Ну ладно… я приподнялся, опираясь на выстроганную Костиком палку, — получилось.
— Отлично, стоять я могу. Однако вряд ли мне удастся простоять, пока вы сходите за помощью.
— Не кажы дурныць. Мы без тебе не выберемось с циейи Зоны. Так что пидеш з намы.
— Эгоисты. Ладно, я согласен, пойду. Так и быть!
И мы пошли. Костик подставил плечо — правое, потому что слева висел «калаш». Терминатор сказал:
— Не сыльно тысны, бо рука болыть.
— Так давай и тебе обезболивающего вколем?
— Ни, я дывывсь, небогато в нас ликив залышылось. — Это верно, лекарства были большей частью у Вандемейера, а его рюкзак уволок Пустовар, Зона его дери. — Так що я протрымаюсь, побережи обезболюючи для себе. Я поки що так можу.
Терминатор, железный человек. Ох и выпьем же мы с ним за удачу, ох и надеремся до поросячьего визга. До бюрерского визга, вот как.
Передвигались мы не слишком бодро, все устали, спать хотелось, Вандемейер опять раскашлялся. К тому же в его аппаратуре разрядились аккумуляторы, а без работы Дитрих — что наркоман без своевременной дозы. Я понял так, что необходимость работать… верней, не так — не необходимость, а возможность работать поддерживала его, не давала скиснуть. Рыжий словно уговаривал себя, что, пока трудится, о неудобствах и трудностях нужно забыть, — и ведь успешно уговаривал, вот в чем штука! А сейчас Вандемейер напоминал сдувшийся воздушный шарик — он брел, шатаясь, поминутно кашлял. Да что там — я даже видел, как он сплевывает в траву! Не на салфеточку, как надлежит благонамеренному господину, а прямо на природу харкал — на мать нашу природу в её пыльных пожухлых проявлениях. Я подумал, что не мешало бы подсунуть ему новый допинг.
— Вандемейер, — старательно изображая голосом тревогу, окликнул я, — вам плохо? Может, нам сделать привал? Вы отдохнете, поспите? Черт с ним, с Пустоваром, пусть проваливает!
По тому, как Дитрих встрепенулся, я понял: сработало.
— В самом деле, Пустовар! — Рыжий перестал кашлять и задрал подбородок. — Интересно, где сейчас этот подонок?
— И куды мы йдемо? — вставил Костик.
— К ближайшему КПП. Небось и Пустовар туда же путь держит.
После того, как Дитрих понял, что и сменному аккумулятору жить осталось недолго, тут же перевел свой КПК в «спящий режим» — так он сам выразился. Теперь полноценно работал только мой ПДА, и сейчас я машинально бросил взгляд на монитор.
— Приближаются сигналы! Четыре человека!
— Это отлично, попросим помощи.
— Погодите, Вандемейер, погодите… Это Зона, здесь спешить нельзя.
Мы брели по редколесью и, хотя до встречных оставалось несколько сотен метров, пока что никого за деревьями не видели. Я придержал Костика за плечо, и мы встали. Мне не понравилось, как смещаются точки — встречные сталкеры — на моем ПДА. Они передвигались короткими рывками и одновременно растягивались цепью. С чего бы, если они не бандиты? Мы видны на их ПДА как единственный сигнал, то есть четверым одного встречного бояться не с чего, а вот мародёрам одиночка — как раз подходящая добыча.
Тарас понял меня без слов, помог подобраться к толстому клену, там я привалился грудью к шершавой коре и вытащил пистолет. Костик присел поодаль в кусты, Вандемейер выбрал позицию поблизости, ему достался клен потоньше — в этом молоденьком лесочке большинство деревьев были слишком тонкими, чтобы служить полноценным прикрытием.
— Вандемейер, присядьте, как Костик, — велел я, — ваш оранжевый костюмчик слишком заметен. И держитесь подальше от меня, потому что только мой сигнал виден на ПДА.
В Зоне все серое, что удобно для дальтоника, но учёным здесь играть в прятки весьма сложно, их оранжевые спецкомбинезоны отлично выделяются на сером. Дитрих послушно сместился в сторону, и мы стали ждать. Когда чужаки приблизились, я убедился: мне не показалось, они перемещались короткими перебежками — от укрытия к укрытию. Потом мы увидели черные куртки, мелькающие за кустарником — пока ещё достаточно далеко. Черные курточки и лиловые «треники» — своеобразная униформа мародёров. Мне трудно судить, почему они предпочитают одеваться по шаблону, но я вообще плохо понимаю таких людей. Очевидно, что они следуют некоему ритуалу, старательно соответствуют «понятиям». Кстати, наш Гоша Карый тоже частенько ходит в куртке и «трениках», да и Костик ведь тоже — в черной кожанке под рваным плащом.
Я не стал ничего пояснять спутникам, но Костик лучше меня понимал, с кем мы имеем дело.
— Хлопци, — сказал он, — зачекайте тут. Я швыденько.
И приподнялся, намереваясь выдвинуться из наших боевых порядков.
— Погоди. — Я не мог его отпускать одного. — А аномалии? А рука твоя? А…
Костик шагнул ко мне.
— Ты цилком правый, Слипый, щодо звычайнойи сытуацийи. Але ж зараз инакше неможлыво.
Я понял, что он сейчас рванет навстречу банде, и воспользовался тем, что мы стоим рядом, — ухватил его за куртку.
— Не отпущу.
Я так и не заметил, как Костик меня приложил, почувствовал, что перехватило дыхание, потом ощутил боль от удара. Тарас легким толчком выбил из-под меня самодельный костыль и, аккуратно придержав, опустил на траву. А я даже слова не мог вымолвить, только ртом воздух ловил, как рыба на разделочной доске.
— Ты мене також лупыв, — успокоил Костик. — Посыдь поки що.
И тут же пропал в кустарнике. Вандемейер ничего не понял, но бросился мне на помощь. Подхватил, помог сесть поудобней.
— Что?…
— Костик пошел с бандой разбираться. Один.
— Это неправильно…
— Угу. У него неполный магазин…
Я не договорил — за кустами началась канонада. Треск дробовиков, сухой кашель пистолетных выстрелов, грохот автоматных очередей. Среди многоголосой пальбы я слышал короткие, в два-три патрона, выстрелы Костика. Мы переглянулись, я подтянул к себе костыль и поднялся. Вандемейер помог мне встать, а потом рванул первым, я скакал на одной ноге, ковылял, как мог, но мигом отстал.
Когда я прибыл к месту схватки, все было кончено. Единственное, что меня утешило — ну, хотя бы отчасти, — это что Вандемейер тоже опоздал. Костик сидел, привалившись спиной к стволу молодой березы, автомат лежал в стороне, на коленях Костика покоился чужой дробовик. Поодаль в живописных позах, раскинув конечности, лежали двое мародёров, у одного была прострелена грудь, куда пути угодили другому, я не видел (он упал лицом вниз), но под ним расплывалась кровавая лужа. Сперва мне показалось, что Костик мёртв, и сердце екнуло… но наш терминатор поднял глаза и печально объяснил:
— Втеклы, суки.
Тут я заметил что левый рукав его плаща пробит, просто крови не видно — она стекает под круткой и заливает кисть.
— Вот черт, Зона дери. — Я склонился над Костиком, костыль подо мной опасно хрустнул, и я поспешно перенес тяжесть на здоровую конечность. — Вторую руку?