– Да тебе-то что за дело? – вновь и вновь возмущается она. – Мы ведь с этой предательницей аж с восьмого класса не дружим, с тех самых пор, как Райчел уехала. Николь сама их выбрала и предпочла нам, ты что, забыл?
Тон у Рей при этом ледяной. Я знаю, что за этим скрывается до сих пор не прошедшая обида, ведь в то давнее лето она разом потеряла двух самых близких подруг: Николь и Райчел. Мы с ней об этом не говорим. Вообще никогда. Я дружу с Рей всю жизнь и знаю, что у нее на душе, даже когда она молчит.
Мы все четверо выросли в маленьком калифорнийском городке, на одной улице. Рей – наша ближайшая соседка и уже почти что член нашей семьи. Николь и Райчел тоже жили рядом, всего лишь через несколько домов от нас. В детстве нашу четверку было ну просто водой не разлить. А потом мы выросли, и все изменилось.
Райчел уехала с родителями в Сан-Франциско. Какое-то время мы еще перезванивались. Потом перестали. А вскоре после этого Николь променяла нашу дружбу на популярность в классе. Рей так и не смогла забыть ее предательство. А я не мог забыть Николь. Хотя я и никогда не признавался в этом Рей (да и вообще никому на свете не признавался), но я по ним обеим – и по Николь, и по Райчел – до сих пор сильно скучаю. Знаю, теперь уже ничего не поделаешь. Времени-то сколько прошло.
Я поднимаю глаза на Рей:
– Ну скажи, разве не странно: про самую популярную в школе девушку больше года ни слуху ни духу – и никому дела до нее нет?
– Кроме тебя! – насмешливо вставляет Рей. – Да выбрось ты ее из головы, Кэл! Ну, была она в свое время королевой элитных сучек, а теперь Эшли сменила ее на троне. Нет им совершенно никакого дела до Николь. И никогда не было. Не понимаю, тебе-то почему не все равно?
– Она как будто… исчезла, – тихо говорю я, бесцельно глядя в землю.
В голове всплывает какое-то полустершееся воспоминание: мне слышится крик Николь. Это были ее последние слова, которые я услышал, и потом больше никто из нас не видел Николь: «Нет, папа, такое все равно нельзя забыть, сколько ни притворяйся, будто ничего не случилось!»
– Ты же все понимаешь, да? – спрашивает Карли. – Мне очень жаль, Кэл, что приходится говорить об этом вот так, в самом начале вечеринки, но еще хуже было бы тянуть до тех пор, пока мы оба не напьемся. – Она скрещивает руки на груди, и от этого становится еще заметнее, что ее костюм феи почти ничего не прикрывает. – Ты со мной согласен?
– Угу, – киваю я.
Я так ошарашен, что больше ничего выговорить не в силах. Разглядываю ковбоя, за разговором с которым застал Карли: он стоит на безопасном расстоянии, с двумя красными стаканчиками в руках. Могу только догадываться, что именно из-за этого типа ей и загорелось дать мне отставку прямо сейчас, немедленно.
Не могу сказать, что у нас все было так уж серьезно. Мы встречались от силы недели три, не больше. Карли тянет мою голову вниз за козырек бейсболки и на прощание целует меня в щеку, а затем растворяется в искусственном тумане хеллоуинской вечеринки. Я смотрю на два стаканчика, которые по-прежнему держу в руках, и качаю головой. Вот подстава! Залпом выпиваю содержимое одного стакана и выхожу на улицу. Торчать тут после всего, что случилось, – нет уж, увольте.
Свернув за угол, замечаю парочку, прижавшуюся к стене: живое напоминание о том, чего мне сегодня не видать как своих ушей. Во мне снова поднимается обида. Однако, подойдя ближе, я понимаю, что они вовсе не милуются, а, наоборот, ссорятся.
– Не смей меня лапать, – шипит сквозь зубы девушка, одетая в черное с головы до ног. До меня не сразу доходит, что на ней костюм ниндзя – она прямо-таки сливается с тенью на стене. Потом я вижу, как в руке у нее сверкает что-то, похожее на лезвие. – А ну живо убрал руки с моей задницы, а то я тебе яйца сейчас в клочья искромсаю. Понял?
Парень в хирургическом халате кивает и переводит взгляд с ее грозно сверкающих глаз на сай [1] , который подружка приставила ему к горлу. Оружие-то, похоже, настоящее. И она, судя по всему, разозлилась достаточно, чтобы пустить его в ход. Неудивительно, что бедняга молчит: я бы на его месте тоже дар речи потерял.
Я потягиваю пиво и жду, что будет дальше. Но девчонка просто разворачивается и уходит. Я разочарован. Я-то думал, она хоть коленом между ног ему заедет или еще что-нибудь.
– Психопатка несчастная, – ругается «хирург» вполголоса, чтобы она не услышала. Должно быть, все-таки опасается за свои яйца.
Парень даже выходит через черный ход, чтобы не сталкиваться больше с этой ниндзя. Весьма предусмотрительно с его стороны. Я залпом допиваю пиво, выбрасываю стаканчик на газон и иду за «психопаткой» – любопытно, куда это она направляется. Вижу, как она шагает к тротуару, и двигаюсь следом.
– Ниель! – кричит ей какая-то девушка в костюме земляничного пирожного, выскакивая из парадной двери. – Ниель, ты куда?
Догоняя подругу, она едва не врезается в меня. Поднимает взгляд, и глаза у нее удивленно распахиваются.
– Ой! Привет, Кэл! – Девчонка улыбается, на размалеванных щеках расцветает румянец.
Я не сразу ее узнаю.
– Тесс! Как жизнь?
– Ну-у… – Она бросает взгляд на тротуар, где остановилась Ниель. – Все нормально. Извини, мне пора идти. – Тесс направляется к подруге и на ходу говорит: – Рада была тебя повидать, Кэл. Надо бы нам как-нибудь…
– Может, вас подвезти? – спрашиваю я, глядя на нее, а потом – на сердитую девушку, которая стоит, уперев руки в бока.
– Ты на машине? Отлично! – радуется Тесс.
– Не надо нас никуда подвозить! – заявляет ниндзя.
Я перевожу взгляд с одной девушки на другую, не зная, кого слушать.
– Да брось ты, Ниель. Холодно же. А идти пешком далеко.
– Мне надо проветриться. – Ниель разворачивается и идет по тротуару.
Я вопросительно смотрю на Тесс. Она вздыхает и бросается вдогонку за подружкой. Я не могу удержаться – любопытство разбирает – и волей-неволей тащусь за ними следом.
– Черт бы побрал этих тупых парней! – ворчит ниндзя под маской, сосредоточенно глядя себе под ноги.
– Не обращай внимания, Кэл. У нее просто вечер неудачный выдался, – пытается объяснить мне Тесс.
Я приглядываюсь к девушке в черном повнимательнее. Лицо у нее закрыто, только глаза видны сквозь прорези. Черная накидка и брюки не обтягивают фигуру, но и не скрывают того, что под ними. А фигура у нее… Скажем так: на этой девушке и мешок для мусора смотрелся бы сексуально. Да прибавьте сюда еще интригу: как же незнакомка выглядит? В общем, я вдруг понимаю, что запал. А тот придурок сам виноват: нечего было руки распускать.
– Как учеба в новом семестре? Специализацию уже выбрал? – спрашивает Тесс, оборачиваясь ко мне.