно всегда аморально, пока не рассматривается нами со стороны составляющих его отдельных моральных единиц».
А дабы не сомневаться, к чему хотя бы во Франции ведет режим большинства, как, пожалуй, бесстыднейшая из еврейско-масонских забав, мы не можем не указать вновь на процесс Дрейфуса, к сущности которого перейдем несколько далее. Теперь ограничимся краткой, но вразумительной цитатой из «Земщины»: «На последнем конгрессе социалистов в Лионе, некоторые представители рабочих союзов заявили, что они преследуют исключительно экономические цели, а потому не желают, чтобы их смешивали с масонами, которыми переполнены все почти социалистические организации. Ввиду этого, на разрешение конгресса был поставлен общий вопрос, допустимо ли вообще социалисту вступать в масонские ложи?