Дизель – здоровый парень с широким шагом, и, когда идешь рядом с ним, приходится часто перебирать ногами, чтобы не отстать. Думаю, он может и помедленнее, например, когда гуляет босиком по песку пляжа, но сегодня он явно не хотел терять времени даром. Мы остановились перед крыльцом нужного дома и прочли висевшую на нем табличку. И снова ничего примечательного. «Дом Тичи. Примерно 1850 год. Открыт для доступа публики. Будем благодарны за любые денежные пожертвования».
Дом стоял на краю гарвардского кампуса, в районе, где, как мне показалось, в основном проживал профессорско-преподавательский состав, – так же, как это было в начале девятнадцатого века. Дома здесь были скромные, но добротные, хотя большинство из них выглядели не такими старыми, как дом Тичи.
Прежде чем войти в дом, я обернулась и обратила внимание на проезжавший мимо автомобиль. Это была изрядно потрепанная развалюха, за рулем которой восседал Хэтчет. Он был полностью сосредоточен на дороге и нас не заметил. Вероятно, он, как и мы, объезжал места, имеющие отношение к Тичи.
В двух передних комнатах были выставлены личные вещи Тичи и предметы, связанные с его памятью. Дипломы и грамоты в рамках, научные работы в переплетах, фотографии Тичи и его семьи, кое-какие личные ценности. Дощатый пол был застелен сильно изношенными восточными коврами. За бюро на высоких тонких ножках сидела дама, на вид такая же старая, как и эти ковры.
– Могу я вам чем-то помочь? – спросила она. – Смотрите и чувствуйте себя тут свободно.
– А остальная часть дома открыта для публики? – спросила я.
– Да, но с исторической точки зрения она не представляет никакого интереса. Комнаты наверху пусты. Кухня и ванная комната были отремонтированы в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году. Последний из семейства Тичи, который жил в этом доме, переехал отсюда в шестьдесят втором, а сам дом был передан в доверительную собственность трастовой компании.
Мы с Дизелем прошлись по дому, изучили памятные вещи на первом этаже, оставили пожертвование и вернулись в свою машину.
– Следующая остановка – улица Тичи, – объявил Дизель.
– Я думала, этот маленький музей – наш шанс найти подсказку, но я там все перепробовала и так ничего и не почувствовала.
Дизель выехал обратно на Массачусетс-стрит.
– Я видела Хэтчета, как раз когда мы с тобой заходили в дом. Так что он мог обогнать нас и что-то уже найти.
– Эта мысль меня угнетает.
Проехав по всей улице Тичи, мы ненадолго остановились и осмотрели Тичазауруса Арматуса. Скульптура была забавная, но не заколдованная, и я не смогла найти на ней никаких скрытых посланий.
– Есть еще одна остановка, – сказал Дизель, – это кладбище Маунт Оберн. Там находится могила Тичи.
– Я пытаюсь не думать о том, что мне сегодня угрожали смертью. И визит на кладбище явно не способствует поднятию духа.
– Просто представь себе, что это большая книжка по истории, только с травой.
– А как насчет всяких вурдалаков и привидений, которые там обитают?
– В этом смысле кладбище не отличается от любого другого места.
– А что ты думаешь о смерти?
– Думаю, что ее нужно избегать. Другого мнения, помимо этого, у меня нет.
– А что же ты тогда думаешь о жизни? Есть у тебя какое-то мнение? Что ты ценишь в ней?
– Достоинство, долг, секс и НФЛ. Причем не настаиваю, чтобы все шло именно в таком порядке.
– А как же любовь и дружба?
– Это все для девчонок.
Я закатила глаза.
– Вот это да!
Дизель громко хохотнул.
– Не знаю, как тебе удалось до сих пор выжить, учитывая, какая ты наивная и доверчивая, – сказал он.
Я стукнула его кулаком в плечо:
– Придурок!
Следуя указаниям навигатора, Дизель обогнул Гарвард-сквер и свернул на Маунт-Оберн-стрит. Кладбище Маунт Оберн большей своей частью находилось в районе Уотертаун, но вход в него, отстроенный в стиле египетского Возрождения, был обращен к Кембриджу. Это последнее пристанище мертвых граничило с другими кладбищами, а также с жилыми районами, плотно населенными людьми живыми.
Кладбище это, основанное в 1831 году, было первым кладбищем ландшафтно-паркового типа в стране. Эти сто семьдесят четыре акра холмистой местности местами были покрыты природными зарослями кустов и деревьев. К могилам и надгробным памятникам, беспорядочно разбросанным по территории, можно было добраться по системе дорог и извилистых тропинок.
Дизель ехал в самое сердце кладбища, следуя инструкциям своей помощницы. Через некоторое время он припарковался на обочине вымощенной булыжником дороги, и дальше к участку, где покоились представители семьи Тичи, мы пошли уже пешком.
Педер Тичи был похоронен в 1862 году на склоне заросшего травой холма, который теперь оказался в тени старых дубов. Гранитные монументы здесь носили на себе следы воздействия времени и непогоды, но все надписи сохранились хорошо, и мы пошли от могилы к могиле, читая имена в поисках нужного нам Тичи.
– Нашел, – сказал Дизель, присев перед надгробным камнем, в верхней части которого был выгравирован крест. – Педер Тичи был похоронен пережившими его женой Мэри и детьми, Катрин и Монро.
Я подошла к Дизелю и взглянула на камень.
– Послания здесь нет, – сказала я.
– Нет, насколько я вижу.
– Все это начинает уже надоедать. Лучше бы мне поехать домой и вздремнуть, пока я не начала ныть и жаловаться.
Внезапно краем глаза я уловила какой-то серебристый блеск и перевела взгляд за спину Дизеля в сторону сильно заросшего кустарником склона холма.
– Вижу чьи-то ноги, – сказала я. – В беговых кроссовках. Они торчат из кустов и не двигаются.
Дизель поднялся по склону и, дойдя до торчащих ног, зашел в заросли рододендрона.
– Это Хэтчет! – крикнул он оттуда.
– Он мертв?
– К сожалению, нет.
Я тоже поднялась на холм, а Дизель пока вытаскивал Хэтчета из кустов.
– Ты уверен, что нужно было тащить его вот так, прямо за ноги? – спросила я. – А вдруг у него позвоночник сломан или еще чего?
– Его проблемы. Я-то тут при чем?
Я взглянула на Хэтчета, и из глубины желудка к горлу подкатила волна тошноты. На шее у него был виден выжженный отпечаток руки.
– Вот блин! – вырвалось у меня. – Зачем Вульфу нужно было поступать так со своим вассалом?
– А это не Вульф, – возразил Дизель. – Рука слишком маленькая для него.
– Я думала, что Вульф единственный, кто может так обжигать людей.
– Как видишь, нет. – Дизель пнул Хэтчета ногой. – Ау, Хэтчет! Посыпайся.