– Ничего, – ободрил Антипа Луконя. – Я во тьме вижу, как кошка. Следуй за мной, скоро к огню выйдем.
Сказав это, он проворно нырнул в кусты.
Боясь потерять своего провожатого во тьме и снова остаться в одиночестве среди провалившихся могил и полуразрушенных склепов, Антип побежал в том же направлении, что и Луконя. Ориентировался он при этом главным образом на слух, сворачивая туда, где шуршали и потрескивали кусты, сквозь которые напрямик ломился Луконя. Следует отдать бесенку должное – памятуя о том, что его спутник не наделен ночным зрением, дорогу Луконя выбирал так, что Антип ни разу даже не оступился на неровностях грунта.
Палку, на которой была надета шапка, Антип выкинул, но нож вестника смерти по-прежнему продолжал сжимать в руке.
Вскоре Антипу показалось, что он заметил мелькнувший среди кустов отсвет какого-то странного синеватого пламени. Еще через какое-то время он уже ясно увидел костер, горящий на ровной, свободной от кустов площадке перед полуоткрытыми дверями большого склепа, сохранившегося в относительно неплохом состоянии. Вокруг костра сидели темные сгорбленные фигуры. Было их не меньше полутора десятков, но рассмотреть их как следует в неясном мерцающем свете, да еще и на бегу, Антипу никак не удавалось.
– Постой, Луконя! – крикнул негромко Антип.
Провожатый остановился и обернулся на своего спутника.
– Уже почти пришли, – сообщил он несколько удивленным голосом.
– Погоди, – махнул рукой Антип и, наклонившись, уперся руками в бедра. – Дай дух перевести.
Для того чтобы сделать последние несколько шагов навстречу странной компании, сидящей у костра, Антипу нужно было для начала собраться с духом. Да и отдышаться после быстрого бега тоже не мешало. Не след являться перед нежитью запыхавшимся и растерянным, словно малец, заблудившийся во тьме. Нужно было помнить о том, что для них он был вестником смерти, – судя по словам Лукони, существом куда более значительным по сравнению с упырями и прочим навьем.
– Пошли!
Выпрямившись, Антип решительно зашагал к костру, оставив позади замешкавшегося провожатого.
Припустившись следом, Луконя попытался было его обогнать, но Антип, выставив руку в сторону, велел ему держаться позади.
Никто из сидевших у костра не обернулся, пока Антип не остановился в двух шагах от них и не сказал громким голосом:
– Доброй ночи всей честной компании!
Фигуры зашевелились. Двигались они медленно, словно преодолевая чудовищное сопротивление веков, проведенных по ту сторону жизни. Казалось, что если прислушаться как следует, то можно услышать, как скрипят их трущиеся друг о друга высохшие кости.
Когда ближайший к нему мертвяк наконец-то развернулся вполоборота и посмотрел на человека, вместо лица Антип увидел обтянутый серой, похожей на старый, высохший пергамент кожей череп, глядящий на него пустыми провалами глазниц, в глубине которых таились едва заметные зеленоватые отсветы, похожие на то, как мерцают глаза кошки в темноте.
Антип почувствовал, как под этим взглядом мертвых глаз у него похолодела кожа, по всему телу выступил холодный пот, а по позвоночнику забегали колючие мурашки. Он готов был уже развернуться и броситься в ночную тьму, прочь от призрачного огня с сидящей вокруг него нежитью, когда, улучив момент, вперед снова выскочил Луконя.
– Эй, братцы-мертвяки, вурдалаки-кровопийцы, навье да нежить! – прокричал он радостным, громким голосом. – Что сидите, как охмуренные! Принимайте гостя дорогого!
– Луконя, – узнав бесенка, проскрипел один из мертвяков голосом, в котором жизни было не больше, чем в холодном камне на дороге. – А это кто с тобой?
– А то сам не видишь! – Луконя незаметно подтолкнул Антипа локтем, давая понять, что пора бы ему и самому что-то сказать. – Вестник смерти к нам пожаловал!
– Не похож, – окинув Антипа призрачным взором, вынес свое решение другой мертвяк.
Луконя снова ткнул Антипа локтем в бок, на этот раз довольно-таки чувствительно.
– Не похож, говоришь! – Резким движением Антип выбросил в сторону сказавшего это мертвяка руку с зажатым в ней ножом. – А что, если я этим ножом тебя по глотке чикну?
В отсветах пламени лезвие ножа поблескивало мертвенно-зеленоватым светом, похожим на тот, что горел в пустых глазницах навья.
Мертвяк как-то странно качнулся из стороны в сторону, словно дряхлый старик, желающий подняться на ноги, но не находящий в себе сил для этого.
– Прости, не признал, – проскрипел мертвяк. – Больно ты молод мне показался для вестника смерти.
– Ну, по сравнению с тобой, Сартопулос, любой будет выглядеть мальчишкой, – рассмеялся Луконя и положил руку Антипу на плечо.
Этим жестом бесенок давал парню понять, что он уже признан и принят местным обществом, а заодно и демонстрировал всем присутствующим, в сколь близких, почти дружеских отношениях находится он с вестником смерти.
– Присаживайся к нашему огню, – произнес кто-то из присутствующих.
Голос не был похож на дребезжание сухих горошин в бычьем пузыре, как у говорившего до этого мертвяка. Тот, кто подал голос на этот раз, заметно шепелявил и временами делал короткие паузы, производя при этом странный звук, словно бы втягивая в себя воздух сквозь едва приоткрытые губы.
Обернувшись, Антип посмотрел на того, кто произнес эти слова. Внешне это был человек из плоти и крови, только с очень бледным лицом и большими, чуть заостренными кверху ушами. Глаза у него были желтого цвета с вертикальным, как у хищника, разрезом зрачков. Антип догадался, что это был упырь, хотя никогда прежде видеть упырей ему не доводилось.
Упырь подобрал полы надетого на нем драного балахона и подвинулся в сторону, освобождая для гостя место на ступенях склепа.
Антип благодарно улыбнулся и, обойдя круг нежити, занял предложенное ему место. Рядом с ним пристроился и улыбающийся Луконя. Заплечный мешок Антип скинул со спины и поставил между ног, а нож снова сунул за голенище.
Осмотрев внимательно всех собравшихся у костра, Антип насчитал семь упырей. Остальные были мертвяками. Все они были одеты в ветхие, изорванные лохмотья, по которым было совершенно невозможно составить хоть какое-то представление о первоначальном виде одежды, частью которой они в свое время являлись. Возможно, именно поэтому навье выглядели хотя и жутковато, но одновременно и довольно-таки жалко.
Странным был и костер, вокруг которого собралась нежить. Синеватые языки пламени скользили по нескольким сложенным крест-накрест поленьям, при этом они оставались совершенно целыми, не обугливаясь, не выбрасывая вверх искры и не превращаясь постепенно в золу. При взгляде на этот костер Антипу сразу же вспомнились истории о ведьминых огнях, горящих ночами на кладбищах.
– Что привело вестника смерти в наши края? – проскрипел один из мертвяков, тот самый, которого Луконя назвал Сартопулосом. – Среди нас живых не сыщешь, а нам самим смерть уже не страшна.