Дункан взял подарок, взвесил на ладони и поднес к глазам, чтобы рассмотреть получше.
– Шотландская работа… Наверное, из Дуна. Спасибо, – сказал он. Подарок был роскошный, и Дункан даже смутился. – Не стоило…
Роб жестом заставил его замолчать.
– Это малая плата за то, что ты спас жизнь моему сыну, Дункан. Джеймс мне рассказал.
– Для меня он сделал бы то же самое.
– Хм… Мало кто так слепо верит в Макгрегоров… Но я полагаю, что ты прав. Правда, только в том случае, если вы не положили глаз на одно и то же стадо!
– Я это запомню.
– Ты едешь в Киллин этой же ночью?
Дункан обернулся, чтобы взглянуть на Марион, которая в одиночестве сидела у костра. После недолгого раздумья он ответил:
– Нет. Думаю, это подождет до рассвета. Она совсем измучилась.
Роб по-отцовски приобнял юношу за плечо и тихонько его пожал.
– Гленко и Гленлайон… – тихо проговорил он, тоже посмотрев на девушку. – Почему бы и нет?
– Это маловероятно. Это было бы чудом.
Роб взглянул на Дункана.
– Ты и вправду так думаешь?
Молодой Макдональд ничего не ответил. Он и сам уже не знал, во что верить, особенно после событий, случившихся в последние несколько часов. Оценив ситуацию со всех сторон, он пришел к выводу, что даже если Марион и согласится разделить с ним ложе, надеяться на совместное будущее все равно глупо. В Гленко его ждет Элспет… Да и их с Марион кланы разделяет настолько яростная вражда, что никогда ноги его не будет в Гленлайоне, а она тоже ни за что не согласится обосноваться в Проклятой долине. Все слишком сложно… Конечно, можно было бы удовольствоваться и одной совместной ночью… Хлопок по плечу вернул Дункана к реальности.
– Думаю, здесь наши пути расходятся, Макдональд. Нам нужно поскорее уносить отсюда ноги с добычей. Скоро увидимся в лагере, приятель! Передай мое почтение матери, когда ее увидишь.
– Обязательно передам, Роб.
Рыжеволосый великан поправил берет, украшенный тремя перышками, – знак отличия предводителя клана – и пошел к своим людям. Дункан стоял неподвижно, словно ноги его вросли во влажную от росы землю, и смотрел, как они уезжают. Когда повозки исчезли из виду, он повернулся к Марион, которая тоже провожала Макгрегоров глазами. Их взгляды встретились.
Да что с ним такое? «Будь осторожен!» – предостерег его отец. Марион – дочка Джона Кэмпбелла из Гленлайона, и ему ни в коем случае нельзя забывать об этом! «Думай об Элспет, о ее ласках и…» Он притопнул каблуком, отвернулся и до боли стиснул зубы. Предстояло провести еще одну ночь с ней рядом! Заставить себя думать о чем-то другом… Но Дункан заранее знал, что это был бы напрасный труд. Единственного воспоминания о белоснежной коже, о тонкой фигурке, возникшей из темных вод пруда, освещенного последними лучами заката, было достаточно, чтобы у него голова пошла кругом. Да и несколько недель воздержания тоже давали себя знать. Жить в таком напряжении становилось все тягостнее. Но нет, он не станет ни к чему принуждать ее силой, он себе в том поклялся!
«Пресвятая Богородица, спаси мою душу грешную!»
– Сегодня ночью у нас перемирие, – объявил он, присаживаясь на траву в нескольких метрах от девушки.
– Перемирие?
Она посмотрела на него с недоверием.
– Можешь спать спокойно и убрать подальше свой sgian dhu. Тебе нечего меня бояться, Марион.
Она посмотрела на него взглядом, значение которого он угадать не смог, и уставилась на пламя костра. На мгновение Дункану показалось, что он прочел в ее глазах какое-то новое чувство.
– Вот как…
– Завтра отвезу тебя к Бредалбэйну, и там наши пути разойдутся.
Говоря это, он испытал чувство, похожее на разочарование. Пришлось лишний раз напомнить себе, что глупо было даже думать о том, что у них что-то может получиться.
– Да, завтра…
Она свернулась в комок на земле, укрывшись позаимствованным пледом, и снова уставилась на него. Танцующие отблески пламени освещали ее лицо. Марион не улыбалась, но и следа враждебности не было во взгляде этих светлых голубых глаз… И снова этот огонек! Но Дункан даже при желании не смог бы сказать, что он означает. Была ли то признательность? Если да, то это уже даже больше, чем он мог бы рассчитывать…
– Дункан!
– Что?
– Я… Спокойной ночи!
– Oidhche mhath, a Mhórag [39] .
Она закрыла глаза. Дункан со вздохом последовал ее примеру несколько минут спустя.
Что-то шевельнулось совсем рядом. Дункан открыл один глаз, но увидел только непроницаемый мрак. Сон еще не совсем отпустил его. Юноша выждал несколько секунд. Кроме шороха листьев, ничего не было слышно. Наверное, что-то приснилось. Внезапно он ощутил прикосновение к своей спине. Схватив нож, который, как всегда перед сном, вонзил острием в землю у себя в изголовье, Дункан перекатился на бок, присел на корточки и выставил блестящий клинок перед собой.
И несколько раз моргнул от удивления. Рядом лежал скомканный плед, из-под которого выглядывала рука и несколько рыжих, отблескивающих в умирающем свете костра локонов.
Но как она тут оказалась?
Марион повернулась, плед сполз, открыв ее лицо, в голубоватом свете ночи казавшееся еще более бледным, чем обычно. Наверняка она замерзла и решила перелечь к нему поближе, чтобы украсть хотя бы частичку его тепла. От костра остались угасающие угли, дававшие слишком мало тепла для такой холодной осенней ночи. Выдохнув с облегчением, Дункан вернулся на свое место, вонзил нож в землю и стал смотреть на спящую девушку.
Лунный свет, отражаясь от рыжих завитков волос, окружал золотистым ореолом ее безмятежное лицо. «Ты – ангел и дьявол, Марион Кэмпбелл!» – подумал он. Она лежала на спине, закинув одну руку за голову, вторая покоилась на животе. Губы ее изогнулись в своенравной гримасе. «Ты соблазняешь меня даже во сне!»
Дункан склонился над ней, чтобы как следует рассмотреть. Золотые волосы служили дочери Гленлайона мягкой шелковой подушкой. Он долго скользил взглядом по ее сонному лицу, касаясь его своими мыслями и желаниями. С полуоткрытых губ, подрагивающих во сне, срывались белесые облачка дыхания. Верхние пуговицы на куртке были расстегнуты, а рубашка под ними чуть распахнулась, обнажая выпуклость молочно-белой груди. Ему ужасно захотелось прижаться к ней губами, ощутить под пальцами сердце, бьющееся в этой мерно поднимающейся и опускающейся груди… Он едва осмеливался дышать из страха разбудить Марион. Но даже смотреть на нее ему было тягостно.
Он осторожно погладил огненные локоны, разметавшиеся по траве, нежно поцеловал девушку в макушку и натянул ей на плечи соскользнувший было плед. Потом бережно обнял за талию.