— Ну, рассказывай! Что ты выяснил?
— Да мне все увиденное нужно хорошенько обдумать, прежде чем…
— Тебе вечно нужно «обдумать». Давай, рассказывай!
— Ну что рассказывать? Ты же все видела… Вернее, слышала. Это не воин армии мертвых, а произведение какого-то психованного некроманта. Так что граф теперь начнет приставать ко мне, просить сходить с ним в Могнак… Не нравится мне это все…
— А почему?
Ннаонна была неугомонна… Как обычно. Впрочем сейчас она скорее всего просто пытается заглушить разговорами гадливость и ужас. Стресс снимает. Я бы тоже сейчас с удовольствием поболтал бы — если бы не вымотался до последней степени.
— Потому, что я не понимаю смысла происходящего… И знаешь, меня преследует такое ощущение, что я упускаю какой-то факт, какой-то вывод… Что-то важное… Нет, не могу сообразить. Устал. Вот сейчас доберусь до какой-нибудь постели… До любой постели…
Ннаонна нахохлилась в седле и задумалась. Наши лошади спокойно шагали по уже знакомой им дороге к деревне. Небо быстро светлело… А я так и не мог навести порядок в мыслях — что-то такое вертелось в голове, но ускользало, едва я пытался сформулировать четче. Нет, все же следует сначала выспаться — а потом уж напрягать мозги.
Наконец мы добрались до нашей казармы. Здесь все было в порядке. У дверей стоял караул, ярко горели факелы — несмотря на то, что их огни уже выглядели бледновато в утренних сумерках. Я вяло подумал, что Никлис — молодец, навел отличный порядок в отряде… Из трех караульных не дремлет ни один, несмотря на то, что час — самый «сонный».
Солдаты поприветствовали нас, один принял поводья и повел лошадей за дом. Там был пристроен сарай, который использовался в качестве конюшни. Старший из наших — здоровяк по имени Стер — осведомился, следует ли немедленно поднять Никлиса.
— Нет, — махнул я рукой, — пусть спит. И я хочу поспать.
— Какие указания передать сержанту?
— Самое главное указание — не будить меня хотя бы часов шесть. Да, не меньше. Потом — тоже лучше не будить, если, конечно, не будет ничего важного.
— Тяжелая выдалась ночка?
— Не то слово…
Стер — довольно опытный наемник, он может нормально общаться со мной. А многие другие солдаты нашего отряда меня боятся. Они испытывают по отношению к «капитану Воробью» прямо-таки суеверное почтение и жутко робеют. Мне к этому не привыкать — я еще в Альде замечал, что если сделать человеку добро… То есть я хочу сказать — сделать добро тогда, когда к этому не слишком вынуждают обстоятельства — так вот в этом случае облагодетельствованный смотрит на меня чуть ли не с ужасом. Если бы я при каждом удобном случае пакостил своим подданным и всячески их угнетал — это было бы принято как должное. Объективная реальность, данная нам в неприятных ощущениях. Если бы я просто был равнодушен к ним — такое воспринималось бы с благодарностью. Но доброе отношение повергало моих вассалов в священный трепет. Я не хочу сказать, что меня это расстраивало — в общем-то правитель и военачальник должен приветствовать, если подданные трепещут перед ним, но… Это дело принимало такие… сакральные, что-ли, формы. С другой стороны по отношению к королю-демону — может быть, нормально?
И тем более интересно, что все повторилось вновь — едва я стал капитаном наемников. Мои премии и доброе отношение солдаты воспринимали с недоверием, хотя братские отношения внутри отряда — кажется, обычное дело. Вероятно, я где-то перегибаю, капитану так не подобает… И что-то, видимо, есть такое в людях Мира… Вот северяне — другое дело. Не понимали — но и не боялись. А впрочем, к Гангмару эти умные мысли… Спать!
Отчаянно зевая, я поплелся в свою комнату…
* * *
Мне все-таки удалось выспаться, даже граф Гезнур прислал за мной уже ближе к вечеру. Должно быть, он и сам отсыпался после веселой ночки. И то сказать — я уже отправился отдыхать, а у него работа только начиналась. У него и его веселых подручных.
Итак я благополучно дрых до полудня, затем все же заставил себя встать… Я совершенно не чувствовал себя отдохнувшим и башка болела невыносимо. Да и вообще — во рту пересохло, ноги подгибались — все симптомы похмелья. Или последствия вчерашних магических упражнений.
Вероятно, мое состояние отражалось на внешности — во всяком случае Никлис, едва увидел меня — сразу предложил рассольчику. Я понял, что ничто не разубедит моего сержанта, решившего, что мы с графом всю ночь пьянствовали… Из своего «номера» показалась Ннаонна.
— Ну, чего надумал? — поприветствовала она меня, — поступаем к графу на службу?
Я ее прекрасно понимал. Только недавно ей открылась тайна происхождения Семьи вампиров, а теперь перед ней реальная возможность побывать на «исторической родине», прикоснуться, так сказать, к легенде… Зато меня такая перспектива не грела. Несколько солдат, оказавшихся в коридоре, остановились чуть поодаль и с отсутствующим видом стали прислушиваться, дожидаясь моего ответа… Я постарался принять позу спокойного равнодушия и буркнул:
— Потом поговорим… Мне еще многое в этой истории не ясно. Никлис, сообрази-ка пожрать, а потом посоветуемся.
Мой сержант тут же удалился, солдаты разбрелись а Ннаонна все кружила вокруг меня, всем видом явно выражая решимость настаивать на своем…
Пока я ел — она все так же крутилась рядом, отказавшись, впрочем, присоединиться к трапезе… А я все додумывал свои вчерашние мысли, стараясь собрать воедино разрозненные наблюдения и выводы. И снова возникло ощущение того, что я не замечаю чего-то существенного, лежащего, что называется, под носом.
В дверь протиснулся Никлис со стаканами и кувшином какого-то местного слабоалкогольного напитка, который здешние почему-то именуют «пивом».
— Это… поговорим, что ли, твое демонское?
— Наливай.
Налили, даже Ннаонна потребовала себе полстаканчика. Отхлебнули, помолчали. Наконец я прервал затянувшееся молчание:
— Ну не хочу я ввязываться в эту историю. Боюсь туда лезть, в Могнак.
— Да вот еще! — тут же взвилась вампиресса, она только и ждала моей первой реплики, чтобы кинуться в бой, — чего тут бояться? Мы всегда всех били…
— Не скажи, такого нам еще не попадалось. Кстати, Никлис, ты же еще не знаешь, в чем тут дело. Говорю по секрету — смотри, никому ни слова.
— Обижаешь, твое демонское…
— Ладно. Здесь, подвале замка Акенр, у графа на цепях сидел неупокоенный.
— Это как?
— Живой покойник, — Ннаонну при этих моих словах передернуло, должно быть вспомнила детали посещения подвалов замка, — вчера граф его резал на куски, чтобы понять, как он устроен, понятно?
— Да как не понять. Чего уж, слышь-ка, понятнее, чем живой покойник, — пробурчал сержант.
— Ты меньше бухти, ты пока что слушай. Покойник этот сделан каким-то магом. Сильным магом — такого даже я, например, не могу. И еще похоже на то, что притопал наш неупокоенный из самого Могнака Забытого. Вот туда граф Гезнур и собрался нас вести. Он хочет найти место, откуда этот труп сбежал. А я считаю, что нам с вами в логове сумасшедшего мага делать нечего. Никлис, ты как мыслишь? Деньги у нас пока есть, лето в разгаре — и мы с нашей-то славой какую-нибудь службу себе найдем, верно?