Уго деликатно откашлялся.
– В утреннем номере «Вестей Брюсселя» мы прочитали историю любви нашего магистра Себастьяна… – Он улыбнулся, покачав головой. – Себастьян действительно ни на кого не был похож! Лично я был уверен, что он – одиночка, влюбленный в историю. Знаете, когда человек достигает высокого духовного уровня, ему не нужна половинка… Понимаете, что я хочу сказать?
Я кивнул, и Уго взволнованно продолжил:
– И вдруг выясняется, что он все-таки был влюблен! И какая история любви, вы только подумайте! Всю свою жизнь Себастьян любил одну-единственную женщину, которая была замужем за другим. Но он просто любил ее, ничего не требуя взамен. Что тут скажешь? Остается только повторить вслед за Милли: удивительный человек!
Милли чуть сжала мой локоть.
– Знаете, однажды, уж не помню, по какому поводу, Себастьян произнес целый монолог, посвященный любви. Помнится, тогда меня потрясли его слова.
Она глубоко вздохнула и лукаво улыбнулась, словно вновь переживая моменты недавнего прошлого.
– Он сказал: любовь – удивительно простая вещь, она либо есть, либо ее нет. Если любовь есть, ты уже счастлив от самого этого факта, и вдвойне счастливым тебя делает возможность оказывать любимому человеку заботу и внимание, удивлять его подарками. Это сродни подношениям богам: верующие кладут к подножию статуй своих богов дары и оттого безмерно счастливы.
– «Любовь либо есть, либо ее нет…» Как верно, не правда ли?
Уго смотрел на меня светлыми глазами, ладонью утирая навернувшиеся слезы.
– И как же мне повезло, что у меня есть моя Милли! – теплый взгляд в сторону Милли, которая, все так же цепко держась за мой локоть, адресовала супругу ответную улыбку, исполненную любви. – Мы любим друг друга, а потому не одиноки. Благодарение Богу за эту милость!
Несколько минут мы молча шли по тихой мирной улочке, слушая шелест листьев деревьев и отдаленные звуки города, кожей ощущая, как неуловимо сгущается вечерний воздух, придавая домам фиолетовый оттенок.
– А вот и наш дом!
Мы остановились перед четырехэтажным зданием светло-серого цвета, и Милли подняла голову.
– Видите террасу на последнем этаже? Там мы живем! Надеемся, однажды вы придете к нам в гости.
– Непременно. – Я поцеловал руку Милли и развернулся к Уго: – Кстати, а вам ничего не приходилось слышать от магистра насчет мансарды в доме по улице Золотарей? Каким образом он о ней узнал, через кого приобрел?
Уго мимолетно нахмурился.
– Вы говорите о мансарде, где его убили? Улица Золотарей… Что-то такое мелькало в наших разговорах…
Он взял за руку Милли.
– Помнишь, дорогая, когда мы с тобой читали статью о смерти Себастьяна на улице Золотарей, пять, ты сказала, что магистр что-то о мансарде рассказывал?
– Совершенно точно, – кивнула Милли, доставая из сумочки ключи, улыбаясь мне. – Я помню, что Себастьян говорил об этом приобретении.
– А он не говорил, для чего ее приобрел или, допустим, о том, кто еще был в курсе этой покупки?
Супруги обменялись взглядами. Уго медленно покачал головой:
– Это было то ли в конце осени, то ли в начале зимы – удивительно, что я вообще вспомнил о том разговоре. Но если хотите, я завтра же просмотрю записи в своих дневниках…
Тут он улыбнулся немного смущенно.
– Дело в том, что я веду дневник, каждый вечер записываю все события дня. У меня уже несколько толстых тетрадей – ведь я начал вести «летопись» пять лет назад. Итак, я найду ту запись и все, что тогда прозвучало в нашем разговоре, сообщу вам. Договорились?
– Договорились!
Мы пожали друг другу руки и расстались. Все тем же неторопливым шагом я вернулся в отель, меланхолично размышляя о любви, дарящей радость дарения, о великом магистре Себастьяне – семидесятисемилетнем романтике-мальчишке, вошедшем в мою жизнь после своей смерти, и об улыбках в сумерках Брюсселя, которые, казалось, появлялись и исчезали вокруг меня, заставляя улыбаться в ответ.
В тот вечер я не стал ни с кем общаться по телефону, не заглянул к Аише, не стал принимать душ, – скинув с себя одежду, попросту нырнул в постель и почти тут же провалился в сладкий сон.
Следующее утро началось для меня уже традиционно: я сидел за столиком только что открывшегося кафе, благоухающего свежей выпечкой, и принимал свою первую порцию кофе, знакомясь с утренней прессой.
Первой проглотив статью Лехи в номере «Вестей Брюсселя», я, разумеется, не открыл ничего нового – все факты, озвученные в ней, я сам сообщил автору. Зато, ознакомившись с первыми полосами других газет Брюсселя, я невольно усмехнулся: прав был Леха, предсказывая, что его публикация заставит коллег-журналистов не спать всю ночь в поисках компромата на Люси Манье.
«Убийца магистра Себастьяна – бывшая циркачка, работавшая по заказу таинственного богача», «Метательница ножей хотела сорвать куш», «Полиция поверила циркачке на слово» – это самые безобидные из заголовков в прессе.
Опять-таки, как и предсказывал Леха, многие журналисты взяли бедняжку Люси в оборот, побеседовали с ее соседями, однокурсниками, преподавателями и, даже пронюхав о ее подозрительном дружке Марке, тут же объединили их в криминальный дуэт. Про оного Марка в одной из статей я почерпнул немало нового и любопытного.
«“Милейший Марк” – так отзываются об этом парне практически все, кто знаком с ним лишь шапочно. А вот родные и близкие отказываются разговаривать о парне с прессой, с первых же вопросов сурово поджимая губы, – писал корреспондент газеты «Утро». – Но мне посчастливилось: я вышел на родную тетушку Марка, уговорив ее встретиться, несмотря на поздний час.
Тетушка Тильда – старая дева, младшая сестра матери Марка, профессиональный педагог. Именно она стала лучшей няней и подругой малыша Марка в первые годы его жизни.
– Марк был очаровательным ребенком, – улыбается Тильда, протягивая мне детские фотографии нашего героя. – Посмотрите сами! Я с удовольствием проводила с ним целые дни, хотя наша семья всегда была достаточно состоятельна, чтобы оплачивать услуги няни. Но милейшая няня Марка большую часть времени отдыхала: я гуляла с любимым племянником, я с ним играла, я читала ему первые книжки. И, надо сказать, мы замечательно с ним ладили. Вот почему для меня стало настоящим потрясением, когда неожиданно открылись отрицательные стороны его характера.
– Что вы имеете в виду?
– То, о чем говорю: отрицательные стороны характера Марка. Наряду с обаятельностью он – настоящий лодырь, для которого легче украсть, чем заставить себя работать. Между тем в нашей семье все – честные труженики: мои братья возглавляют крупнейшую промышленную компанию по производству автомобильных шин, моя сестра (мать Марка) – директор частного лицея, где и я веду уроки живописи. Именно в этом лицее Марк и учился, надо сказать, отвратительно – ему было лень делать задания, учить материал. А когда ему исполнилось тринадцать лет, он украл у своего одноклассника портмоне с наличностью. Это был настоящий шок: кража, совершенная сыном директора лицея! Скандал удалось замять, но сестра тут же забрала сына из лицея – Марка перевели на домашнее обучение. Потом он совершил несколько краж из собственного дома – крал деньги у своих родных. Признаюсь, положа руку на сердце: с тех пор мой дорогой племянник, милый и очаровательный Марк, для меня умер».