– Детка, это же твой последний школьный год, – заявляет он, когда наконец, задыхаясь, отстраняется от меня. – Тебе не кажется, что нам пора уже заняться сексом?
– Может быть, – говорю я, мило улыбаясь. – Мне просто хочется, чтобы все произошло естественно, понимаешь? Когда наступит нужный момент. Ни к чему торопить события.
«Да вали ты уже наконец в задницу из моей машины!»
– Конечно, – соглашается Кайл. – Пока.
Я иду к дому, и у меня уже совсем нет сил сдерживаться.
– Почему я не могу поехать на выходные в Сан-Франциско? – резко спрашиваю я маму – она складывает выстиранное белье.
Мама выпрямляется, удивленная моим напористым тоном. Так я с ней никогда не разговаривала.
– Что, извини?
– Я хотела поехать к Райчел на выходные, – объясняю я, стараясь держать себя в руках. – А ты позвонила ее маме и сказала, что я должна остаться дома. Почему?
– Мы завтра идем на ужин с сослуживцами твоего отца. Ему нужна наша поддержка, – объясняет она.
Я закрываю глаза и стараюсь не порвать стенки своей красивой подарочной коробки.
– Мама, ты же прекрасно знаешь, почему мне так важно увидеть Райчел, – медленно говорю я. – Мы же договорились на эти выходные. Я не могу пропустить встречу.
– Да, но твой отец важнее.
Я взрываюсь:
– Тоже мне, нашла важное дело: сидеть рядом с папочкой и улыбаться, как дешевая пластиковая кукла, пока он три часа лижет задницы всем подряд. Не надейся, его все равно не повысят. И жалованье ему тоже не поднимут. Он останется в той же должности менеджера среднего звена, на которой застрял еще четыре года назад, хотя каждый раз, как отец возвращается домой, мы вынуждены делать вид, что пришел властелин мира. Он – никто! Не понимаю, почему ты позволяешь ему обращаться с собой, как с рабыней, – тщательно наряжаешься, убираешь, готовишь для него. Стремишься во всем достичь идеала. Чтобы, не дай бог, не разочаровать супруга. Но это твой выбор. А лично мне теперь наплевать на все!
Меня трясет от ярости. А мама моргает, глядя на меня с таким видом, будто я какой-нибудь хорошенький, но безмозглый котенок. Мне хочется ее встряхнуть. Отключить эту программу, которая мешает ей быть живым человеком.
– Ты закончила, Николь? – (Я вздрагиваю. Эти бесстрастные слова – как пощечина.) – Мы с твоим отцом – партнеры в браке. Я поддерживаю супруга, слежу за чистотой в жилище, готовлю ему каждый вечер ужин, создаю спокойную и уважительную атмосферу в доме, чтобы он чувствовал, что его любят и ценят. А он мирится с несправедливостью, с тем, что его год за годом обходят повышением по службе, хотя он отдает компании все свои силы. Между прочим, отцу пришлось переехать сюда и занять должность, не соответствующую его квалификации, чтобы мы могли вести безбедную жизнь. Он откладывает деньги на колледж, в который сам был лишен возможности поступить, чтобы ты могла воспользоваться всеми преимуществами, каких у него самого в детстве и юности не было. Поэтому, Николь, ты придешь на ужин. Будешь вести себя почтительно. И не разочаруешь отца. Ты меня поняла?
Сломленная, я снова надеваю маску примерной дочери и киваю, словно деревянная кукла:
– Да, поняла.
Утром меня будит бьющее в окно солнце. Я протираю глаза, потягиваюсь и думаю: может, натянуть одеяло на голову и поспать еще?
Поворачиваюсь на другой бок. Ниель уже проснулась, смотрит на меня.
– Доброе утро, – тихо говорит она и едва заметно улыбается.
Я со стоном обхватываю ее рукой за талию, переворачиваю на бок и прижимаю к себе:
– Не спим, да?
– Не-а, – говорит она. – Я уже даже в душ успела сходить и зубы почистить.
– Тогда и мне надо. – Я зеваю в подушку.
– Вот что, Кэл, пока ты еще ничего не сказал, хотя я знаю, что ты и так ничего не скажешь… – начинает она, перевернувшись на спину. Легонько проводит пальцами по моей руке, лежащей у нее на животе. – Пожалуйста, извини меня за вчерашнюю ночь. Я немного психанула. Спасибо, что был таким терпеливым со мной. Это наверняка нелегко.
Я приподнимаю голову и внимательно смотрю на нее, стараясь догадаться, о чем идет речь. О том, что она все еще прячется за личиной Ниель, или о том, что быть Ниель иногда становится… невыносимо? Ну вот, теперь я сам себя запутал.
– Прости, что я не такая, как ты ожидал, – говорит она, и губы у нее сжимаются в извиняющейся улыбке.
– Ниель, да такой, как ты, я даже и ожидать не мог! – Я стараюсь произнести это как можно более убедительно. Не могу видеть это чувство незащищенности в ее глазах. Словно бы передо мной какая-то другая девушка. Нужно срочно принимать меры. – И плевать, что я еще зубы не почистил, но я тебя сейчас поцелую.
– А может, не надо, – умоляющим голосом говорит она и хихикает.
Я наваливаюсь на нее и сжимаю ее руки над головой. Ниель ерзает, пытаясь освободиться, и смеется тем самым, особенным, своим фирменным смехом. Кто бы только знал, как мне нужно было его услышать. Я утыкаюсь носом в шею Ниель и покрываю ее легкими поцелуями. Ее тело подо мной расслабляется, руки скользят по моей спине.
Я провожу губами по ее ключице, и у нее вырывается быстрый вздох.
– Погоди, – вдруг говорит Ниель. Я не двигаюсь. – Э-э-э… Я, вообще-то, хотела тебе завтрак приготовить.
– Завтрак? Но я же еще…
– Вот именно! – выпаливает она и сбрасывает меня с себя.
Я со стоном падаю навзничь. Очень обидно, когда тебя прямо с утра отвергают. Впрочем, как и в любое другое время суток.
– Ну… ты можешь даже с постели не вставать. Я все сама принесу. – Голос у нее странный.
– Что это ты задумала? – спрашиваю я и приподнимаю голову.
Ниель идет к двери. Улыбается мне коварной улыбкой:
– Я сейчас вернусь. Только, пожалуйста, никуда не уходи.
– Мы же в лесу! – кричу я ей вслед и слышу, как ее шаги затихают в коридоре. – Куда я денусь?
В ожидании завтрака я решаю по-быстрому принять душ, смыть с себя проведенный в дороге вчерашний день, а то до сих пор такое чувство, будто он въелся в кожу.
Стоя под струями воды, я от души надеюсь, что сегодня будет лучше, чем вчера. Лишь бы только не хуже, черт возьми!
Не подумайте, что я забыл о том, что случилось накануне, просто не хочу в такую рань сразу нырять в этот водоворот эмоций, на самую глубину. Хватит с меня одних ее извинений.
У нас впереди еще целая неделя. Я почти уверен, что до конца этой недели правда выйдет наружу. И это будет не самый лучший день в моей жизни. Так что пока я просто хочу еще хоть немножко пожить в блаженном неведении, если получится.
Когда я вхожу в спальню, Ниель уже сидит на кровати во фланелевой рубашке, прикрыв ноги простыней. Улыбается какой-то чуднóй улыбкой, при виде которой меня разбирает смех. Оглядываюсь, ожидая увидеть чашку с хлопьями или еще что-нибудь в этом роде.