Неожиданно в конце кухонного коридора показался муравей без усов. Руль болтался у него на поясе, а в лапах была объёмистая кастрюля. Муравей вразвалочку приближался к Юлиану Сидоровичу. От такой наглости насекомого люди на мгновение опешили. В следующий миг мальчишки схватились за дубины.

– Не бейте его! – закричал тогда Лера. – Он за нас!

Действительно, муравей и не думал нападать. Он подошёл к директору школы, поставил перед ним кастрюлю и склонил голову. От такого вежливого поведения Почёмбыт просто умилился. Муравей, между тем, снял крышку, и все увидели, что кастрюля до краёв наполнена сладким и густым киселём.

– Какое-то необычное проявление трофоллаксиса, – заметил Пантелеймон Юрьевич.

Защитники баррикады удивлённо посмотрели на биолога.

– Это передача пищи от муравья к муравью, – пояснил он.

Фенечка нахмурилась, Юлиан Сидорович пригладил пушок на лысине, а 8 «Б» дружно посмотрел на любителя насекомых. Но Клёпа тоже не знал, что такое трофоллаксис.

– Из лап в лапы, что ли? – наморщил он лоб.

– Да нет же! – отмахнулся Пантелеймон Юрьевич. – Это когда муравей-фуражир [16] набирает полный зобик [17] пади [18] , возвращается в муравейник, принимает характерную позу и выделяет изо рта капельку жидкости. Ближайшие муравьи выпивают эту капельку. Затем они кормят следующих своих товарищей и так далее по цепочке. В итоге принесённый одним фуражиром корм становится достоянием всей семьи.

– Вот это взаимопомощь! – восхитилась Фенечка.

– И взаимопонимание, – добавил Пантелеймон Юрьевич. – Во время трофоллаксиса в пищу попадают выделения муравьёв. Благодаря этому они знают численность своей семьи, есть ли в ней царица, сколько личинок и рабочих муравьёв, а также многое другое. Они самые организованные и дисциплинированные насекомые, выполняющие общую задачу.

– А почему тогда этот не ушёл с остальными? – указал на безусого муравья Юлиан Сидорович. – Может, он шпионить остался?

Учитель биологии внимательно присмотрелся к подозреваемому в шпионаже мирмику.

– Кажется, я ему по голове вашим самопалом попал, – припомнил он. – Скорее всего, у этого муравья что-то вроде сотрясения мозга случилось, а ещё могло сказаться отсутствие усиков.

– Так и есть, – показала на руль Фаина Демьяновна, – он и мой крестник.

– Надо его на цепь посадить, как собаку, – предложил Муха. – Он своих предал и нас предаст.

– Это не предательство, – не согласился биолог.

– Я его к себе возьму, – решительно выступил вперёд Лера.

Муравей, по-видимому, хорошо понимал человеческую речь. Он тотчас подбежал и лёг у Лериных ног.

– Видели, каков царь природы, – ухмыльнулась Фенечка. – Даже муравьи нашему Стопочкину покорны.

– Да бросьте вы, – рассердился Пантелеймон Юрьевич. – Кто вам сказал, что люди для природы важнее, чем муравьи? И почему? Потому что нас 6 миллиардов? Да на каждого человека приходится примерно по 250 миллионов насекомых. И если они все увеличатся, нам будет не до царствования.

– А муравьи ещё вернутся? – подняла руку Галка Кит.

– Обязательно, – кивнул биолог. – Ушли мирмики только потому, что набрали полные зобики еды. Сейчас они поделятся с остальными муравьями, а после приведут с собой в два раза больше фуражиров…

Лера отошёл к умывальнику, где сидел контуженный падением Петя Капустянский.

– Шурку не видел? – спросил он.

Пека потряс головой.

– Какого Шурку?

– Захарьева.

– А, Шурку, – наконец, понял он. – Шурка домой побежал – за мазью от ожогов.

Нечапай и собачьи скакуны

Недолго думая, Лера поспешил к Шуркиному дому, который находился в двух кварталах от школы.

На всех окраинах городка, где располагались заводы, выли сирены. Вдалеке проехала милицейская машина, из динамиков которой хриплый голос участкового дяди Вани Безручко предупреждал об опасности, просил всех немедленно спрятаться в укрытии и советовал слушать сообщения радио. Лера заторопился. Безусый муравей бежал следом.

– Ты только не подводи меня, – строго посмотрел на него Лера, – а то от Фенечки вовсе житья не будет. Знаешь, как мы с ней?

– Во как! – сдвинул он кулаки, словно двух баранов столкнул лбами. – А сегодня завучиха с утра пораньше озверела и давай цепляться…

И Лера рассказал муравью скверную утреннюю историю. Вместо заболевшей Надежды Филипповны к ним на математику явилась Фаина Демьяновна. Завуч сходу испортила всем настроение. С победным видом она объявила самостоятельную работу, о которой в классе никто не знал, и к которой, конечно же, никто не готовился. Раздала бумажные полоски с вариантами заданий. Дождалась, когда все спрячут учебники. Вооружилась толстой пластмассовой линейкой и, словно надзиратель, пошла между парт, высматривая нарушителей порядка. У Леры на беду закончились чернила в ручке. Забыв, что урок ведёт нервная завуч, а не добрейшая учительница математики, он обернулся к сидящей позади него Галке Кит.

В тот же миг коршуном налетела Фенечка и хлопнула его линейкой по голове. У Леры чуть искры из глаз не посыпались. Было и больно, и обидно. А ещё унизительно, хотя в классе никто не хихикнул и даже не улыбнулся. Внутри у Леры будто атомная бомба взорвалась. Не успел он понять, что делает, а уж вскочил на ноги, вырвал из Фенечкиных рук линейку и, не задумываясь, хрястнул о колено.

– Ты что себе позволяешь?! – опешила завуч.

– А вы?! – запальчиво парировал Лера. – Вы нарушаете права ребёнка!

– Какая прелесть, – театрально отстранилась от него Фенечка.

– Да! – не замечая иронии, выпалил он. – От битья лучше не учатся, а наоборот…

– Двадцать лет работаю в школе, – перебила его завуч, – а такого ещё не встречала.

– А учителям долго детей учить нельзя – они психическими становятся, – пробурчал сердито Лера, усаживаясь за парту.

– Значит, я сумасшедшая? – зло прищурилась Фенечка.

Лера отвернулся к окну и промолчал.

– Ладненько, – выдохнула тогда она зловеще. – Я тебе устрою расстройство психики. Ты у меня из нулей вылезать не будешь…