Едва он это сказал, как в парадную дверь кто-то торопливо постучал. Старушка выглянула через верхнюю стеклянную филенку и поспешила открыть. В фойе один за другим на корточках втиснулось семеро солдат. Старший из них с сержантскими лычками на погонах стал разбирать баррикаду, закрывавшую окно.

– Солдатик, – заволновалась вахтёрша, – не трогайте окошко, на что вам эти чудища?

– Они наш бэ-эм-пэ [27] утянули, – сердито пояснил сержант.

Вслед за ним разбирать баррикаду взялись остальные солдаты.

– Ребятки, – выпрямилась тогда и строго посмотрела на них Майя Евгеньевна, – отойдите. Не привлекайте внимания. В стенах нашей школы находится пятьсот беззащитных детей, – потом посмотрела на биолога и добавила тихо: – и учителей.

Солдаты в растерянности отступили, но тут вперёд вышел Пантелеймон Юрьевич.

– Будем сражаться, парни! – потряс он в воздухе трёхлинейкой. [28] – Нечего глобалам на наших улицах хозяйничать!

В это время подошёл здоровяк Миша с ручным пулемётом, Речка с противотанковым ружьём и ещё трое старшеклассников с винтовками. Вахтёрша за голову схватилась.

– Значит так, – обернулся учитель к Речке. – Выбиваешь муравьёв с дальней дистанции. Не спеши, бей прицельно. Успеешь застрелить хотя бы парочку – хорошо. А вы, – оглядел он солдат, а затем и своих учеников, – открываете огонь, когда глобалы пойдут в наступление. Стрелять залпом и только с близкого расстояния на стопроцентное поражение. Всё ясно?

– Всё, – ответил Речка и вышел из школы.

Расправил сошки ружья и улёгся прямо посреди школьного крыльца: – Я готов.

Пантелеймон Юрьевич вместе с сержантом залёг в клумбе. По обе стороны от них цепью расположились: Лера с маузером, Миша с «дегтярёвым» и старшеклассники с винтовками. Солдаты открыли окно и устроились с автоматами на баррикаде. Шурка остался на крыльце – подавать патроны в качестве второго номера при противотанковом ружье.

Пантелеймон Юрьевич посмотрел на Речку.

– Начинай, – приказал он.

– Ба-бах! – дёрнулось ружьё после короткой паузы.

Одного из гигантских муравьёв тотчас отшвырнуло прочь от бронемашины. Упав, он забился в конвульсиях. Шурка подал новый патрон, и Речка неспешно перезарядил оружие.

– Ба-бах! – и другого чёрного муравья выстрелом разорвало на две части.

Напуганная Майя Евгеньевна забралась под вахтенный стол и заткнула пальцами уши.

– Не могу понять! – кричал сержанту оглохший от выстрелов Пантелеймон Юрьевич. – Зачем муравьям понадобилась ваша машина?! Сплошное железо!

Сержант смутился.

– Понимаете, – признался он, – мы на моторе гречку с тушёнкой грели! Вот они и учуяли, наверное! Набросились, будто наш «броник» из каши сделан!

– Теперь они так просто вашу технику в покое не оставят, – заверил биолог.

В это время чёрные муравьи, наконец, поняли, откуда по ним стреляют, и пошли в атаку, угрожающе щёлкая своими острыми как ножи челюстями.

– Не стрелять, – напомнил Пантелеймон Юрьевич, – подпустить ближе!

Лежавший у пулемёта Миша нервно потёр глаз. Забеспокоились и остальные. Да и как не беспокоиться, если на тебя прёт целый табун чудовищ, морды которых оснащены то ли серпами, то ли острыми как бритва, капканами. Когда муравьям осталось преодолеть каких-то полсотни метров, учитель махнул рукой.

– Огонь! – крикнул он, и голос его потонул в грохоте выстрелов.

– Чох! Чох! Чох! – бил «дегтярёв», а вместе с ним семь «калашниковых», четыре трёхлинейки и «маузер» Леры.

Следом пачками посыпались выстрелы с верхних этажей. Это в бой вступили остальные стрелки школы. Первые ряды наступающих гигантов рухнули, как подкошенные. Остальные заметались, поняв, что попали в ловушку. Но очень скоро и они были уничтожены шквальным огнём.

– Да-а, – утёр вспотевшее лицо сержант, когда всё было кончено. – Шли мы служить в армию и не подозревали, что придётся с насекомыми воевать.

– Вам ещё ничего, – отозвался с улыбкой Пантелеймон Юрьевич. – Вы на службе, а я-то шёл в школу – детей учить.

Все рассмеялись шутке. Только вахтёрша что-то сердито бурчала, выбираясь из-под стола.

Сержант поставил автомат на предохранитель.

– И откуда эти твари взялись, мы же вчера в вашем городке буквально каждый метр прочесали?

– Кто их знает, – пожал плечами биолог, – может, под землёй прятались, а может, это новая партия? Ведь неизвестно отчего насекомые увеличиваются.

– Тогда совсем плохо, – заключил сержант. – Нам не хватит ни сил, ни боеприпасов, чтобы всех глобалов перебить.

Осмотрев бронемашину, у которой не оказалось серьёзных повреждений, солдаты стали прощаться.

– Надо своих догонять, – подошёл сержант к Пантелеймону Юрьевичу. – Нас тут в качестве арьергарда [29] оставили, а эти вот задержали.

– Куда дальше, если не секрет? – поинтересовался учитель.

– Приказано выдвигаться восточнее Кобрина. На границе с Украиной, говорят, идут тяжёлые бои с розовой саранчой…

Возведённые в степень

Где-то далеко на юго-западе, не переставая, бухала артиллерия. Взрослые давно ушли в составе ополчения на фронт. Городок, не считая конного патруля бабушек, совершенно обезлюдел. Только в школе бурлила жизнь. Да ещё в здании исполкома военные оставили коменданта с взводом солдат, которые взяли под охрану все важные объекты городка.

Решив, что дальше скрывать наличие гигантских мух опасно и для самих мух, и для детей, которые на них летают, Пантелеймон Юрьевич подался в комендатуру. Комендант оказался молодым симпатичным лейтенантом с забавной фамилией Окопчик. Внимательно выслушав учителя, он сходил с ним к школе, понаблюдал за юными пилотами на крылатых «мустангах» и махнул рукой.

– Ладно, – согласился лейтенант, – стрелять по вашим крылаткам не будем. Пусть летают под мою ответственность. Официально поручаю вашей школе воздушное патрулирование города и ежедневный облёт прилегающей к нему местности на предмет обнаружения глобалов. Дежурьте, как и раньше.

– А винтовки, пистолеты из краеведческого музея? – напомнил Пантелеймон Юрьевич.

– До окончания боевых действий можете не сдавать. Будем считать вас отрядом особого назначения. И рации вам выдадим для мобильной связи. Мне сейчас лишние бойцы во как нужны, – резанул он себя ребром ладони по горлу.