Внизу, под полом, слышались шаги псоглавцев, стук их когтей по кирпичам, хриплое дыхание. Время от времени раздавались глухие удары – то один оборотень, то другой прыгал и пытался зацепиться за край проёма, в который только что вела лестница.
– Кирюша… – прошептала Лиза. – Если они… заберутся сюда… давай… давай вместе… туда.
Кирилл обнял Лизу. Не надо туда.
– Не заберутся, – пообещал он, сам себе не веря.
Он подошёл к люку, присел на корточки и глянул вниз. Оба зверя были на втором ярусе, и оба сразу задрали морды, глядя ни Кирилла. Сверху вниз они казались совсем не жуткие. Просто странные собаки на задних лапах, вроде огромных, лохматых, тёмных бультерьеров.
Псоглавцы смотрели не мигая, и Кирилл тоже внимательно рассматривал чудовищ. Кто из них был Саней Омским, кто Лёхой Годоваловым? О чём они думают сейчас? О том, как добраться до его яруса? А ведь придумают. Они умные. Сообразили же они, как остановить дрезину. И здесь сообразят. Залезут друг на друга. Или приволокут из храма какую-нибудь опору. И тогда Кирилл с Лизой возьмутся за руки и спрыгнут с колокольни.
У одного из псоглавцев задрожала верхняя губа, и раздалось сдержанное рычание. Кирилл усмехнулся. Можно было подразнить тварей, позлить их, но не тянуло. В их существовании крылась какая-то отчаянная тоска. Словно бы своим существованием псоглавцы были обязаны какой-то неправильности, несправедливости мира. Жалеть их не хотелось. Ненавидеть не получалось. А страх кончился.
Кирилл увидел, как у тварей начали белеть глаза. Были живыми, тёмными, блестящими, а становились тускло-серебристыми, слепыми. Оба псоглавца медленно и в лад повернули морды в одну сторону и словно застыли. Под их ногами осветился пол, и на его кирпичах появились резкие, чёрные тени тварей и арок. И под Кириллом тоже осветились доски помоста, словно где-то в стороне зажглись фары.
Нет, это были не фары. Не прожектор. Это на небе засияла луна. Огромная, жёлтая, мятая. Столько дней из-за торфяных пожаров не было солнца, но и луны ведь тоже не было. А сейчас вот выкатилась.
Псоглавцы медленно развернулись и медленно двинулись к арке, а потом друг за другом пролезли в проём и очутились на крыше.
Они всё-таки придумали, как добраться до верхнего яруса?! Кирилл вскочил и бросился к своей арке. Он увидел псоглавцев внизу на кровле храма. Но псоглавцы уже не смотрели на колокольню.
– Лиза! – потрясённо позвал Кирилл.
Лиза подбежала.
Твари смотрели на луну. Они казались загипнотизированными. Они медленно шли по гребню крыши прочь от колокольни. Они не спотыкались, не задевали ногами лохмотья рваного железа, не проваливались в дыры. Тени их, шевелясь, двигались по кровле.
– Что с ними? – спросила Лиза.
– Не знаю…
Псоглавцы подошли к тому месту, где железная крыша примыкала к основному объёму храма, и, не останавливаясь, ловко полезли вверх по отвесной кирпичной стене, цепляясь за выбоины. Они добрались до купола и полезли по нему дальше, выше, на самую макушку, где стояла маленькая круглая башенка барабана.
– Их… луна зовёт… – прошептала Лиза.
Один псоглавец вскарабкался прямо на башенку, а другой стоял рядом на куполе и держался за башенку руками. Огромная и грозная луна висела прямо над ними. Псоглавцы вздёрнули длинные морды. Тонкий, переливчатый, полный ужаса вой ушёл в небо сверкающей нитью, а потом повторился, и к голосу первого оборотня прибавился такой же рыдающий голос второго. Псоглавцы стали волками. Они забыли обо всём, бросили всё, забрались как можно выше – на купол заброшенного храма, и это – во имя дивного волчьего счастья: петь в полночь для луны.
– Бежим! – одними губами произнёс Кирилл.
Он спрыгнул в люк и приземлился на кирпичи, отбив подошвы. Ещё с корточек он оглянулся на псоглавцев – те выли на куполе. Кирилл махнул Лизе. Лиза тоже спрыгнула, и Кирилл поймал её.
Они скатились по лесенке сквозь узкий проход, перескочили через завал из досок и очутились в притворе. Кирилл не знал, спохватились псоглавцы или нет, но весь храм изнутри был ещё залит лунным светом, который падал из двух окон косыми пластами.
Выбравшись из храма, Кирилл подумал, что родился заново. С неба ручьём изливался волчий вой. «Вой» – старое и любимое кино про оборотней…
Лиза и Кирилл отбежали на сотню метров, и Кирилл не выдержал, посмотрел назад. Он понял, что эту картину запомнит на всю жизнь. Низко над землёй висела огромная пятнистая луна, и на фоне её диска отчеканились чёрные силуэты церковного купола и двух псоглавцев с поднятыми мордами. А тишина вибрировала пронзительной нотой волчьего воя.
Лиза и Кирилл помчались дальше.
Когда они поравнялись с углом ограды, за которой стоял особняк Шестакова, всё вокруг будто угасло. Это луну опять заволокло дымкой. И волчий вой тотчас оборвался. Скоро псоглавцы обнаружат, что колокольня опустела, и снова пустятся в погоню. До деревни Лизе и Кириллу уже не добежать.
В сторожке Ромыча у железных ворот усадьбы светились узкие окна-бойницы. Кирилл взвился на крылечко сторожки и забарабанил кулаками в дверь.
– Ромыч! – заорал он. – Ро-мыч! Пусти!..
Однако, похоже, Ромыча в сторожке не было.
Кирилл отскочил и примерился прыгнуть на ворота, чтобы вытянуть Лизу наверх и спрятаться за оградой. Но дверь сторожки внезапно лязгнула замком и открылась. На пороге стоял Ромыч.
Ромыч вышел при всём параде, словно собрался на войну: в высоких берцах, в камуфляже, а на плече под погончиком – свёрнутый берет. На ремне висела расстёгнутая кобура пистолета.
Кирилл без слов толкнул на него Лизу, и Ромыч ошарашенно посторонился с дороги. Кирилл влетел из уличной темноты в светлую сторожку, сразу захлопнул за собой дверь и повернул ребристый верньер замка, запираясь.
– Эй, ребята, что стряслось? – холодно спросил Ромыч.
– За нами гонятся! – пояснил Кирилл и лихорадочно потряс дверь, проверяя замок на прочность. – Они у церкви!
– Кто?
Кирилл повернулся. Странная сторожка, подумал он. Больше походит на лабораторию. Белый химический свет, несколько компов с горящими экранами, принтер и факс, стеллаж с какими-то приборами, стойки с дисками, два холодильника, кофемашина, офисный стол и кресла на роликах, цветные английские журналы, аскетичный диван, на который без сил опустилась Лиза…
– Псоглавцы! – по-инерции выпалил Кирилл.
– Псоглавцы? – удивлённо повторил Ромыч. В руке у него был блестящий пистолет с глушителем. – Посмотрим, – задумчиво сказал он и выстрелил в Лизу.
Кирилл остолбенел.
Лиза тихо закрыла глаза, обмякла и повалилась на диван.
Кирилл прыгнул на Ромыча, но Ромыч в полёте поймал его левой рукой за горло и снова выстрелил. Не боль, а тупая тяжесть обволокла живот Кирилла, а потом грудь, пах, колени, плечи… Мышцы ещё вздрагивали, напряжённые для схватки, а руки и ноги уже повисли.