– Хм… Ладно.
Я опять перевожу взгляд на небо и улыбаюсь неизвестно чему.
Мы снова молчим. Я слышу, как плещется вода о пирс. Это убаюкивает. Устав ждать, я наконец чувствую, как тяжелеют веки.
– Смотри, звезда!
Я открываю глаза. Ниель, вытянув руку, показывает пальцем. Но я уже прозевал.
– Мы только самые яркие увидим, при полной-то луне.
Следующая звезда падает лишь минут через пять. Я вижу, как она движется по небу, будто единственная автомобильная фара на шоссе. Так и хочется крикнуть: «Эй, одноглазый!» Глупо, конечно. Уже по одному этому понятно, как я устал.
– Люблю смотреть на звезды. – Голос у Ниель тихий, далекий, будто какое-то давнее воспоминание. – Они могут забрать себе твою боль, если захочешь. А как только солнце взойдет, все печали растают.
Глядя на россыпи звезд, я невольно думаю: сколько же на свете этой самой боли?
– А падающие звезды что могут?
Ниель резко поворачивает голову при звуке моего голоса, словно совсем забыла, что я лежу рядом.
– Загадай желание – и получишь шанс что-то исправить.
– Ты в это веришь? В то, что однажды можно просто начать все сначала?
– Верю, – шепчет она, неотрывно глядя на звезду.
Две яркие линии прочерчивают небо и пересекаются прямо над нами.
– Теперь у нас обоих появился второй шанс, – говорю я.
– А ты уже решил, что именно тебе нужно переиграть заново теперь, когда у тебя есть такая возможность?
– Надо подумать, – вру я: не готов еще ответить честно. – А ты?
– А я давно это знаю, – отвечает она.
Я смотрю на Ниель – глаза у нее закрыты, грудь приподнимается при глубоком вдохе, словно она как раз в эту самую секунду загадывает желание. Медленная улыбка всплывает у нее на губах, и она открывает глаза. Поворачивает голову ко мне, все еще улыбаясь.
Я не могу отвести взгляд от света, бьющего из этих голубых глаз. Ищу в них то, о чем эта девушка умалчивает. Хочется спросить, что она загадала, но она уже снова смотрит на звезды, и решимость меня оставляет.
Я отворачиваюсь и смотрю в никуда. Оказывается, сегодня у нас полное небо вторых шансов, понимаю я, глядя, как очередной метеор проносится над деревьями. Ниель все еще увлеченно смотрит на небо и каждый раз вскрикивает. Но мои веки все больше тяжелеют; наконец я сдаюсь, и все вокруг заволакивает темнотой.
– Эй, Кэл, сексом заняться хочешь?
– Что? – Глаза у меня тут же распахиваются. Я быстро моргаю, стараясь сделать вид, что и не спал. – Что ты сказала?
– Так и знала, что это тебя взбодрит.
И Ниель – или Николь? – начинает смеяться, тем самым звонким смехом, который я так люблю. Я скучал по нему. Он настоящий – полный жизни. Я улыбаюсь ей в ответ.
Приподнимаюсь на локтях и оглядываюсь вокруг. Горизонт за деревьями светлеет.
– Извини. Не думал, что придется столько ждать.
– Да уж, не китайский фейерверк.
– Не понимаю, почему тогда это называется метеоритным дождем. – Я зеваю, сажусь и потягиваюсь.
Щебечут птицы, слышатся шорохи наступающего утра.
– Хочешь на лодке покататься?
Я собираюсь спросить, не шутит ли она, но не успеваю. Ниель уже вскочила и теперь шагает к домику, у которого стоит зеленая лодка-каноэ, вся засыпанная листьями и сосновой хвоей. Какие уж тут шутки.
– Ну давай, – вздыхаю я и медленно поднимаюсь на ноги.
Все тело у меня затекло: еще бы, целых… – я бросаю взгляд на телефон – целый час ведь на холодных досках пролежал.
Ниель уже тащит лодку к обледенелому берегу. Я догоняю ее и говорю:
– Давай лучше я. А ты попробуй весло поискать.
Переворачиваю лодку на попа и тащу к воде. Выгребаю из нее горстями листья, пытаюсь определить, в каком она состоянии. Лодка старая, краска облупилась на солнце. Но никаких дыр вроде бы не заметно. Правда, толком разобрать трудно – столько листьев налипло на дно.
– Вот, нашла! – Ниель поднимает над головой деревянное весло. – И еще кое-что. – В другой руке у нее детский спасательный жилет, оранжевый, выцветший. В таком скорее задохнешься, чем он тебе жизнь спасет.
– Слушай, ты что, правда хочешь сейчас покататься?
Ниель натягивает жилет через голову и бросает мне весло. Я со смехом ловлю его. Вид у нее уморительный, но в то же время невероятно милый.
Я сталкиваю лодку на лед, которым озеро уже начало покрываться по краям. Как только в лодку забирается Ниель, лед с треском проламывается и лодка становится на воду. Я отталкиваю ее подальше и тоже вскакиваю в нее. Перегибаюсь через борт и проталкиваю ее сквозь тонкий лед.
– Куда поплывем? – спрашиваю я и чуть не вываливаюсь из лодки, когда пытаюсь грести.
Ниель показывает в ту сторону, где восходит солнце. Мы выбираемся на чистую воду и плывем вдоль пирса, потихоньку забирая туда, где разливаются по воде золотые краски.
Мы уже футах в пятидесяти от пирса, и тут мне в ботинки начинает просачиваться ледяная вода. Поднимаю ногу и гляжу вниз, на промокшие листья. Вода поднимается над ними все выше и выше.
– Протекаем, – как ни в чем не бывало замечает Ниель, поднимает ноги и ставит их на перекладину.
– Нет, – поправляю я ее. – Тонем.
И стараюсь как можно быстрее развернуться по направлению к пирсу. Но с таким же успехом можно было бы руками грести. Если бы я мог работать веслом с такой же скоростью, с какой у меня колотится сердце!
Не проходит и минуты, как ноги у меня уже по щиколотку в ледяной воде. Чем больше ее просачивается в лодку, тем медленнее мы плывем и тем быстрее погружаемся.
– Придется вплавь. Не успеем на лодке до берега добраться, она вот-вот под воду уйдет.
– Теперь небось жалеешь, что у тебя нет такого шикарного жилета, а? – смеется Ниель.
Ну что можно найти смешного в такой ситуации? А вот она что-то находит. Я смотрю на нее – лицо у нее светится от удовольствия.
Не обращая на спутницу внимания, гребу быстрее. Лодка полна ледяной воды, и все мышцы у меня сводит судорогой. Сжимаю губы, чтобы не дрожали.
Ниель замечает это, и улыбка у нее пропадает.
– Замерз, да, Кэл? А мне-то казалось, что это такое веселое приключение. Извини.
– Ничего, – успокаиваю я ее. – Будет весело, когда все закончится. Но сейчас это редкая пакость. – Я пытаюсь выдавить из себя ободряющую улыбку, однако только дробь зубами выбиваю.
Ниель начинает расшнуровывать ботинки.
– Что ты делаешь?
– Ботинки снимаю. Не плыть же в них: тяжеленные будут, как цемент.