Хэтчет сосредоточенно драл ногтями промежность.
– Возможно, будет легче, если я сброшу одежду, – решил он.
– Нет! – крикнула Клара. – Ты не можешь раздеваться в моей булочной. Так не пойдет. Есть специальный закон. – Она повернулась к Гло: – Слушай, уведи его куда-нибудь, забери с собой в магазин, пока он меня не разорил. И Лиззи прихвати.
– Я еще кексы не закончила, – сказала я Кларе.
– Я сама доделаю. Иди с Гло и проследи, чтобы он сюда не вернулся. Что хочешь для этого сделай. – Клара выразительно посмотрела мне в глаза. – Сделай что-нибудь.
Гло взяла свою метлу и почтальонскую сумку, и мы вывели Хэтчета из булочной.
– Это всего в двух кварталах отсюда, – сказала Гло Хэтчету. – Постарайся выглядеть нормальным человеком и не пугай никого по дороге.
– У меня раздражение на щеках, у меня зудит в носу, и зуд этот проникает до самого мозга, – сообщил Хэтчет.
– Слушай, нытиков никто не любит, – напомнила Гло.
– Прости, – ответил тот. – Хочешь меня стукнуть?
Гло отказалась, но, могу поклясться, я своими глазами видела, как метла сама дернулась в сторону Хэтчета. Гло только крепче сжала ее в руке.
Когда мы вошли, Нина приветственно помахала нам рукой из глубины магазина. Она напоминала порцию бледно-лиловой сахарной ваты, облаченной в платье, которое могла надевать на бал еще Золушка. Довершало ее наряд напяленное на голову некое подобие фаты из лилового тюля.
– Я только что получила свежие ресницы баварского эльфа, – сразу же сообщила она. – Очень специфическая вещь. Прекрасное средство от запоров и снятия заклятий, где главный ингредиент – пыль ирландских фей.
– Мне нужна сухопутная саламандра, – сказала Гло. – Я вчера делала заклятие, чтобы снять предыдущее заклятие, и это сработало, но, похоже, вызвало крапивницу как побочный эффект. И я подумала, что это могло произойти, потому что я не использовала сухопутную саламандру.
Нина погрозила Гло пальцем.
– Это очень неосмотрительно: накладывать заклятие с неполным комплектом необходимых ингредиентов.
Гло вытащила из сумки книгу Риппла.
– Я подумала, что просто еще разок наложу это же заклятие, но уже с саламандрой.
– Вероятно, это сработает, потому как то было отменяющее заклятие, – сказала Нина, поворачиваясь к шкафу, снизу доверху заставленному стеклянными банками с причудливыми этикетками: «Пух одуванчика», «Маринованные ножки голубя», «Ароматические поганки», «Зеленые Эм-энд-Эмс», «Окаменелые яйца датского перепела». – Вот, – сказала наконец она. – Сухопутная саламандра. Я такого много уже продала. Используется в очень многих заклятиях.
Она отмерила небольшую порцию, запечатала ее в небольшой пластиковый пакетик и протянула Гло.
Гло разложила на прилавке книгу Риппла.
– Давай сюда, – сказала она Хэтчету.
Тот встал перед ней, изо всех сил стараясь не чесаться.
– «Уходите, уходите, волшебные чары любого толка, – прочла Гло. – Сглаз и ведьмино варево, колдовское прикосновение, порча крови. – Она взяла щепотку порошка из своего пакетика и бросила его на Хэтчета. – Заговоренный сон наяву, покинь навеки этот сосуд, этого Хэтчета». – Затем она дважды щелкнула пальцами. – Теперь трижды обернись вокруг себя и один раз хлопни в ладоши, – сказала она.
Хэтчет покрутился на месте и хлопнул в ладоши.
– Все еще чешется? – спросила Гло.
– Да!
– Наверное, заклятию нужно какое-то время, чтобы оно дошло, – предположила Нина. Она сняла с полки еще какую-то банку и дала Хэтчету две таблетки из нее. – А вы пока примите вот это.
Хэтчет тут же проглотил их.
– А что это было за волшебство?
– Называется бенадрил, – ответила Нина.
– А чертову ягоду еще не подвезли? – спросила Гло.
– Пока нет. Надеюсь, в понедельник будет.
Мы пешком вернулись к булочной, и Хэтчет остановился возле фиолетового с желтым «Фольксвагена Жук», стоявшего у бордюра.
– Я отбуду отсюда вот на этом, – сказал он.
– Господи, так это твоя машина? – спросила Гло. – Круто! Она похожа на гигантское пасхальное яйцо.
Хэтчет вздохнул.
– Мой меч едва влезает в это транспортное средство.
– Это все потому, что у тебя большой меч отважного война, – сказала Гло.
При этих словах Хэтчет встрепенулся.
– Это верно. Мой меч действительно большой, как и подобает мечу настоящего мужчины.
На этой ноте я покинула их: не хотелось, знаете ли, заострять тему с мечом.
В булочной меня дожидался Дизель.
– Нам нужно вернуться в Кембридж, – сказал он. – По-моему, я знаю, что мы с тобой сделали неправильно.
– Мне работать нужно. Глазурь на кексы наносить.
– Это уже отпало, – сказала Клара. – Он их так съел.
– Что, съел все кексы?
– Нет, не все. Часть из них съела его обезьяна.
Я взглянула на Карла, который сидел в углу, прикрыв глаза.
– Похоже, он объелся.
– Он же не умеет контролировать себя, – пояснил Дизель.
– А ты? – спросила я.
– А у меня контроль буквально в крови.
– Идите уже, – велела Клара, – спасайте мир. И обезьяну свою заберите.
Мы вышли на улицу, забрались в джип, и Дизель направился на шоссе 1А.
– И в чем же тебя осенило? – спросила я его.
– Думаю, мы искали не того Тичи. Я еще раз просмотрел бумаги Риди и нашел там письмо, адресованное Лавею от какого-то Монро. Этот Монро благодарит Лавея за то, что тот познакомил его с его единственной истинной любовью, женщиной, на которой он собирался жениться. А в дневнике Гудфэллоу было короткое упоминание об этом Монро. Лавей считал, что у Монро чистая и невинная душа. Имя Монро нигде не указывалось, однако на могиле Педера Тичи было написано, что его пережили его жена, Мэри, и дети, Катрин и Монро.
– Монро был современником Лавея в большей степени, чем Педер Тичи. И лучше подходит под психологический портрет нашего персонажа.
– Когда я начал справляться о Тичи, в Интернете в первую очередь выскакивал Педер. О Монро известно только то, что он был связан с Бостонским обществом естественной истории. В те времена музей этого общества был расположен в Бек-Бее и известен как Музей естественной истории Новой Англии. В тысяча девятьсот пятьдесят первом году он переехал на место нынешней дислокации на берегу речки Чарльз и стал Бостонским музеем науки.
– История Тичи.
– Именно. Когда мы были на кладбище, то осмотрели только надгробие Педера Тичи. И я подумал, что недурно было бы взглянуть на могилу Монро.