Владимир Пропп родился в 1895, а умер в 1970 году. Работал в Ленинградском университете. Фольклорист и филолог. Пропп изучал структуру сказок, в том числе и русских. Он выявил 31 функцию сказочных героев. Определив «устройство» сказок, Пропп соотнёс их с древними культами и доказал, что сказки – продукт разложения тотемизма и шаманизма. И не важно, какая сказка, христианская, мусульманская или буддистская: все они родом из древних верований в духов стихий и силу заклятий. Скелет один и тот же, мускулатура разная. По Проппу, культура русской деревни – это новый и сложный этап развития такого же сложного языческою мировоззрения.
По Проппу, понял Кирилл, Псоглавец – леший, прирученный силой христианства. Если есть лешие, то есть и псоглавцы, как если есть волки, то есть и собаки. Но Валерий считал, что мира, который может приручить лешего, давно нет. Значит, не может быть и псоглавцев. Русская деревня опримитивилась больше, чем тот мир, который изучал Пропп. Как если бы человек деградировал не до троглодита, а до обезьяны. И Кирилл согласился с Валерием. Разве кража у туристов лодочного мотора – это отголосок культа плодородия?
Клод Леви-Стросс родился в 1908 году, а умер в 2009. Закончил Сорбонну. Несколько десятилетий провёл в дебрях Амазонки, изучая жизнь индейцев. Этнограф, социолог, культуролог, он сформулировал суть человеческого, базис антропологии. Он выявил поведенческие стратегии, которые отличают племя от стаи. А культура – просто способ фиксации этих стратегий в сознании, потому что как инстинкты стратегии не фиксируются. Леви-Стросс проследил, как эти стратегии продолжают своё существование в сообществах, куда более сложных, чем племена Амазонки. Как они существуют в дне сегодняшнем. Как культура обслуживает их и в джунглях тропической Америки, и в залах Лувра, и в палате лордов. Уровень племён, которые изучал Леви-Стросс, предшествовал уровню народа, который изучал Пропп.
Кирилл продолжал читать.
Missia: А что для вас культура?
Valery1985: Процесс познания и осмысления мира. Как и для вас. В нынешней деревне культура не процесс, а статичный набор навыков и представлений. Нет движения, развития. Гегель здесь и не ночевал.
Diskobol: Чем характеризуется племя по Леви-Строссу?
Paracels: В племя людей объединяет не родство и не общий труд, а в первую очередь случайный набор факторов, удерживающих сообщество в стабильности. Родство и разделение труда – вторичны.
Diskobol: Какой фактор в вашей деревне?
Valery1985: Невозможность уехать. Здесь есть некий местный владыка, который сжигает дома тех, кто собирается уехать.
Missia: Зачем??!!
Valery1985: Здесь заповедник. А у богача – дача. Не станет деревни – дачу выселят. Но за участок со сгоревшим домом заповедник заплатит копейки, которых жителю на отъезд не хватит.
Diskobol: А разные стратегии племени? «Война», к примеру.
Valery1985: «Война» здесь – грабёж приезжих. Чужак – приезжий. Турист. Что украдут – то трофей, военная добыча.
Diskobol: Гм. А «охота»?
Valery1985: «Охота» – промыслы вроде рыбалки или ягод, работа на богатых. «Собирательство» – социальные пособия вроде пенсий.
Diskobol: А «культ предков»?
Valery1985: «Культ предков» нужен для благополучия. Здесь «предки» стали «потомками» – детьми, которые уехали в город и помогают деревенским родителям. Для них – лучший кусок в доме.
Кирилл этого не наблюдал воочию, но согласился, что так и есть. Богатство Мурыгина держалось на потомке – сыне Мишке. Наверняка в доме Мурыгина Мишка был объектом культа. Валерий сообразил это без знакомства с Мурыгиным.
Деревня Калитино, по мнению Валерия, деградировала до уровня культуры тех племён, которые изучал Леви-Стросс. Но псоглавцев на этом уровне попросту не могло быть. Они могли быть на уровне культуры тех общин, которые изучал Пропп, но деревня Калитино давно скатилась с той ступени. Псоглавцам не было места. Об этом и говорил Валерий: нет культурного героя там, где нет культуры.
Кирилл почувствовал себя римлянином. Он, Валерий, Гугер – это римляне в стране варваров. Гугер сказал, что боги варваров не могут играть в богов Олимпа, а Валерий сказал, что у варваров вообще не может быть богов, потому что все боги – на Олимпе, а Олимп не здесь. Гугер и Валерий были правы. Но кого же тогда увидел Кирилл?
А это не важно. Всё равно римляне уезжают в Рим.
Кирилл сидел в своём классе с ноутбуком на парте. В разбитом окне школы клубилась темнота и затекала в помещение. Её отгонял только синий свет экрана. В дверь постучали, и потом деликатно всунулся Валерий. Кирилл быстро переключил файлы, словно читать ЖЖ Валерия было так же неприлично, как читать его письма.
– Кирилл, – позвал Валерий. – Мы собираем вещи.
– За меня не беспокойтесь.
– Я не об этом. Надо удлинители забрать. Сходить к соседям, мы ведь к ним подключены. И расплатиться тоже надо.
Наматывая провод на длинную планку пилота, Кирилл шагал через огородные грядки к дому Токаревых. Окна там не светились, разве что с другой стороны. Дом стоял в сумраке будто нежилой. Кирилл неудержимо приближался к крыльцу. Провод виток за витком укладывался на пилот. Кончику всё равно быть, думал Кирилл. Всё равно придётся сказать Лизе, что он уезжает, и вряд ли он сможет уклониться от надрывных разговоров. Лиза заплачет? Заистерит?
Кирилл просто не знал, что ему делать. Он в любом случае покинет деревню, не завтра, так послезавтра. Но вопрос в другом. В том, что у его отношений с Лизой нет перспективы. Остаться насовсем – без комментариев. А приезжать сюда изредка – значит, внушать Лизе напрасную надежду. В Москве тяга к Лизе развеется, это точно.
Можно, конечно, взять Лизу к себе… Кирилл не хотел такого сравнения, но оно само напрашивалось: будто завести в Москве корову. Здесь, в деревне Калитино, Лиза нужна ему, да. А вообще?..
Кирилл подошёл к крыльцу. Провод нырял под запертую дверь веранды. Стучать бесполезно: через две двери его стук в доме не услышат. Вот откуда эта странная деревенская традиция – барабанить в окно… Кирилл положил пилот на крыльцо и обошёл дом. В окошках, за которыми вроде как была комната Лизы, сквозь занавески неярко горела настольная лампа.
Он тихонько побренчал пальцами в стекло. Через миг занавеска сдвинулась, кто-то посмотрел на Кирилла, а потом окошко открылось. Против света Кирилл узнал Лизу по ореолу растрёпанных волос.
– Лиза, выйди, – прошептал Кирилл. – Поговорить надо.
Он направился обратно к крыльцу.
Лиза стояла в проёме босая, одетая в цветастый халатик.
– Я провод хочу забрать, – пояснил Кирилл, поднимаясь по ступенькам. Он показал пилот. – Надо вилку из розетки выдернуть.