Получалось, за счет трофейного добра разведчики были лучше одеты, сравнительно лучше вооружены и питались тоже лучше. Но они и рисковали сильнее. За два-три месяца личный состав разведподразделений из-за гибели бойцов менялся наполовину.
Через несколько дней состоялся новый поиск. Командир разведроты сам отбирал разведчиков из второго взвода. По каким критериям, непонятно, только он выбрал пятерых разведчиков, в число которых попал и Сергей.
Место перехода линии фронта было выбрано заранее. Обычно в передовой траншее или на наблюдательном пункте находился разведчик из числа опытных и наблюдал в бинокль за немцами. Он отмечал, где пулеметное гнездо, откуда ракетчики стреляют, где минометы находятся, пути передвижения немцев. И если он видел пути подхода – ложбиночку, старые траншеи, речушки, тотчас наносил это на карту – имело значение все.
Ситуация в немецких траншеях не оставалась неизменной. То пулеметное гнездо переносили с одного места в другое, более удобное, то минометчики меняли позиции, поскольку русские пристрелялись.
Для разведчиков худшее время – зима. Холодно, а иной раз приходилось часами лежать неподвижно на «нейтралке» или в тылу немцев, выслеживая добычу. А еще на снегу оставались предательские следы, подтаявший днем снег ночью замерзал и хрустел.
Лучшая погода для рейда в тыл – дождь, непогода, ветер. Во время дождя часовые стараются найти укрытие, ветер скрадывает все звуки, осветительные ракеты гаснут, порывы ветра сносят парашютик ракеты в сторону.
По данным наблюдателя, самым подходящим местом для перехода был небольшой ручей, впадающий в болото. Мины в ручье не поставишь, и одна угроза отпадает.
Однако лейтенант ручей сразу отверг. И только потом разведчики поняли почему. Рейд намечался глубокий, на полсотни километров во вражий тыл, к партизанам – надо было доставить рацию и запасное питание к ней.
Но все это разведчики узнали в последние минуты перед выходом. Один взял в сидор рацию, довольно увесистую, Сергею же достались запасные батареи. Груз хоть и не хрупкий, как рация, но тяжелый. Радиоаппаратура воды боится, и Сергею стало понятно, почему Пчелинцев отверг ручей, хотя рация была в прорезиненном мешке.
Кроме гранат и патронов разведчики несли с собой еще сухой паек из расчета на трое суток.
Старшим небольшой группы Пчела назначил Гладкова.
Лейтенант сам провожал группу до передовой. Выбрались из траншеи, впереди – приданный группе сапер. Проходы в своем минном поле он знал, провел быстро. Перед немецкими траншеями темп замедлился: пока перекусили спираль Бруно, потом мины обходили стороной… Немцы в последнее время стали ставить взрыватели на неизвлекаемость. Стоит начать выкручивать его, как следует взрыв. Потому саперы не рисковали.
Путь получался извилистым, более долгим, но безопасным.
Выждав момент, разведчики перебрались через траншею. Преодоление второй линии прошло проще. Наконец-то встали на ноги – ведь на пузе пришлось проползти километр.
Шли вдоль разбитой гусеницами тягачей и танков грунтовой дороги. В случае опасности с обочины можно было нырнуть в чахлый лес, изрядно прореженный взрывами бомб и снарядов. Немцы при налетах нашей авиации прятались в лесу, а наши бомбили по площадям.
За ночь прошагали километров тридцать, и ноги уже гудели от усталости. На дневку расположились в овраге, который простирался километра на три и зарос кустарником и бурьяном. Гладков выставил дозорного, остальные подкрепились сухарями, рыбными консервами и улеглись спать. На войне солдаты научились спать в любое время, была бы возможность.
В овраге жужжали пчелы, вились комары и мошка.
К полудню стало жарко. Менялись часовые, но все было тихо. Периодически над головой, высоко в небе пролетали немецкие бомбардировщики.
Разведчики выспались, перекусили сухим пайком и повеселели. Встреча с представителями партизанского отряда была назначена на ночь, и времени было с запасом.
После скромного обеда занялись кто чем. Двое снова улеглись спать, Сергей проверил оружие. В рейд ходили с немецкими автоматами – они легче и компактнее «ППШ» или «ППД», да и надежнее. Наш «ППШ», или «папаша», как называли его бойцы, зачастую давал осечки, а в ближнем бою осечка или перекос патрона в дисковом магазине могли стоить жизни.
Однако и немецкий «МР 38/40W» имел недостатки, главным из которых была небольшая дальность огня. На сотню метров попасть в ростовую мишень уже было затруднительно, «ППШ» с его мощным патроном в этом плане был лучше.
Рядом с Сергеем сидел Вадим и правил на кожаном ремне финский нож. Клинок и так был бритвенно острым, потому занимался этим Вадим от нечего делать. В группе Вадим был специалистом ножевого боя, отлично метал ножи, и именно он зачастую снимал часовых. Бросок ножа – и часовой беззвучно снят. Этим же ножом Вадим потом резал хлеб, сало. Поперва Сергея это как-то коробило, потом привык.
На войне человек привыкает ко многому, что в мирной жизни ему кажется диким, невозможным: к вшам, грязи, сну в блиндаже под артобстрелом.
Для борьбы со вшами и блохами, этими извечными спутниками войн, придумали примитивную вошебойку – жарили белье в пустой бочке над костром. На время это помогало. По возможности пользовались трофейным офицерским бельем. Немецкие офицеры исподние рубашки имели шелковые, на них вши не могли откладывать яйца. А уж когда были помывочные дни – вообще праздник! Бойцам выдавали по малюсенькому кусочку хозяйственного мыла, была теплая вода. Рядом с помывочной палаткой работал парикмахер. Редко кто оставлял чубчик, все стриглись под машинку. Так и потели меньше, и летом было прохладнее.
Хуже всего было с женщинами. Парни большей частью были молодые, и человеческое естество требовало своего. Тыловики и штабисты заводили любовниц – фронтовики называли их ППЖ, походная полевая жена. Женщин на фронте было мало, и каждая пользовалась повышенным вниманием.
Время до вечера тянулось долго, сумерки настали поздно – по летнему времени.
Разведчики вышли в путь. Впереди – дозорный, за ним, след в след – остальные разведчики, с дистанцией в несколько метров друг от друга. Это делалось для того, чтобы враг, случись ему устроить засаду, не смог положить всех одной очередью.
Шли по обочинам грунтовых дорог. Можно было спрямить путь, передвигаться по полям, лугам, но при этом появлялся шанс наткнуться на минное поле, оставленное нашими войсками при отступлении, – такие случаи с разведгруппами и местными жителями уже происходили.
В эту ночь разведчикам предстояло пройти меньший путь, большую его часть они преодолели предыдущей ночью. Деревни обходили стороной, опасаясь полицаев или немцев на постое: тыловые команды гитлеровцев располагались в населенных пунктах.
Около трех часов ночи Гладков скомандовал «привал». Сам достал компас, карту для ориентировки – встреча была назначена у разрушенной часовни.
– Парни, – обратился он к разведчикам, – кто-нибудь видит руины?