Мурыгину было всё ясно про Псоглавца, вопросов не возникало. Кирилл подумал, что правда о Псоглавце, святом Христофоре, в деревне не только не известна никому, но даже и не интересна.
– Мог бы я сам эту икону продать, давно бы и продал, – сообщил Мурыгин. – Только в Семёнове её не возьмут, а в Нижнем у меня подвязки не те. В Москве, понятно, всё можно. Ладно, ваша добыча.
– А как у вас торговля? – Кирилл быстро свернул с покатой тропки.
– Нормально.
– Покупателей-то немного…
– Почему немного? – даже обиделся Мурыгин. – Лошаки всё лето плывут. Одичают на реке. Чего у себя в городе нахер не брали, нос воротили, тут сметают. Надо просто башкой думать, где чего продавать. Я в Семёнове в «Хозтоварах» спрашивал у Наташки: часто плоскогубцы берут? Она говорит, штук двадцать в год. А у меня столько за три месяца уходит.
– Да-а, у вас всё рассчитано, – уважительно сказал Кирилл.
– А ты думал? Только в Москве умные живут? Надо прикидывать, где чего можно брать.
– И чего тут можно брать, в Калитино?
– От своих – пенсию. Тут половина всех пенсий – моя.
Мурыгин ничуть не смущался цинизмом своего расчёта.
– Всё равно мало, – провоцировал Кирилл.
– Мало, – согласился Мурыгин. – Но есть лошаки. Есть река. Наши рыбу берут – куда девать? Чё-то продадут туристам, а остальное? Вот тут Павел Константиныч и нужен. Увези на рынок, родной. Есть лес.
– Заповедник же.
– Ну, да. Заповедник – херово. Раньше можно было на лося там охоту, на кабана, а щас егеря больше сдерут, чем выручишь… Хотя всё равно можно. Да от леса не зверя брать надо. Бабы вон ягоды собирают, грибы, травы лечебные, а кто всё продаёт? Я.
Кирилл вспомнил, что и Лизу в первый раз он встретил, когда она собирала ягоды. Видно, тоже сдавала их Мурыгину.
– Лес – это дрова, – откровенничал захмелевший на старые дрожжи Мурыгин. Он снова разливал водку. – У меня егеря всё подмечают. Могу делянку указать, чтоб без порубочного билета, могу сам машину брёвен подогнать. Но этого понемногу, зарываться нельзя.
– Вы тут всей округе хозяин, – добавлял масла Кирилл.
– А без хозяина ничо нигде никогда не бывает. Кто-то всегда чо-то берёт. Если ты об этом не знаешь, так сам дурак. Хозяин у всего есть.
Не бери у нас ничего, вспомнил Кирилл. Он покивал, словно осмыслял величие Мурыгина, но во власть Мурыгина не поверил. Никакой Мурыгин не хозяин. Просто самоуверенный жлоб.
– Был до меня настоящий хозяин – кум на зоне, был, да сплыл, – с тайным удовлетворением сообщил Мурыгин.
– Без зоны хуже стало жить?
– Хуже, даже мне, – вздохнул Мурыгин. – Зона тут всё отстроила. На зоне чо угодно можно было взять. При зоне и деревня всем была нужна. И зэкам, и охране, и властям. Люди были, жизнь. А щас чего? Только лошаки. Лошаки они и есть лошаки.
– А вы тогда кем работали, Пал Константиныч?
– Я-то? Я тогда молодой был. Машинистом работал. Когда мотовоз водил, когда мотрису. Каждый день в городе бывал. Всё, что нужно в городе, шло через меня. Дела кипели.
– Мне говорили, у вас и сейчас дрезина есть, – припомнил Кирилл.
– Есть, ну и что? Я её у начальника выкупил. Хера ли дрезина, когда дороги нет? Сам кум меня и кинул. Мне дрезину продал, чтобы я по рельсам катался, а рельсы ещё кому-то загнал на металлолом. На, жри, Паша, поминай добрым словом. Сразу за карьерами дорогу и разобрали. Теперь на дрезине можно только отсюда до карьеров, а дальше хер. Ну, своим-то я сдаю дрезину, чтобы за торфом ездили, только это не деньги. Не на то я рассчитывал.
– А как же вы товар из города возите?
– Не я вожу. Мишка, сын. Раз в неделю приезжает. Он в Нижнем живёт, у него «буханка» своя. Парень с башкой, молодец.
Кирилл обрадовался, что разговор сам собой выворачивает на тему машины.
– Машина – это главное, – сказал Кирилл. – Без машины – конец. У нас вот автобус. Только боимся его ночью на улице оставлять. Лёха Годовалов грозился искурочить.
– Годовалов может, – весело хмыкнул Мурыгин. – Годовалов да Саня этот, зэк, вообще безбашенные. Была бы страна нормальная, так сидели безвылазно бы. А так волокут всё, что не приколочено. Чего не своруют, то сломают или изгадят. Гондоны.
– Нам бы автобус защитить, Пал Констаниныч… – заканючил Кирилл. – Посоветуйте… Вы ж тут главный.
– А чо я посоветую? У меня гаража нет. Караульте по ночам.
– Как укараулить? Лёха два колеса нам проколет, а у нас запаска только одна. И шиномонтажа здесь нету.
– А я причём? – куражился Мурыгин.
– Мы бы в сарай автобус загнали, но сарай запереть нечем. Нужен замок и цепь.
– Замки все продал.
– Ну, может, свой дадите на время? У вас вон какое хозяйство, наверняка и замок запасной найдётся.
– У меня всё найдётся. Но своё – дороже.
– Заплатим! – воодушевлённо заверил Кирилл.
За спиной у Кирилла стукнула калитка. Кирилл оглянулся: по проходу вдоль штакетника шагала Лиза. Она увидела Кирилла с Мурыгиным и словно испугалась.
– Пять тысяч, – негромко сказал Мурыгин.
– Сколько?! – изумился Кирилл. – За четыре дня?
– Четыре тыщи, – тотчас сбавил Мурыгин, говоря ещё тише, чтобы Лиза не услышала.
Лиза открыла калитку в палисадник, где сидели Кирилл и Мурыгин, и подошла к их столику.
– Привет, – сказал Кирилл.
Лиза молча положила на стол бумажку в сто рублей.
– М-машину… – прошептала она.
Кирилл понял, что Лиза пришла взять дрезину напрокат.
– Я ведь не покупаю замок, мне его просто на четыре дня надо! – сказал Кирилл Мурыгину. – По тысяче за день – это что за цена?!
– У тебя автобус сколько стоит? – Мурыгин разозлился, что Лиза слышит, как они торгуются. – Ну и посчитай! Или щас по штуке за день, или за ремонт и буксировку сто штук отдашь! Если Годовалов пообещал расхерачить вашу тачку, значит расхерачит, он долбанутый!
– За штуку в день вместо замка сторожа нанять могу…
– Ну и нанимай, бля! – рявкнул Мурыгин, поднимаясь. – Много тут кого наймёшь! Омского найми! Он сам Годовалову твою тачку отгонит!
Лиза вдруг тронула Кирилла за плечо, закрыла глаза и, набрав воздуха, на выдохе прошептала:
– У меня… есть… Я дам…
– Ты чо лезешь, Лизка?! – разъярился Мурыгин.
– Я лучше ей штуку заплачу, – сказал Кирилл.
Мурыгин застыл, переводя взгляд с Кирилла на Лизу. Соображал он быстро и сразу понял пределы своей выгоды.
– Ладно, – прорычал он. – За штуку на четыре дня. Щас принесу.