Сам же Алекиан собирался выступить против герцога Фенгима с теми силами, что были под рукой. Еще одно войско предполагалось собрать на севере, в Анновре. Туда отправился архиепископский легат — некий отец Брак из Гевы. Пребывая на посту викария при гевском епископе, сей клирик снискал репутацию опытного воина. Поскольку новый глава Церкви усиленно пропагандировал идею единства клира (невзирая на личности светских владык, в чьих владениях служили Светлому святые отцы), то было принято решение — во главе формирующегося Белого Круга поставить именно гевского священника. Дабы на этом примере явить Миру солидарность слуг Гилфинга.
Посему отец Брак, викарий и архиепископский легат, ныне был направлен на северо-восточную окраину Анновра, где в месте впадения реки Золотой в Великую сходились границы Империи, захваченной гномами Фенады, и владений короля Трельвеллина. Туда призывали добровольцев, желающих провести жизнь в славном служении Белому Кругу. Анноврский монарх предоставил Браку большую крепость, в ней разместилась штаб-квартира ордена. Туда спешно свозили строительные материалы, чтобы расширить укрепления и выстроить казармы и конюшни. Ожидалось, что уже в течение года число орденских братьев достигнет трех сотен, то есть крепость должна будет вместить — считая прислугу и вспомогательное войско — не меньше полутора тысяч человек. А хранилища припасов? А арсеналы? Предстоит большое строительство. Следом за крепостью в Анновре возникнут и другие — оплоты святого дела на границах Империи…
Имея такую поддержку на границах, Алекиан рассчитывал навести порядок во внутренних областях Империи — включая и области, которые он сам счел «внутренними», вопреки мнению населения этих земель. Как только гвардия будет избавлена от необходимости воевать с нелюдями на границах, высвободившиеся силы можно будет бросить против внутреннего врага. Вот и сейчас он вел войско на юг — прекратить войну между Тилой и Дригом и вразумить обоих вассалов, Фенгима с Ройнриком. Разумеется, императору куда больше хотелось бы вторгнуться в Геву, но для такого похода сил явно не хватало. Вот пока маршал соберет войско, Алекиан предполагал совершить небольшой рейд на юг. С собой он вел три гвардейских роты и несколько десятков сеньоров из Ванета. Страну пересекли быстрым маршем. Император распорядился не тащить за собой большого обоза, чтобы не сковывать передвижений армии. В Гонзор был отправлен приказ — приготовить фургоны с провиантом, дабы обеспечить снабжение небольшого войска, когда оно покинет пределы Ванета…
У восточной оконечности Дырявых гор Алекиан распрощался с прелатом, которого Мунт назначил альдийским епископом. Этот клирик, сопровождаемый довольно многочисленной свитой, следовал с армией до Гонзора, а теперь отправлялся на юг. Что за человек новый альдийский епископ, и какие инструкции получил он в Ванетинии, император не знал и не стремился узнать. Если уж Мунт обещал, что позаботится об Альде, пусть агенты Церкви действуют, как угодно ее главе. По крайней мере, от этой заботы Алекиан избавлен.
Там же, у границы, к армии присоединились гонзорские рыцари под командованием юного сэра Ирвеля, младшего зятя Менгрона Маултонского. Как было велено, они привели обоз. Вообще, гонзорские дворяне при всяком случае старались показать, что не забыли — Алекииан прежде был их герцогом, вернее, целью их демонстраций было напомнить об этом факте самому императору… Но напрасно. Алекиан твердо решил для себя, что не станет делать различия между провинциями — все должны равно подчиняться имперской короне и нести равные повинности.
В ответ на приветствие гонзорцев император заявил, что доволен их рвением, и велел сэру Валенту указать вновь вставшим под имперское знамя место в колонне… Капитан назначил южанам следовать в арьергарде. Не слишком почетная позиция, конечно. Быть может, в таком выборе выразилась давняя взаимная неприязнь альдийских и гонзорских сеньоров (естественная для соседей), а может, бравый воин рассудил, что гонзорцы станут лучше других оберегать собственный обоз…
Так или иначе, гонзорцы, выстроившись вдоль обочины, наблюдали прохождение армии императора, дожидаясь хвоста колонны, к которому им надлежало пристроиться. Мимо них шли попарно кавалеристы в красном и желтом, затем — лучники, потом — снова кавалеристы и снова лучники, гвардейцы двигались в походной колонне поротно. Затем — несколько легких повозок со стрелами. Потом небольшой промежуток и ванетские дворяне. Этих было относительно немного, предшествовавшая междоусобица основательно проредила благородное сословие Ванета. Дворян с собственными знаменами в колонне едва набиралось полторы дюжины — куда меньше, нежели при прошлом императоре…
Дождавшись, когда проследовали ванетцы под желтыми знаменами с красным львом, гонзорцы пустили следом обоз, а затем на тракт двинулись воины. Их тоже было немного — его величество велел оставить в герцогстве достаточно войск, чтобы противостоять, в случае чего, нападению орков. Договор договором, однако полностью доверять нелюдям нельзя…
Да, эта императорская армия была, пожалуй, самой малочисленной за последние два века. Впрочем, и цель представлялась ничтожной — впереди лежало герцогство Тила.
* * *
Ингви, ухмыльнувшись, взял из рук энмарца пергамент и развернул коня, чтобы ехать рядом с повозкой посланца. Тот, поклонившись раз пять, прежде чем расстался с документом и еще трижды — после, наконец опустил зад на облучок, и с любопытством уставился на демона. Тот поглядел на письмо… взвесил в ладони, любуясь красивыми разноцветными печатями, свисающими на шнурках.
— И что же, — поинтересовался король, — ты, почтеннейший, так и вез письмо? Открыто, не прячась?
— Отчего бы мне прятаться, — не смущаясь, ответил энмарец, — письмо-то официальное. От нашего Совета вашему величеству.
— А полномочия у тебя какие?
— Да какие… — теперь купец замялся. — Никаких, только вручить послание лично в собственные руки. Я человек маленький…
— И что там, о чем письмо?
Поблизости застучали копыта, спутники Ингви догнали его и теперь, двигаясь по обочине, пристроились поблизости, здесь дорога шла по заросшему низеньким кустарником лугу, так что сразу несколько всадников моги ехать рядом.
Энмарский гонец, покосившись на вновь прибывших, пояснил:
— О чем письмо я не знаю, печати все-таки на него наложены. Дело-то как было? Пристав городской мне письмо отдал, когда узнал, что я в Альду поеду, и велел вручить непременно. И ответ, если желаете, ваше величество, со мной передать можно обратно. Я же не куда-то в дальний край, я именно что в ваше Гилфингом хранимое королевство еду. Пока не распродам товарец, обратно не двинусь.
— Ладно, — кивнул король, — посмотрим.
Сломал печати и встряхнул пергамент, разворачивая. Ннаонна тут же подъехала ближе и сунула нос в бумагу. Остальные придержали коней — дорога спустилась в узкую лощину, лес подступил ближе. Ннаонне тоже пришлось отстать и она, как ни вертелась, все не могла заглянуть Ингви через плечо. В конце концов ее лошадка, раздраженная поведением наездницы, попыталась взбрыкнуть, и девушке пришлось успокаивать животное. Справившись, она окликнула короля: