– Спокойной ночи, – шепнула в ответ Сашка.
Однако стоило ей закрыть глаза, как из темноты выступала сгорбленная уродливая старуха, в азарте потирающая костлявые ладони. «Единорога изловить, рог заполучить и исцелить любой недуг», – посмеивалась она, кружась в своем странном танце.
– Тьфу, чтоб ты провалилась, ведьма! – зло пробормотала Сашка.
Промаявшись битый час, она наконец заснула.
Сашка ощупью пробиралась по темной пещере, освещая себе дорогу жалким лучом карманного фонарика. Свод был таким низким, что ей то и дело приходилось нагибаться, чтобы не раскроить лоб об острые выступы, а ноги оскальзывались на влажных камнях. В конце концов она оказалась в просторной пещере, наполненной призрачным белесым светом. Сашка огляделась по сторонам: свет шел не сверху, а из дальнего угла. Приблизившись, она сообразила, что удивительное свечение шло от стреноженной лошади. Сделав еще пару осторожных шагов, Сашка увидела: это был вовсе не конь. Копытца были раздвоенными, как у оленя, а хвост – с кисточкой, как у ослика. Но самое поразительное – во лбу торчал длинный витой рог – темный у основания, он светлел к кончику.
Единорог смотрел на нее с молчаливой мольбой о спасении. Сначала Сашке показалось, что у его ног валяется брошенный кем-то моток каната.
Но стоило ей сделать еще шаг, как веревка зашевелилась – и в воздухе перед ней уже покачивалась черная кобра, развернув капюшон.
– Ну, здравс-с-ствуй, – прошипела она, ощупывая воздух длинным раздвоенным язычком.
Сашку охватил страх. Змея гипнотизировала ее взглядом: ноги стали ватными, а сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
Обвившись в два кольца вокруг Сашкиных ног, змея вложила ей в руку нож.
– Ну, иди ж-ж-же, иди! – прошелестела она.
Сашка, словно послушная марионетка, склонилась над единорогом, чтобы перерезать путы, стягивающие его тонкие ноги. Она увидела свое перевернутое отражение в мудрых и бесконечно печальных глазах. И вдруг зверь вздрогнул и забился в судороге, издавая предсмертные хрипы. Обливаясь липким потом, Сашка поднялась и с ужасом заметила, что вся перепачкана горячей кровью. Клинок, который она держала в руке, был вонзен в самое сердце единорога, а по земле растекалась темная лужа.
Змей закатился дробным смехом, и эхо тысячекратно повторило его раскатами под высокими сводами пещеры. Закричав от ужаса и горя, Сашка проснулась.
Какое-то время она лежала, не в силах пошевелиться, все еще находясь под властью сна.
– Приснится же! Старая ведьма, – пробурчала она, стараясь поскорее избавиться от наваждения.
В палатке уже никого не было. Сашка наскоро умылась в тазике с прохладной водой и выглянула из шатра. В лагере все занимались повседневными делами: варили на кострах похлебку, осматривали и чистили оружие. Весть о предсказании Леборхам уже разнеслась по лагерю, и гостью провожали любопытными взглядами. Тобиаса нигде не было видно. Послонявшись без дела, Сашка спросила о нем у паренька, который нес полный котелок воды.
– Он, как обычно, на охоте – еще до рассвета ушел, – ответил тот. «Вот уж исполнительный надсмотрщик», – весело подумала Сашка.
Вдруг откуда-то справа раздалось ржание. Оглянувшись, девочка увидела на выгоне с десяток лошадей и не поверила своим глазам – среди них был ее Серый! Она со всех ног бросилась к загону и налетела на что-то огромное, упругое и разноцветное, как надувной мяч.
– Ох, разрази меня гром, что за пикси здесь резвится?! – пророкотал густой бас над ее ухом. Сашка подняла глаза и увидела настоящего великана. Белесые патлы торчали во все стороны, как солома из огородного пугала. Бледно-голубые глаза озорно блеснули.
– Ты кто такая? – грозно прогремел он.
– Я так просто, – растерянно пробормотала Сашка.
– А я – Гарпункль. Что, Так-Просто, лошадки мои понравились?
– Да, очень, – сказала Сашка. – Особенно вон тот, серый в яблоках.
– А-а-а, этот, – протянул Гарпункль. – Да, он хорош. Только нрава буйного. Ильстрем его для себя приберег.
– Что, осваиваешься? – Ильстрем подошел неслышно и услышал обрывок их разговора.
– Да, – потупившись, сказала Сашка.
– Ну, Гарпункль, давай еще раз попробуем объездить этого жеребца. Снова сбросит – ну и пес с ним, сбагрим на воскресной ярмарке.
Гарпункль с некоторой опаской приблизился к Серому и, взяв его под уздцы, подвел к Ильстрему. Увидев Сашку, конь бешено заржал, взвился на дыбы, и толстяк с проклятиями повалился на землю, как огромный неповоротливый ванька-встанька.
– Берегись, затопчет! – громко крикнул он. Но конь присмирел, положил голову Сашке на плечо и тихонько всхрапнул. Непрошеные слезы брызнули у нее из глаз.
– Ну и дела, – только и смог произнести обескураженный Гарпункль, отряхивая панталоны. А Ильстрем раскатисто рассмеялся и сказал:
– Верно говорят: не хозяин коня выбирает, а наоборот. Ну, раз так, тебе им и владеть. Только в лесной братии никто зря хлеб не ест. За лошадьми присматривать обучена?
Сашка потрясенно кивнула.
– Я так и думал. Значит, будешь помогать Гарпунклю – на первых порах что скажет, то и делай. А там видно будет, как тебя лучше приспособить.
Несмотря на устрашающий вид, Гарпункль оказался весельчаком и балагуром, который к месту и не к месту сыпал бесконечными прибаутками и неизменно громче всех смеялся над ними. К Сашке он сразу же проникся симпатией.
– Ты не гляди, что стрекоза тонконогая – она в седле лучше заправского наездника сидит, без этих вот дамских штучек-дрючек! – с восхищением рассказывал он очередному зеваке, который подходил к выпасу.
После полудня, когда Гарпункль обильно «промочил горлышко» и увалился вздремнуть в стог сена, Сашка наконец-то решилась заговорить с Серым.
– Я так боялась, что уже не найду тебя! – сказала она, обняв коня за шею.
– Да, только я насилу оторвался от волчьей стаи, как выскочил прямо на дозорный отряд лесных братьев. Сил, чтобы отбиться, уже не осталось – меня загнали и стреножили. Лучше расскажи, что с тобой произошло за это время!
И Сашка шепотом вкратце поведала события последних дней – до того, как она встретила у речного ручья Тобиаса и Эвейн. Стоило Сашке произнести ее имя, как конь встрепенулся.
– Она красивая, правда?
– Кто, Эвейн? – недоуменно переспросила девочка, удивленная таким неожиданным поворотом разговора. – Ну да, конечно. И добрая. Знаешь, это удивительно – она совсем не похожа на маму, но когда она говорит, стоит мне закрыть глаза, я вижу маму. Как такое может быть?
Конь промолчал, а затем нервно всхрапнул:
– Нужно как можно скорее вернуть мне человеческий облик. Давай придумаем, как незаметно улизнуть из лагеря.
Оказывается, Серый уже успел детально продумать план побега. Время от времени лошадей водили на купание к реке, и удачнее момента не сыскать: переплыл стремнину – и поминай как звали.