– Но почему?
Лиам пожал плечами.
– Думаю, я боялся, что снова придется пережить эту муку, – сказал он серьезно.
– А другие причины?
– Ее разыскивали по обвинению в убийстве. Джон никогда бы не позволил ей остаться в долине. Он обещал королю, что клан будет вести себя примерно. Укрывать, пусть даже временно, женщину, которую ищут власти, – разве это не нарушение обещания? А еще был Колин, который, ни от кого не таясь, за ней ухаживал…
– Ну да, Колин…
– И я уехал на несколько дней, чтобы разобраться в себе. Кейтлин оставил с Сарой. Я думал, что расстояние разрешит мое затруднение. Я подумал, что смогу ее забыть. Кейтлин была очень красива, и уже оттого, что она все время была рядом, я с ума сходил от желания. Мне нужно было забыть ее, не видеться с ней.
– Но этого не случилось, верно? Ты не смог прогнать ее из своих мыслей, она снилась тебе каждую ночь?
Лиам улыбнулся. Похоже, его сыну не понаслышке были знакомы муки, о которых он говорил. Он снял свою брошь, спрятал ее в спорран и закутался в плед. Ночь обещала быть холодной.
– Хуже того: я понял, что полюбил ее всем сердцем. Был готов порвать с кланом, только бы она была со мной рядом. Но мне повезло узнать, что Кейтлин больше не ищут, что с нее сняли обвинение в убийстве лорда Даннинга.
– А вместо нее ищут тебя…
– Да. Значит, если кому-то и нужно было уехать из долины, так это мне, а не Кейтлин. Раз уж обстоятельства сложились так, а не иначе, я решил, что теперь ничто не мешает нам пожениться. Но когда я вернулся в Карнох, она уже уехала. Я думал, что потерял ее навсегда. И именно в этот момент я понял…
– Что ты понял? – спросил Дункан с ноткой нетерпения в голосе.
– Что по-настоящему ее люблю. Страх потерять что-то или кого-то заставляет нас понять, насколько нам это дорого.
– Но что делать, если этот кто-то для нас недостижим, если быть вместе невозможно?
Эти слова Дункан произнес шепотом. Лиам посмотрел на сына с нежностью. «Мой сын влюбился в девушку из рода Кэмпбеллов! Да поможет ему Господь!»
– Все достижимо в этом мире, если хочешь этого всей душой. Только придется хорошенько потрудиться.
– Даже если это грозит нам обоим большими несчастьями?
– Да любишь ли ты ее по-настоящему, сын?
Юноша вздрогнул и посмотрел на отца. Было очевидно, что он смущен.
– Люблю ли я ее по-настоящему? Я сам себя все время об этом спрашиваю, отец, – ответил он после паузы. – Надо признать, характер у нее прескверный.
Лиам засмеялся и ласково похлопал сына по плечу.
– Она же из Кэмпбеллов, не забывай!
– Да разве забудешь? No obliviscaris!
Дункан на мгновение смежил веки, открыл глаза и улыбнулся усталой улыбкой.
– Что между вами произошло?
– Ничего, в общем-то. Я думал, что… Я вел себя с ней пристойно. Я хочу сказать: обращался с ней как с леди. В один момент мне показалось, что она вдруг переменилась ко мне… И тогда я…
– Уж не хочешь ли ты сказать, что ты попытался ее… соблазнить?
Дункан ответил не сразу. Лиам тяжело вздохнул.
– Знаю, не стоило, но я не принуждал ее, отец, клянусь тебе! Но в последнюю минуту она…
– Я подозревал, что что-то подобное между вами все-таки случилось. Ты сам не свой с тех пор, как вернулся в лагерь. Надо встряхнуть тебя как следует, мой мальчик, потому что сражение нас ждет нешуточное.
Выражение грусти на лице у Дункана уступило место беспокойству.
– Отец… я хотел спросить насчет сражения… – Он сглотнул, и лицо его исказилось страхом.
– Нет ничего постыдного в том, чтобы страшиться войны, Дункан. У любого здравомыслящего человека при виде вооруженного противника поджилки дрожат от страха. И поверь, я не исключение!
Дункан какое-то время смотрел на отца, потом поднял глаза к украшенному звездами небесному своду, раскинувшемуся у них над головами.
– Дедушка Кеннет убережет нас.
Сердце Лиама сжалось от волнения. Минуту назад они с сыном разговаривали, как мужчина с мужчиной, и вот мгновение – и его сын снова превратился в ребенка. И этого ребенка ему предстояло повести с собой в бой.
* * *
Этой ночью Лиам уснул, прижимая к сердцу прядь шелковистых волос цвета ночи. Ему снилась Кейтлин, ее теплое тело, ее нежная кожа и ее губы, сладкие как мед. Он видел, как его руки гладят ее изящную шею, ее плечи, спускаются ниже, сжимают ее грудь и отпускают ее, продолжая свой путь к изгибам бедер, которые оглаживают, прежде чем скользнуть туда, в уютную и тесную теплоту… Туда, где ему хочется заблудиться, спрятаться. Войти в нее и почувствовать себя дома, скрыться ото всего в этом жарком пристанище и никогда больше его не покидать… Он застонал во сне.
Чья-то рука схватила его и потянула за собой. «Нет! Я не хочу! Хочу остаться тут! Отстаньте от меня!» Он застонал снова. Приятное тепло Кейтлин рассеялось. Он вздрогнул от холода. «Нет!»
– Нет!
– Лиам, ты в порядке? – шепотом спросил голос.
И рука снова тихонько потрясла его за плечо. Лиам открыл глаза.
– Ты в порядке?
Обеспокоенный Саймон склонился над другом.
– А… все нормально, Саймон. Это всё сон. Прости, не хотел тебя разбудить.
Саймон тихонько сжал его плечо.
– Я знаю, каково тебе сейчас, Лиам. Это как в те ночи перед самым сражением в Килликранки.
– Да.
– Спи. Рассвет уже скоро, нам остался час или два.
Лиам закрыл глаза. «Caitlin, a ghràidh… fan leamsa, tha dìth agam ort» [55] .
Но сон к нему так и не вернулся.
Морозный рисунок на стекле таял от прикосновений теплых пальцев Марион. Великолепный сад, раскинувшийся у подножия замка Драммонд, застыл под толстым слоем снега, который выпал прошлой ночью. Взгляд девушки задержался на циферблате солнечных часов, устроенных еще в прошлом веке в месте, где сходились, образовывая крест Святого Эндрю, четыре усыпанных гравием аллеи. Но мысли ее были далеко.
Нарочито громкий кашель и скрип кожаного кресла вывели ее из задумчивости. Однако она не спешила поворачиваться на звук. Еще пару секунд взгляд ее скользил по роскошному зимнему пейзажу. Потом она представила себе, как прекрасны будут все эти розарии в июне. Закрыв глаза, Марион вспомнила кружащий голову аромат роз, которых в свое время в саду Честхилла было великое множество и за которыми с такой любовью ухаживала ее матушка. Сегодня кустики давно заросли колючим кустарником и дикими травами. Маргарет больше не было на этом свете, а она, Марион, никогда не любила возиться в саду. Но это не мешало ей часто с замиранием сердца вспоминать о былой красоте этого сада…